Фрагменты
Шрифт:
— Ты... — Она не знала, что сказать. — Будьте осторожны. — Она помедлила. — Возвращайтесь.
— Завтра в полдень, — ответил Сэмм. Он поколебался, его рука замерла в воздухе возле руки Киры, а затем он повернулся и отправился вслед за Херон.
Кира снова обратила свое внимание на Афу, который все еще прятался за полуоткрытой дверью.
— Вы слышали? — спросила она. — У нас есть полтора дня, чтобы приготовиться. Мы действительно это сделаем.
— Вы считаете, что я психически неуравновешенный?
Кира почувствовала, как ее лицо залило жаром.
— Простите, — мягко произнесла она. — Я не знала, что вы слышали.
— Я слышу все.
— Я считаю... — Она помедлила, не зная, как выразить свои чувства. — Я хочу, чтобы мы были реалистами, Афа. Вы гений, я уже говорила это.
— Я слышал.
— Но вы также... непоследовательны. Склонны к непоследовательности, наверное, лучше сказать так. Знаю, это звучит ужасно, но...
— Я знаю, какой я, — ответил Афа. — Я стараюсь изо всех сил. Но я знаю, какой я.
— Вы мой друг, — твердо сказала Кира. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам.
Он вышел из-за двери, его гениальная ясность растворилась. Как же он был похож на огромного ребенка!
— Вот мой рюкзак, — сказал Афа, поднимая свою поклажу на плечи. — Я никогда не оставляю свой рюкзак.
Кира взяла его за руку.
— Давайте вернемся к вам домой и соберем вещи.
Глава 17
На улице, где раньше жила Кира, Маркус перебегал от дерева к дереву, постоянно высматривая что-либо, что привлекло бы его внимание: шуршание листьев, лицо или туловище, разбитую дверь или окно. Армия Партиалов была едва ли в получасе пути отсюда, где она сражалась с тем, что осталось от отчаявшейся последней линии обороны армейцев. Маркусу нужно было убираться с Ист-Мидоу, но сначала он должен был кое-что сделать.
Дом Хочи был заперт и заколочен, как и остальные здания в городе. Маркус постучал в дверь, с подозрением глядя на ближайшие деревья — ведь, в конце концов, именно здесь он видел Херон.
Маркус услышал, как отодвинули засов, и в проеме показалась Хочи.
— Заходи, — быстро сказала она и плотно закрыла за Маркусом дверь. В доме пахло базиликом, мускатным орехом и кориандром, которые создавали целую какофонию перебивающих друг друга ароматов. Хочи отложила пистолет, который был у нее в руках, и снова стала лихорадочно упаковывать свои вещи. Маркус, чувствуя себя неловко, остановился посреди комнаты.
— Почему ты пришел сюда? — спросила Хочи, подняв глаза от своего наполовину наполненного рюкзака. — Я думала, ты уже на полпути к нашему убежищу. — Хочи и Изольда выбрали на острове точку сбора, куда их друзья могли бежать и где встретиться, если — или, вернее, когда — оборона Армии падет. Маркус ответил не сразу: он все еще пытался придумать, как начать. У него было огромное количество вопросов, но захочет ли Хочи говорить на эту тему?
Заметив его нерешительность, девушка нахмурилась и указала рукой в строну кухни. — Тебе что-то нужно? Воды? У меня есть бушель [8] лимонов, которые я не беру с собой, я могу выжать лимонада.
8
Бушель — мера веса или объема. В Америке соответствует приблизительно 27 кг.
— Все в порядке.
— На это понадобится тридцать секунд, если хочешь, то это несложно...
— Нет, спасибо, — ответил Маркус. Он пошевелил подбородком и губами, будто разогревая их для предстоящего разговора, но на самом деле он лишь всеми силами пытался отложить его. Он все еще не был уверен, как начать. Маркус сел, затем нервно поднялся и жестом указал на диван.
— Присядь.
С мрачным видом Хочи опустилась на сидение.
— Что происходит, Маркус? Я никогда тебя таким не видела.
— Я говорил с Кирой, — сказал он. Глаза Хочи расширились, и Маркус кивнул. — Первый раз — три недели назад, когда мы с Гару были на передовой. С того времени еще шесть или восемь раз. Я не знаю, где она, но она перехватывала радиосообщения наших и Партиалов и снабжала нас информацией — это не помогло бы нам победить в войне, но спасало меня и Гару.
— С ней все в порядке?
— Да, — ответил Маркус. — Она в лучшем положении, чем мы, по крайней мере, хоть это и очень быстро изменится, если ее найдут. Доктор Морган пустила на это все свои ресурсы.
Хочи кивнула.
— То же самое мне говорила Изольда. Очевидно, все вторжение затеяли лишь для того, чтобы найти Киру. Ты знаешь почему?
— Нет, — ответил Маркус. — Кира не сказала мне. После заключения в лаборатории Морган она стала вести себя очень странно, будто с ней сделали что-то, о чем она не хочет говорить.
— Это было весьма тяжелое переживание, — сказала Хочи.
— Я знаю, — быстро ответил Маркус. — Я знаю, но я говорю о... Позволь мне спросить у тебя следующее: каково твое первое воспоминание о Кире?
Хочи теребила завязки своего рюкзака, сворачивая их в трубочку. Она сказала:
— Это было в школе, в той старой, которая возле госпиталя. До этого я пару лет жила с Кесслер на ферме, но даже тогда мы ругались, будто тигрицы, поэтому в восемь лет она отправила меня в школу Ист-Мидоу.
Воспоминание почти заставило Маркуса улыбнуться.
— В первый день ты подралась с Бенджи Холем.
Хочи пожала плечами.
— Он нарывался. Меня оставили после уроков, как и Киру — ее, кажется, за то, что она устроила пожар с помощью фосфора из лампочек. Или выкинула еще что-то из всех тех безумный затей, в которые вы с ней вечно вляпывались.
— А как насчет Нандиты? — спросил Маркус.
Хочи нахмурилась.
— А что Нандита?
— Когда ты впервые встретила ее? — спросил Маркус. — Вскоре после Киры?
— Не ранее, чем через год, — ответила Хочи. — Я никогда не приходила сюда, потому что меня держали в школе — по приказу Кесслер, — а там я тоже никогда не видела Нандиту, потому что постоянно сбегала и пряталась, когда устраивали презентации, ярмарки и все остальное. У меня было достаточно проблем с собственной приемной матерью, я не хотела связываться еще с чьей-то. Почему ты спрашиваешь про Нандиту?