Французская любовь. Как это бывает
Шрифт:
– Откуда ты знаешь?
– Знаю.
– Не знаешь.
И, я решился, убрать эту преграду. Она вздрогнула.
– Ма-а-аша! – прошептал я как можно нежней.– Она молчала только глаза у ней совсем округлились и были немножко испуганны.
– Ма-аша! – повторил я с укором в голосе.
– Ты сильно хочешь их снять?
– Сильносильно ты даже не представляешь как.
Трусики медленно, медленно поползли вниз по ногам, спустились на острые синие коленки и дальше до самых щиколоток.
Я потянул ее за ладошки, она тоже опустилась на колени. С душевным волнением
– Ты еще успеваешь меня рассматривать – прошептала она шутливо и строго.
– Совсем чуть-чуть. Мне надо запомнить тебя.
– Это ни к чему милый.
– Тогда не буду смотреть! – пообещал я, возвращая взгляд на ее лицо. Она благодарно кивнула. И мы вновь слились в долгом поцелуе.
Она поднялась с колен и я, не отрываясь от ее губ тоже. Маша завела локти за мою шею и держала меня нежно и бережно ими за шею. Слегка придерживая девушку правой рукой за талию, я увлек ее к постели. Мы забрались на нее, так и не расцепившись ни на миг. Тут, наконец, я поборол свой безотчетный страх и освободив правую руку опустил ее вниз. Моя ладошка утонула в жестких упругих волосках. Было страшно приятно трогать резко обрывающуюся вниз глубину между ее ног, забирать в руку мягкую округлость низа живота девушки, ощущать, как средние пальцы неумолимо от каждого движения проваливаются между волос, во что влажное нежное и горячее. В трельяжном зеркале я видел наши ломкие отражения, и они плыли как тумане.
– Я не хочу, что ты все видишь милый, – сказала она вдруг очень ласково.
– Ты такая необыкновенная! – голос мой дрогнул от нежности.
– Все равно не хочу этот дурацкий свет.
– Он не дурацкий.
– И себя не хочу без одежды!
– Ты прекрасна без нее.
– И не хочу то, что ты со мной делаешь сейчас!
– Ты будешь капризничать как маленькая.
– Я еще, правда, маленькая.
– Хорошо сейчас выключу свет, – согласился я.
Хотя и верхний свет погас, света из коридора вполне хватало, что бы видеть ее. Пока я раздевался, она сидела на кровати, свернувшись клубком, и раскачивалась. Когда я вновь оказался на постели, она вдруг спросила:
– Милый ты ничего не скажешь?
– Скажу!
– Это будет больно? – спросила она, вдруг отстраняясь от меня в полусумраке.
– Не знаю, – сказал я в ответ.
– У тебя же были девушки?
– Нет, – сказал я правду, имея в виду, что у меня были только женщины.
– Наверно это будет больно, для первого раза!?
– Может быть чуть-чуть.
– Если я закричу, ты остановишься?
– Ты не закричишь, тебе будет хорошо.
Она замолчала. И я осторожно почти без усилия положил ее навзничь безропотную и послушную, откинув голову назад. Мы целовались, а она прикрывала ладошками свою самую желанную часть тела.
– Не бойся.
– Я все равно боюсь!
Сгорая от нетерпения, я осторожно убрал ее руки. Маша крепко сжала мои запястья
– Сейчас все будет?
– Да! Милая!
– Ты постараешься со мной быть нежным?
– Да!
– Потому, что это первый раз и я страшная трусиха?
– И поэтому тоже.
– А еще почему?
– Я, кажется, не смогу жить без тебя!
– Тебе совсем не обязательно говорить таких слов мне.
– Ты так считаешь?
– Я наверно их не заслуживаю.
– Ты не можешь мне запретить так, говорить.
– Тогда скажи еще раз, мне это приятно.
– Я скоро умру от желания!
– Из-за меня?
– Из-за тебя.
– Из-за меня никто не умирал.
– Я буду первый.
– Тогда давай умрем вместе я так хочу.
– Ты мне все разрешаешь?
– Зачем ты спрашиваешь?
– Все, все?
– Милый, ты все портишь своими вопросами!
Я говорил, говорил, а сам был без ума, ощущая, как она неуверенно отводит мои настойчивые руки, держит их, отпускает и вновь трепетно вцепляется в них. Я чувствовал какую-то невероятную тяжесть. Непреодолимое желание. Оно распирало меня, подавляло, лишало разума. Она едва придерживала меня за талию.
Наверно я был немножко бесцеремонен и настойчив в эти последние минуты, но наверно я очень сильно хотел ее. Она уступала напору, в начале чуть-чуть, потом больше и больше и наконец, сдалась почти окончательно и бесповоротно, отдавшись моей воле, полностью и обреченно.
Это было неслыханно роскошно. Это было запредельно. Это было незабываемое чувство свободы и обладания высшей тайны на земле. Все мое существо казалось, взорвалось от гибельного восторга и восхитительного наслаждения. Я растворялся в ней! Она только иногда судорожно сжималась, прикусывая губы, иногда расслаблялась, а ее распростертое тело, голова ноги, под моими усилиями беспомощно терзали нашу постель и она жалобно металлически стонала, скрипела всеми своими винтиками и болтиками.
Я растворялся в этом нежном теле. Достигал далеких уголков и тонул без остатка. И все равно я стремился вперед, вперед, и вперед к какой-то недостижимой точке, которую никогда невозможно достичь. Она как линия горизонта убегала и убегала, дразня меня своей доступной близостью.
Господи! Это сейчас случится!
Это случится вот сейчас, в эту секунду, в это мгновение. Вот, вот еще маленько. Я на секунду замер на излете, остановился и, наконец, откинулся без сил. Испарина сразу проступила у меня на лбу.
Наступила долгая тишина.
Тишина и покой когда ты не чувствуешь ничего и ничем пошевелить не в силах.
Глаза мои привыкли к слабому свету, струившемуся из коридора. Девушка лежала разбитая униженная и трагически беззащитная, и колени у нее были сильно раздвинуты, она даже не пыталась их сжать.
– Маша, – позвал я тихонько, – я с тобой не расстанусь, пока не умру. «Да и она со мной, верно, не расстанется», – подумал я, не дождавшись ответа.
Девушка перенесла вес тела на спину и придвинула к своему лицу колени. Она смотрела туда, как первый раз видела.