Фрагменты
Шрифт:
Теперь пришла очередь Киры в изумлении замереть.
— Погодите, — сказала она. — Но зачем Доверию так поступать? В Чикаго мы выяснили, что Предохранитель — это вирус, но вы хотите сказать... вы хотите сказать, что Нандита, что все вы создали его таким образом, чтобы он убивал людей? Специально?
— Я не создавал его вообще, — проговорил Вейл, продолжая идти вперед. — Я создавал жизненный цикл Партиалов, их рост и развитие, то, как они ускоренно достигают идеального возраста и замирают в нем навсегда — пока, разумеется, на заканчивается их «срок годности». Это чистая поэзия, уверяю тебя, одна из наиболее сложных частей биотехнологии всего проекта.
Кира открыла рот.
— Вы создали «срок годности»?
— Это было сделано из милости, уверяю тебя, — сказал Вейл. — Когда правительство обратилось с просьбой о Предохранителе, я создал «срок годности» как наиболее гуманную альтернативу. .
— Что гуманного в убийстве Партиалов?
— Я не говорю про «гуманно», я говорю, что это было «более гуманно». У людей, разумеется, тоже есть «срок годности»: мы все однажды умираем от старости. Принцип здесь тот же. «Срок годности» не подвергал людей опасности, как мог это сделать Предохранитель — что в конце концов и случилось. Но мои возражения по поводу Предохранителя и «срока годности» были в самом начале, до того, как мы смогли увидеть всю картину целиком. Грэм и Нандита, задачей которых было создание Предохранителя, поняли все задолго до остальных нас. Это они создали РМ.
— Я знала Нандиту, — произнесла Кира. — Я... — Она снова замялась, но решила, что не было ничего плохого в том, чтобы сообщить Вейлу небольшой фрагмент информации. — Я жила с ней много лет: она устроила что-то вроде детского дома, и я была одной из тех детей, кому она помогла. Она не серийная убийца.
— Не больше, чем любой другой человек в ее положении, — уклончиво сказал Вейл. — Но по любым меркам, которые можно представить, она, как и остальные из нас, действительно серийная убийца.
— Но это бессмыслица, — решительно заявила Кира. — Если она хотела уничтожить человеческую расу, полностью стереть ее с лица земли, то могла бы предать нас Партиалам, или начать распространять какой-нибудь яд, или придумать миллион других способов убить нас, но не сделала этого. Скорее всего, это был ее напарник, — произнесла Кира, тяжело дыша. Пытаясь разобраться со всей известной ей информацией, она с трудом поспевала за Вейлом. — Грэм Чемберлен, который совершил самоубийство. Мог ли он, не знаю, перепрограммировать Предохранитель у всех за спиной?
— Ты по-прежнему не видишь картину целиком, — сказал Вейл. Он энергично шел по коридору, не глядя на Киру. Что-то он от нее скрывал, что-то не хотел рассказывать. Кира с нажимом продолжила:
— Но то, что Чемберлен действовал в одиночку, тоже не имеет смысла, — произнесла она, немного замедлившись и серьезнее обдумывая ситуацию. Она трусцой догнала Вейла. — Лекарство было встроено в Партиалов, неотделимо от их генетической основы. Зачем ему создавать вирус, явной целью которого было убить каждого человека на Земле, и затем синтезировать лекарство, необходимое, чтобы остановить болезнь? Это совершенно непонятно.
Однако, если...
Ответ был совсем близко, он мелькал на задворках ее сознания, и Кира изо всех сил пыталась ухватиться за него, заставить его сложиться в простую и понятную мысль. «Их работало так много, — подумала она, — над такими разными частями. Как это все связано?»
Вейл сделал еще несколько шагов и медленно остановился. Он не обернулся, и Кира пришлось напрячься, чтобы услышать его голос.
— Я был против этого с самого начала, — сказал он.
— Но это правда? — Кира медленно к нему подошла. — Вы и остальные члены Доверия — вы сделали это намеренно? Вы изменили Предохранитель так, чтобы он вместо Партиалов убил людей, а в самих Партиалов встроили лекарство, чтобы... Почему?
Вейл повернулся к ней лицом, на котором снова отразилась сильная злоба.
— Задумайся на минутку о Предохранителе — о том, что это такое и что он из себя представляет. Нас попросили создать целый вид разумных существ — живых, дышащих личностей, которые имели способность думать и, благодаря Резолюции ООН об Искусственной эмоциональной модели, чувствовать. Подумай об этом: нам дали точные указания создать существ, которые могли думать и чувствовать и обладали самосознанием, а затем оказалось, что мы должны заложить в них бомбу, чтобы в любой момент их можно было убить. Десять минут назад ты хотела освободить нескольких находящихся в коме Партиалов и не могла вынести мысль об убийстве одного человеческого детеныша. Ты смогла бы приговорить к смерти целую расу?
Кира запнулась под внезапно обрушившимся на нее градом сведений, пытаясь подобрать слова, но Вейл продолжил, не дожидаясь ее ответа:
— Тот, кто мог создать миллион невинных жизней и в тот же момент потребовать, чтобы был способ безжалостно их всех убить, не подходит для того, что нести за этот миллион жизней ответственность. Мы поняли, кого воплотили в биосинтах — существ, столь же разумных, как и мы сами. Но совет директоров ПараДжен и правительство США видели в них лишь машины, новую линию продукции. Уничтожить жизни этих «частичных» было бы зверством, равным любому геноциду в человеческой истории. И все же еще до того, как мы провели первые боевые испытания, мы поняли, что их никогда не будут считать чем-либо, кроме оружия, которое можно было выбросить после использования.
Кира ожидала, что лицо Вейла по мере рассказа станет более суровым, более ожесточенным при воспоминании о тех ужасах, но вместо этого доктор начал казаться размякшим, слабым.
Побежденным. Он воспроизводил старый спор, но уже без прежнего пыла.
— Человечество до самого своего основания устроено так, — продолжил Вейл, — что не научится быть «человечным», за неимением лучшего определения, до тех пор, пока от этого не будет зависеть его выживание в буквальном смысле. Поэтому мы создали РМ, лекарство от него, и встроили и то, и другое в Партиалов. Пока Предохранитель не активируют — пока человечество не окажется в той точке, когда почувствует необходимость уничтожить Партиалов в один миг, — никто ни о чем не узнает. Но если человечество примет решение нажать на кнопку, что же... — Вейл глубоко вздохнул. — Тогда единственная возможность людей выжить будет заключаться в том, чтобы сохранить жизнь Партиалам. Если лишение Партиалов гражданских прав стоило людям человечности, то уничтожение их как бракованных продуктов будет стоить наших жизней.
Кира едва могла мыслить.
— Вы... — Она напрасно подбирала слова, которыми могла выразить то, о чем думала. — Все это было намеренным.
— Я умолял их остановиться, — сказал Вейл. — Это был отчаянный план, за которым стояли ужасные последствия — в конце концов даже худшие, чем я ожидал. Но ты должна понять, что у нас не было другого выхода.
— Не было другого выхода? — спросила Кира. — Если вы так возражали, то почему не пошли к руководству или к правительству? Почему не сказали им, что это зло, вместо того чтобы приводить в исполнение это ужасное... наказание?