Француженки не любят сказки
Шрифт:
– Что с тобой? – внезапно спросила Кэйд. – У тебя болит рука?
Черт побери, она терпеть не могла, когда ее расспрашивали о болячках.
– Нет. – Джейми покачала головой и уставилась на отслоившуюся кору на соседнем платане. – У меня все в порядке.
Глава 11
Он
Он занимался с ней любовью много часов. Он готов был вернуться к ней, выбросив в ванной презерватив, готов был уснуть возле нее, усталый до изнеможения. Он бы прижался к ней, обнял, поцеловал в худенькое плечико просто потому… потому что хотел ее приласкать. А потом бы, неожиданно для себя, постепенно дал волю губам и рукам и снова любил бы ее. Он не мог забыть, как она прижимала его к себе, несмотря на усталость, как гладила его, засыпая, как вся открылась ему, поглощала его. У него было много женщин, которые никак не могли насытиться сексом с ним, но тут ему показалось, что она не могла насытиться им самим.
Впрочем, может быть, он просто-напросто заблуждался?
Уходя от нее еще затемно, до рассвета, на работу, он перецеловал все пальчики, сжимавшие подушку.
– Жем, – нежно шептал он этим пальчикам, и это слово отдавалось дрожью в его теле. Он с надеждой вглядывался в темноте в ее лицо, но она не проснулась, и он наконец с трудом заставил себя встать и уйти.
В темной лаборатории его ждал большой блок шоколада. Он взглянул на него, когда зажглись светильники, мягко отражаясь от мрамора, а окна снова потемнели. Внезапно, полный надежды и страха, он понял, что попробует сделать из этого шоколада. Быстро переоделся, встал к столу и взялся за работу.
Поначалу он верил, что у него получится та самая задуманная скульптура. Но когда Жем не пришла утром, его сердце упало, ушло даже не в пятки, а куда-то еще, в грязь. Она не появлялась. Ни в 10.01, ни в 10.02, ни в 10.03. Ни в 11.14, ни в 11.15, ни в 11.16. Ни в 2.03, ни в 2.04, ни в 3.19, ни в 3.20. Вообще не пришла. Минуты таяли за минутами.
Дьявольщина, на нее не похоже, нет. Ведь она не… получила того, что хотела. Всего, что хотела. Не получила. Ведь она любила получать лакомство не спеша, долго.
– Что, она вдохновила тебя? Как ее звать-то? – спросила бесцеремонная Селия, крепко двинув шефа и одного из лучших шоколатье Парижа локтем под ребра, когда он оторвался от скульптуры, чтобы помочь подчиненным. Потому что скульптура снова стала его пугать.
Он помедлил в нерешительности, потом – ой-ой-ой! – робко улыбнулся.
– Жем.
Он не мог произнести ее имя так, как говорила Джейми. Когда он произносил
И тут исключался вариант «Я люблю тебя», потому что это звучало бы иначе, «Je t’aime».
– Быть такого не может! – недоверчиво воскликнула Селия. – Она выдумала это имя! Жем?
Он тоже засомневался и почувствовал неприятный холодок внутри. Неужели выдумала?
– Если это ее настоящее имя, то оно ужасно ми-и-и-и-лое! – пропела Селия и, танцуя, двинулась с кастрюлей ганаша в комнату-холодильник. – Самое забавное, что это случилось с тобой! Ты тоже стал такой ми-и-и-лый! Мне нравится. Ты увидишься с ней еще?
– Селия, займись своими делами и не суй сопливый нос в мою личную жизнь! – прорычал он. 3.27. Он был готов сорвать со стены часы и швырнуть их на улицу. Она так и не пришла.
После работы он пошел прямиком в тренажерный зал. Там сначала поднимал до изнеможения тяжелую штангу, потом боксировал, уничтожая противников, наказывая их за то, что после тренировки он пойдет прямиком к двери ее квартиры и еще не знает, откроется ли она перед ним.
Он как раз возвращался в зал тяжелой атлетики, когда увидел ее. Самым пугающим было то, что его сердце не перестало биться, а работало нормально. Хотя он только что безжалостно терзал его всеми этими нагрузками и боксом.
Потная и разгоряченная, она лежала на низкой скамейке и с искаженным от напряжения лицом выжимала вес. На ней была голубая трикотажная безрукавка, а на руках отдельные рукава, так что голыми были только плечи. И это было странно, потому что ей явно было жарко. От усилий она закрыла глаза, поэтому не увидела его сразу.
Он присел возле нее на корточки. Очень близко от ее напряженных плечевых мышц и нежного изгиба бицепсов, работавших что было сил. Так близко, что он мог провести пальцами по ее вспотевшей коже, а потом лизнуть, чтобы попробовать вкус ее пота. Господи, зачем так сложно? Ведь он мог просто нагнуться и прижаться губами к ее плечу…
– Жем, – пробормотал он. Как ему нравился звук ее имени! Каждый раз он вызывал в его теле странную дрожь.
Ее глаза распахнулись, руки задрожали. Он помог ей и положил штангу на место. Вес был небольшой. Он мог поднять его одной рукой, даже под таким углом. Странно. Она занималась на тренажере с таким ожесточением, с такой решимостью на лице, что, казалось, могла бы поднять и больше.
Тяжело дыша, она оперлась на локоть. Ее лицо залилось краской. От усилий? От воспоминаний о минувшей ночи? Из-за него?
Он улыбнулся ей. Ему хотелось облизать ее, все ее тело.
Может быть, на этот раз он уговорит ее не гасить свет? Чтобы он мог увидеть, что происходит с веснушками, когда он погладит их ладонями? Покраснеет ли у нее все тело?
Она улыбнулась в ответ, чуть-чуть, совсем робко, и его захлестнуло желание взять ее на руки, утащить отсюда; это желание наполнило новыми силами его натруженные мышцы. Интересно, что она подумала сейчас при виде его? Нравится ли он ей такой, потный, с прилипшими к вискам волосами?