Фрагменты
Шрифт:
Она покачала головой. Они не могли постучать, потому что если они ошибались и здесь была не Кира, то они оказались бы куда в более серьезной опасности: из-за конкурирующей фракции Партиалов или мегатонной ловушки Афы. «Интересно, как далеко сумел бежать Афа, если вообще сумел?»
— Лучший ответ на твой вопрос, — сказал Сэмм, — заключается в следующем: мы здесь потому, что нам нужно было найти тебя. Ты в опасности.
— Доктор Морган пытается разыскать тебя, — сказала Херон и помедлила ровно столько, сколько понадобилось, чтобы Кира почувствовала себя неуютно. — Мы здесь, чтобы помешать ей.
Кира вызывающе
— Ты больше не за нее?
— Я сама за себя, — ответила Херон. — Всегда.
— Но почему?
Херон почти незаметно глянула на Сэмма, но не ответила.
— Она помогает мне, — сказал Сэмм. — Доктор Морган прикладывает все усилия, чтобы найти тебя.
Кира кивнула, внимательно составляя свой следующий вопрос.
— Сколько она знает?
— Я знаю, что ты Партиал, — сказала Херон, — если ты об этом. Ты относишься к какому-то странному виду Партиалов, который не один доктор не смог определить. — Она слегка улыбнулась, приподняв бровь. — Я так понимаю, ты все еще держишь это в секрете? Так и не сказала своим друзьям-людям, когда уходила?
— Это не так просто, — произнесла Кира.
— Это самое простое, что только может быть, — сказала Херон, — если только... Ты все еще пытаешься быть и тем, и другим? Партиалом и человеком одновременно? Пытаешься спасти оба вида? Не получится.
Кира почувствовала, как в ней проснулась ярость.
— Ты внезапно стала специалистом по моей жизни?
Херон в притворной беспомощности подняла руки.
— Ого, тигрица, откуда столько злости?
Кира едва не зарычала.
— Когда я видела тебя в последний раз, ты привязывала меня к операционному столу. Тогда ты работала на доктора Морган, и я не вижу причин, почему должна доверять тебе сейчас.
— Но ведь я тебя еще не убила.
— Не думаю, что ты особенно хорошо понимаешь, что такое доверие, — сказала Кира.
— Ты можешь доверять ей потому, что ей доверяю я, — сказал Сэмм и помедлил. — Если, конечно, ты все еще доверяешь мне.
Кира внимательно на него посмотрела, вспоминая, как он предал ее — и как спас. Она доверяла ему? Немного — да, но насколько? Она протяжно выдохнула и беспомощно взмахнула рукой.
— Назови причину, по которой мне следует.
— Когда я освободил тебя из лаборатории, я покинул фракцию доктора Морган, — сказал Сэмм. — Херон пошла за нами, дождалась твоего ухода. После мы обсудили все, что видели, и она предложила план: самим найти исцеление от «срока годности». Ради этого мы и присоединились когда-то к фракции Морган, но ее методы стали... неприемлемыми.
Кира приподняла бровь.
— Это преуменьшение.
— «Срок годности» убьет нас менее чем через два года, — сказала Херон, и Кира услышала в ее голосе вспышку холодной ярости. — Каждый Партиал в мире будет мертв. Когда нам угрожает геноцид, методы Морган не кажутся настолько чрезвычайными.
Кира глянула на Херон, затем снова на Сэмма.
— И все же вы ушли.
— Мы ушли из-за тебя, — сказал Сэмм. Кира почувствовала, как сквозь ее тело прошла волна теплоты, но тихо слушала, что Сэмм скажет дальше: — Когда мы обнаружили, что ты Партиал, это все изменило, Кира: сейчас ты как раз то, чем мы надеялись стать почти двадцать лет.
— Запутавшейся девчонкой?
— Человеком. — Сэмм постучал пальцем по фотографии, на которой была изображена Кира в детстве. — Ты взрослеешь. Ты растешь. Ты не в плену химически обусловленной кастовой системы. Предварительные тесты, которые провела над тобой доктор Морган, говорят о том, что ты даже не бесплодна.
Кира нахмурила лоб.
— Как вы это узнали?
— Мы следили за ней с того времени, как ты ушла, — сказал Сэмм. — Пытались быть на шаг впереди нее. Она ищет тебя везде — само вторжение на Лонг-Айленд является отчаянной попыткой найти тебя и закончить эксперименты.
— Но каким образом она узнала, что я такое? — спросила Кира.
— Доктор Морган убеждена, что секрет нашего «срока годности» как-то связан с тобой, — сказал Сэмм. — Она все еще проводит эксперименты над людьми, но главным образом она сосредоточена на двух вещах: она хочет найти тебя и она хочет найти Доверие.
— Ты имеешь в виду «остальную часть Доверия», — сказала Кира. Сэмм в замешательстве нахмурился, и Кира объяснила: — Доктор Морган — член Доверия, — сказала она. — Маккенна Морган, специалист по бионанотехнологиям и усовершенствованию человека. Она много лет работала в ПараДжен — наверху у меня есть ее полное резюме.
Сэмм нахмурился.
— Как она могла работать на ПараДжен, если входит в Доверие? Это не люди-ученые, это Партиалы — генералы и доктора, которые после Раскола приняли на себя командование.
Кира поджала губы.
— Давайте поднимемся наверх.
Афы не было. О его бегстве напоминала только дымящаяся дыра в стене восьмого этажа: он использовал взрывчатку, чтобы пробить проход между этим зданием и смежным, и скрылся, пока Кира сражалась с Херон и Сэммом. Афа забрал свой рюкзак, но не стал взрывать здание, и Кира знала, что скоро он вернется — он не сможет долго продержаться вдали от своего архива. Пока же девушка провела Сэмма и Херон в одну из студий записи, которая представляла собой изолированную кабинку с широким столом и систематизированной картотекой.
Здесь Афа складировал самые важные и ценные документы о внутренней работе ПараДжен.
Кира старательно разбирала их в перерывах между своими дежурствами на радио. Когда армия Партиалов стала действовать более хитро и людям пришлось покинуть область, где были возможны эффективные радиопередачи, эти перерывы стали более длительными и частыми.
— Сначала это, — сказала Кира, подвешивая свой масляный фонарь на крюк на стене и предоставляя Сэмму и Херон распечатку старого электронного письма компании. — Здесь финансовый менеджер просит о встрече с начальством лабораторий ПараДжен. Сверху список электронных адресов — это как кодовые имена, которые компьютерная система использовала, чтобы доставлять людям сообщения.
— Мы знакомы с электронной почтой, — сказала Херон.
— Эй, — ответила Кира. — Все эти технологии для меня в новинку: когда вы все взорвали, мне было пять, помните?
— Продолжай, — сказал Сэмм.
Кира посмотрела на двух Партиалов, в первый раз замечая, насколько они различались: Сэмм, как и раньше, был прямолинейным; он не озвучивал и половины того, что чувствовал, но все из того, что он говорил, было просто и практично. Он списывал свою неразговорчивую натуру на побочный эффект линка: химическая связь передавала все их эмоции, поэтому им не нужно было объясняться посредством речи.