Фрагментация
Шрифт:
Пахтакор сложил бланки в портфель, достал другую папку черного цвета и обратился к Головатко:
– Милейший, последний тест. Уверен, он все докажет, как есть. – Он широко улыбнулся. Пахтакору хотелось, чтобы подозреваемый стал нервничать. Головатко мрачно посмотрел на него.
– Доктор, я тяжело болен. Никакие тесты не помогут вам доказать обратное. К тому же вы предвзято ко мне относитесь. Поэтому я опротестую ваше заключение.
– Это ваше право, – заметил эксперт. – Никто и не заявлял, что я истина
Головатко рассмеялся.
– Как я могу быть свободен в этих стенах?!
– Свобода духа неподвластна никаким оковам, – с улыбкой заметил эксперт и достал очередной опросник.
– Вы издеваетесь?
– Никак нет. Свобода – наличие у человека возможности выбора. А выбор есть всегда! Даже здесь. Свобода немыслима без свободы воли. Мы можем проверить это прямо сейчас, определив ваши возможности свободного выбора в момент совершения преступлений. Если тогда вы были способны выбирать, то вы свободны и сейчас, потому как свободен ваш разум. А если нет, то вы не будете свободны нигде, ибо вы неспособны сознательно управлять своей психикой.
Головатко задумался. Потом с расстановкой произнес:
– Я вам и заявляю, что я шел на эти преступления несознательно. Что-то меня вело. Какой-то внутренний голос. Девушка отказывалась, я продолжал настаивать, и когда я заскакивал в кабину лифта, мое сознание было уже подавленно предыдущими неудачами из-за этой проклятой руки.
– Хорошо. Сознание ваше было подавленно, и вы не могли адекватно оценивать реальность происходящего. Как вы тогда объясните то, что первой потерпевшей вы предложили воспользоваться презервативом?
Обвиняемый растерялся.
– Я… да я просто так предложил. У меня был презерватив. И я решил использовать его… Тем более я полагал, что женщина будет меньше сопротивляться, если я предложу ей заняться безопасным сексом.
Пахтакор рассмеялся.
– Последний аргумент явно не в вашу пользу. Но ладно. Разрешите, я буду разбавлять нашу приятную беседу определенными вопросами. Вот, например, вы увидели нищего. Вы подадите ему милостыню, если его вид вызовет у вас сочувствие?
– Я нищим не подаю, – отрезал Головатко.
– Но допустим, вы решили кому-то помочь деньгами, чем вы будете руководствоваться?
– Внешним видом. Я инвалидам сочувствую. Будь это урод какой-нибудь или калека, я бы ему денег дал.
– Отлично, ваш ответ подтверждает то, что вы анализируете внешний вид человека и, опираясь на это, выбираете тактику поведения. А вот еще один вопрос: вы купили дорогие ботинки, одели их в первый раз и вот опаздываете на последний автобус, вам надо срезать путь и побежать по грязи. Побежите?
– Побегу!
Пахтакор усмехнулся.
– Ваши ответы подтверждают следственные выводы. Вашей первой жертвой была консуматорша из клуба «Синий арбуз». Вы прекрасно об этом знали. Именно поэтому вы воспользовались презервативом. Не по наитию, а для того, чтобы предохраниться.
Головатко уставился на Пахтакора.
– Ну, это же явные домыслы. Нет доказательств, что я был заранее осведомлен о частной жизни потерпевшей, лишь убеждения следователей. Печально, что вы идете у них на поводу. Я на дальнейшие вопросы отвечать категорически отказываюсь.
– Обвиняемый! – сказал Пахтакор более резким тоном. – Если вы будете мешать освидетельствованию, я лично позабочусь, что бы вас отправили в карцер. И поверьте, после этого всю процедуру придется проводить заново. Итак, вам обычно удается держать свои эмоции под контролем?
Головатко злобно ощерился.
– Нет! И, по-моему, это очевидно.
– Хорошо. Как вы думаете, футболисты часто проигрывают в гостях лишь из-за того, что им просто непривычно там играть?
– Да. Скорее всего да. Еще они вполне могут бояться болельщиков.
– Хорошо. Как вы относитесь к такому утверждению: «я не могу отогнать от себя мысль, которая противна всему моему естеству»? Вы согласны с этим?
– Да.
– Почему?
Головатко глубоко вздохнул.
– Я очень долго думал перед тем, как начать совершать преступления. Мучился, пытался найти выход для нарастающей во мне ненависти. Но с каждой последующей неудачей злость переполняла мой разум. Я представлял себе страшные картины надругательств над женским телом. Мне было это противно с моральной точки зрения, но эмоционально я получал удовольствие.
– Отлично, но раз уж вы коснулись морали, – Пахтакор с энтузиазмом всплеснул руками, – то согласны ли вы с тем, что мораль нередко глупа и, когда это так, ею можно пренебрегать?
Головатко подозрительно прищурился. Пахтакор чувствовал, как обвиняемый ищет подвох в вопросе. Немного помедлив, тот ответил:
– Нет, я не согласен.
– Почему?
– Мораль не глупа. Чтобы ей специально пренебрегать, нужно быть врагом общества.
– То есть, если уточнить, специально людей убивать нельзя?
– Нельзя.
«Попался, голубчик», – Пахтакор мысленно улыбнулся и спросил:
– А не специально?
– Не специально… Ну ты же тогда не можешь себя контролировать. Поэтому и на мораль тебе плевать, она для тебя как бы не существует.
Пахтакор придвинулся к Головатко.
– Но для вас-то она существует, раз уж вам были противны ваши поступки с моральной точки зрения?
Головатко понял, что попал в ловушку. Он разочарованно вздохнул и сказал:
– Я уже ответил. Давайте перейдем к следующему вопросу.