Фотографирование осени
Шрифт:
Но это чепуха, это ничего. Можно сказать, ничего нет. В январе
снега было столько, дом можно построить, никто не строил, все
ехали мимо, думали — вот, ёлки. Или не думали, потому что
окна заледенели, не видно, что там делается, не проехать бы
свою остановку.
И вот, пожалуйста, теперь ёлки стоят с изогнутыми вер-
хушками, все. Каждая. Думаешь — ты-то чей крест несёшь? От-
куда бы знать. Вот к одной, крайней, сгребли гору колотого
лодец. Она его держит, и ещё верхушка наклонена, смотрит до-
лу, не возражает, потому что всё равно бессловесная. Умели бы
говорить, что бы узнали от них о себе: вы сидите ночью в теп-
ле, снег на вас падает и тает, не остаётся лежать, вы можете хо-
дить туда и обратно, мимо нас, даже ездить в машинах, можете
слетать быстро на юг и вернуться, а мы стоим, склонили голо-
вы свои, свои верхушки, и чего вам ещё? Что скрипите и жалуе-
тесь, просто нам непонятно. Нет, не ругаемся, но живите и ра-
дуйтесь, приходите к нам, не забывайте.
Говорящие ёлки у стадиона.
*
Расколотая зима, это расколотый год. Сначала была осень
и разные планы на жизнь, выпал снег, и началась зима настоя-
щая, всё как будто сбывалось, а надо было предвидеть, угадать,
но разве ждёшь подвоха от тех, кого любишь? И зима закончи-
лась через месяц. Пошёл дождь, асфальт заледенел, и на вокза-
ле упала важная персона, поскользнулась, упала — и всё пошло
кувырком, городские власти сказали: мы найдём крайнего, и
нашли. Крайний сказал в телевизор: это моя вина. А важная
персона прогуливалась по дорожкам в санатории. В санаториях.
Это был ещё не раскол, так — трещина.
Дождь долго был, шёл и шёл, когда давно надо бы снега и
снега. Всё равно дрова расходовать и уголь, так хотя бы ходить
по чистому. То, что любишь, стало схлопываться, закрываться,
скручиваться невозвратно, теперь уже не вернёшь. Всё прохо-
дит, и это тоже прошло, морозы ударили по живой воде, по
раскрытым озимым, клубнике, яблоне, вишне, набухшим их
почкам. Никто не ждал подвоха, зима раскололась, но потом эту
рану, прореху занесло снегом, так красиво, даже не скажешь,
что было плохо, что год расколот. Снег лёг, лёд встал, самое то
для рыбалки. Ладно, живём дальше, достали фотоаппараты,
ходят, снимают, говорят в телевизор: как прекрасно у нас в это
время, приезжайте, смотрите. Теперь вся Европа узнает, как
может быть красиво, их же занесло этой зимой, вот следующей
соскучатся по настоящему снегу, приедут к нам, будет тут кла-
дезь туризма.
И это расколотая зима, это расколотый год, потому что
так нельзя, так не по правилам и не считово, всегда было по-
степенно, то есть осень незаметно переходила в зиму, зима
становилась весной, потом само собой получалось лето, и, ко-
нечно, осень, всё как-то складывалось, друг за другом шло, ни-
кто не ссорился. А сейчас то, что ты любишь — скручивается,
закрывается, исчезает, даже твои слова тебя не слушают, не
спасают, спорят друг с другом, расколотая зима, ожидание,
праздничный светлый день.
*
Невидимый город, да, это так, странно, что есть невиди-
мые города. Пока живёшь у себя, пока никуда не едешь, кажет-
ся, все города невидимые, все они никуда не годятся, зачем, ко-
гда есть свой — вот он, у тебя под ногами, перед глазами, вот
он, проходишь через него в день по два раза. Правда, из неко-
торых приходят письма и даже посылки, получается, они есть,
они всё-таки есть, они где-нибудь существуют. И если человек
уехал так далеко, что даже душой не задеть, не пишет — рань-
ше-то письма приходили, их можно найти, перечитать, как раз
зима заканчивается, самое лучшее занятие, пока ещё лежит
снег, и холодно гулять вечерами. На конверте написано назва-
ние города, возьми карту, найди его.
А этот город — он самый невидимый, и скоро его совсем
не станет, жители уже разъезжаются, поезд уезжает каждую
ночь, в 23:35. Никто не замечает маленький город, только по-
литические карты и будущие депутаты — надо же им где-то
собрать подписи для участия в выборах. А больше его ни для
кого нет. В три часа дня по железной дороге проходит поезд,
пассажиры смотрят из окон вниз, думают: что это за деревня?
— но это не деревня. В это время тут пасмурно, и никто нико-
гда не фотографировал поезд, кто же снимает в такую погоду?
А если светит солнце, жители останавливаются и смотрят, — в
самом деле, это красиво: сверкающий снег и поезд на фоне зе-
лёного леса, он едет как будто сверху, железная дорога идёт
выше, и город оказывается внизу — так лежит яблоко в чашке.
Тут не до фотографий, так что и поезд тоже невидимка — мо-
жет быть, его нет.
В городе негде работать, жители сидят дома и топят печи,
кто-то рубит лес, продаёт дрова — и в воздухе пахнет дымом, а