Франческа, строптивая невеста

Смолл Бертрис

Рафаэлло нежно улыбнулся.

– Если для тебя это безопасно, то перспектива получить сразу двух наследников очень мне нравится, – признался он и поцеловал жену в макушку.

– Учти только, что это могут оказаться сразу две наследницы, – предупредила Франческа. – Возможно, ты ждешь сына, но кто родится, доподлинно известно лишь всемогущему Богу.

– История Террено Боскозо знает двух правивших герцогинь, – пожал плечами Рафаэлло. – Разумеется, обеим пришлось выйти замуж за дальних кузенов Чезаре, чтобы сохранить чистоту генеалогического древа.

– Хочешь

сказать, что если первой на свет появится девочка, власть перейдет к ней? – удивленно уточнила Франческа.

– В том случае, если потом не будет сыновей, – пояснил Рафаэлло. – У обеих герцогинь братьев как раз не оказалось.

– Значит, если родится дочка, ты тоже будешь доволен?

– Буду доволен в любом случае – лишь бы и ты, и ребенок были здоровы и благополучны, – ни на миг не усомнившись, ответил герцог.

– Но я все равно буду молиться о сыне. – Франческа вздохнула. – Старший из детей должен быть мужчиной.

– Верно, – согласился Рафаэлло. – А назовем мы его в честь отца и деда – Карло Рафаэлло Тит.

– Очень жаль, что мы не можем связаться с моими родителями и сообщить, что живы и даже ждем ребенка, – печально заметила Франческа.

– Когда он, она или они появятся на свет и станет ясно, что все вы здоровы, обязательно найду способ отправить послание во Флоренцию, – пообещал герцог.

Весна полноправно заявила о себе. Рядом с гостиницей очистили место для огорода, сделали грядки и посеяли овощи, чтобы запастись едой на осень и следующую зиму. Дни заметно удлинились, а живот Франчески так же заметно вырос. Терца уже не сомневалась, что госпожа подарит супругу близнецов, и с удовольствием рассказывала всем вокруг, что матушка ее была точно такой же огромной, ожидая Луку и Лючану.

– Роды наверняка проходили мучительно долго и трудно, – рассудила Бальбина. – Да поможет нашей синьоре Пресвятая Дева!

– Ничего подобного, – возразила Терца. – К нашему изумлению, роды оказались на редкость скорыми. Предыдущие дети действительно дались тяжело, а близнецы выскочили бодро и дружно. Дай-то Бог, чтобы и у нашей госпожи случилось так же. А потом, когда пришла очередь последнего ребенка Орианны, роды снова затянулись. Просто удивительно; я до сих пор не могу понять, как и почему.

Наконец настало время Франчески. Ранним вечером она почувствовала недомогание, а за несколько минут до полуночи на свет появился первый младенец.

– Скажите кто! Скажите! – потребовала она ответа у своих верных помощниц.

– Мальчик! – торжественно объявила Терца. – Слышите, как кричит? Богатырь! – Она радостно рассмеялась и передала новорожденного Бальбине, чтобы та его вытерла и спеленала. Толстая повариха с нежностью прижала малыша к пышной груди.

– Может быть, отнести к герцогу? – спросила она.

– Да, покажи его отцу, Карло, – поправила Франческа и вдруг сморщилась. – Ой, кажется, снова схватки!

Спустя два часа родился второй младенец.

– Девочка! – провозгласила Терца. – Совсем как у синьоры Орианны.

– Покажи, – попросила счастливая мать.

– Пусть Роза сначала приведет нашу красавицу в порядок, – распорядилась Терца. – А

нам с вами нужно сделать кое-что еще. Хорошо, что вы родили своих малышей так же быстро и легко, как когда-то ваша матушка. Она бы вами гордилась!

– Но не в такой степени, как если бы мы сумели сохранить герцогство, – пробормотала Франческа.

– Главное, что вы живы, а дети выглядят вполне здоровыми, – наставительно проговорила Терца. – Благодарите святую Анну, свою покровительницу, и дочь ее, Пресвятую Деву Марию.

– Обязательно поблагодарю, – пообещала Франческа. Послед быстро вышел, и Терца убрала все свидетельства только что свершившегося события. Наконец-то Роза положила крохотную девочку на руки матери. Малышка не спала, но и не плакала. Она с интересом посмотрела в усталое счастливое лицо и, словно вполне удовлетворившись увиденным, сладко зевнула, закрыла глазки и уснула.

– Покажите ее отцу, а мне дайте сына, – потребовала Франческа. Она ведь даже не успела толком рассмотреть мальчика: его сразу унесли, чтобы герцог смог порадоваться рождению наследника.

Однако в эту минуту Рафаэлло сам вошел в комнату с маленьким Карло на руках.

– Ах, какой чудесный парнишка! – воскликнул он, не скрывая восторга.

– А вот и твоя дочка. – Франческа отдала мужу девочку и приняла сына. – Хочу назвать ее Джованной, в честь отца. Джованна Мария Бланка. Мария – в честь Богородицы, а Бланка – в честь моей старшей сестры Бьянки.

– А твоя матушка не будет возражать против Бланки? – тихо уточнил герцог.

– Это наш с тобой ребенок, а не ее, – ответила Франческа. – Вряд ли мама когда-нибудь увидит внуков, даже если нам удастся сообщить родителям об их рождении.

Герцог кивнул:

– Что ж, пусть будут Карло и Джованна. Хорошие имена. Кстати, брат Стефано уже здесь; пришел вечером, еще до наступления темноты. Надо выбрать крестных родителей и поспешить с крестинами, чтобы его отпустить.

– Пусть крестным отцом обоих детей станет Бернардо, а крестной матерью – Терца, – распорядилась Франческа и с улыбкой добавила: – Конечно, если не возражаешь.

– Отличный выбор, возразить нечего, – согласился Рафаэлло и усмехнулся: – Оба будут невероятно горды. Честно говоря, так мне нравится даже больше. Если бы ты родила в замке, крестным пришлось бы назвать какого-нибудь важного аристократа, который прислал бы богатые подарки, а сам даже не приехал, чтобы посмотреть на детей. Бернардо и Терца, напротив, будут их любить, опекать и защищать. Да, ты не ошиблась, любовь моя.

Близнецов крестили на следующий день в столовой. Франческу перенесли туда, чтобы она тоже смогла приобщиться к таинству. Навещая гостиницу, брат Стефано всегда проводил службы в столовой. Облеченные высокой честью и огромной ответственностью, Бернардо и Терца безукоризненно справились со своими обязанностями, а младенцы плакали, как и положено плакать младенцам, которых разбудили, чтобы облить голову прохладной водой. Монах остался очень доволен церемонией и заявил, что если какие-то демоны и покушались на невинные души, теперь они безвозвратно изгнаны святой водой и молитвой.