Франсуа Антон Месмер
Шрифт:
Глаза ее были раскрыты, красивое лицо приняло, как в пантомиме, восхитительное выражение. Это было прекрасно, совсем как мисс Фосетт, играющая сцену сомнамбулизма в «Гамлете». Прокурор республики был напуган мыслью о той силе, которая могла толкнуть человека на преступление вопреки его желанию.
Когда, согласно моей воле, она успокоилась, я вызвал у мадам Б. ясновидение на большом расстоянии.
В Жуани она недавно познакомилась с полковником С. М., одним из моих друзей. Я попросил мадам Б. сообщить, где находится
Она ответила, что полковник находится в своем гарнизоне в Лионе, в этот момент пребывает в офицерском клубе, где около биллиарда беседует с подполковником.
Потом вдруг она увидела, что полковник побледнел, покачнулся и сел на банкетку. У него случился ревматический приступ боли в колене. Я дотронулся до ее колена и пожелал, чтобы она испытала такую же боль, она вскрикнула, напряглась, заплакала крупными слезами. Мы все так перепугались, видя ее страдания от боли, вызванной магнетизмом, но неотличимой от подлинной, что я разбудил ее.
Проснувшись, мадам Б. вспомнила лишь, то, что я захотел, забыв все, что я приказал ей забыть.
Затем началась другая серия экспериментов, но уже в бодрствующем состоянии.
Я заключил мадам Б. в воображаемый круг, начерченный моей тростью, и покинул комнату, запретив ей выходить за пределы круга.
Минут пять спустя я вернулся и нашел ее в середине салона; она ждала моего разрешения, чтобы выйти на свободу. Она села в углу салона, а я устроился на противоположном его конце.
Я попросил сопротивляться изо всех сил моему зову и в то же время приказал ей прийти ко мне.
Она уцепилась за кресло, однако, увлекаемая неодолимой силой, вынуждена была отпустить его; тогда она легла на пол, чтобы сопротивляться притяжению, но и эта предосторожность оказалась бесполезной, она приближалась ползком. Когда мадам Б. уже была у моих ног, мне стоило лишь поднести руку к ее голове и медленно поднять руку, как она послушно поднялась, и вопреки своему желанию, очутилась стоящей.
Она попросила стакан воды — попробовала, что это действительно была вода; затем, пока она еще держала стакан, я сказал ей, что это не вода, а вишневая наливка; хотя она прекрасно знала, что это не так, тем не менее после первого же глотка вскрикнула — ей показалось, что она обожгла рот.
Бедная женщина! Юное, очаровательное создание, соприкоснувшееся не с тайной жизни, а с тайной смерти, скажите мне оттуда, из тех глубин: знаете, понимаете ли вы, что происходило с вами в реальности, или просто ничего не помните об этом?
Впрочем, я не закончил свой рассказ о магнетизме; напротив, мне еще остается поведать о самом необыкновенном из того, что видел собственными глазами. То, что я сейчас расскажу, случилось в присутствии 12–15 свидетелей. Это безыскусный рассказ, во всем соответствующий протоколу, составленному двумя свидетелями и который тогда же был подписан всеми нами.
Во время моего
— Посмотри, как она прелестна!
И моя дочь, будучи такого же мнения, нарисовала портрет ребенка.
Однажды мы обедали в столовой, выходившей в сад. Подали десерт, дети вышли из-за стола в сад и играли там среди кустов и цветов. Речь опять зашла о магнетизме, ведь это вечная тема, о которой периодически все много говорят. Меня же эти разговоры утомляют и даже раздражают, ибо я не располагаю никакими доказательствами, кроме фактов. Поскольку сообщаемые мною примеры магнетизма почти всегда происходили в других местах, а не в том. где завязывалась дискуссия, я вынужден был выбрать из присутствующих объект, подходящий для сеанса магнетизма, и воздействовать на него, невзирая на то, расположен я к этому был в этот момент или нет.
Каждый же, кто это делал, знает, что подобное упражнение столь же утомительно для магнетизера, как и для магнетизируемого.
Я привел некоторые факты, уже известные читателям, но они были встречены с полным недоверием.
— Я поверю в магнетизм лишь в случае, если, например… — сказала мне мадам Д. и стала выискивать что-нибудь, по ее мнению совершенно невозможное, — вы усыпите мою дочь Мари.
— Позовите мадемуазель Мари, усадите ее за стол, дайте ей печенье, а также что-то из фруктов. П ока она будет есть, я постараюсь ее усыпить.
— Тут нет никакой опасности?
— Для чего?
— Для здоровья моей дочери.
— Никакой.
Ребенка позвали, дали ей бисквит и сливы, велели съесть это за столом.
Ее место было рядом со мной, слева. За столом беседа продолжалась, как будто ничего особенного не готовилось. Я же молча протянул руку за головой девочки и сконцентрировался на желании усыпить ребенка. Через полминуты она прекратила всякое движение и, казалось, погрузилась в созерцание сливы, которую собиралась поднести ко рту.
— Что с тобой, Мари? — спросила у нее мать.
Ребенок не ответил — она спала. Сон пришел так быстро, что я и сам не поверил.
Я положил на спинку стула ее голову, не дотрагиваясь до нее.
Лицо девочки являло собою символ абсолютного покоя. Я провел рукой перед ее глазами, снизу вверх, с намерением открыть ей глаза. Глаза открылись, зрачки устремились кверху, открыв тонкую перламутровую полоску снизу — ребенок был в трансе. В этом состоянии веки не испытывают необходимости мигать. Можно сколь угодно близко подносить предметы к глазам — мигание все равно не наступит.