Фрейлина Её величества. «Дневник» и воспоминания Анны Вырубовой
Шрифт:
И как он прав! Ах, как он прав!
Отречение графа Л. Толстого от церкви внесла большую горечь во всю царскую семью.
Мама говорит:
— Граф Л. Толстой — величайший мировой ум, гений… И этот человек, который жил в наше время, относился злобно к нам, потому что к нему церковники применили такую же плеть, как к любому поваренку. И это так тяжело! Особенно потому, что вся Европа это нам поставила в вину. И еще потому, что «Война и мир» это — лучшая русская книга…
Меня несколько удивило, что Мама так отозвалась об этой книге, так как граф Толстой очень откровенно высказывает в ней свои симпатии солдатам, а не генералам, и еще посмеивается над царем Александром Павловичем… И вообще над царями… Но в этом отношении Мама верна себе, она человек культурный, и от этого ей не уйти.
А раз она мне сказала:
— Ах,
Папа его имеет.
Странно, когда всмотришься в Папу и Маму, оба они «Не для величия и славы», как им для них поет поэт державный К. Р. [166] Они люди глубокой веры, тишины… Любят свой покой, своих детей… Ну, и судьба поставила их царствовать Конечно, положение не только обязывает, но и развращает. Особенно власть.
166
В. кн. Константин Константинович.
Это я знаю по себе. Власть очень портит. Кружит голову. Сбивает с пути скромной, молитвенной жизни. И все же Мама — величайшая мученица. В ней, в буквальном смысле, все болит. У ней столько ответственности, столько забот и так мало чистой радости.
18 июля.
Столыпин настаивает, чтобы как-нибудь убрать Илиодора из Царицына. Он сказал Папе:
— Нельзя допустить (хотя бы и на религиозной почве) устраивать погромы. Илиодор — погромщик и опасный монах. Сильно действует на толпу. Этот сумасшедший несет позор. О нем слишком много говорят. Его надо убрать из Царицына. Там готовится бунтовское гнездо.
Я думаю — Столыпин прав. Илиодор — это злокачественная язва. Его надо обессилить. А старец говорит:
— Надо еще маленько выждать, а то, ежели так, нахрапом, Илиодорушку уберут, народ его мучеником признает. А народ страсть как мучеников любит!
Как он мудро рассуждает!
9 сентября.
Однако, синод, под влиянием Столыпина, настоял на своем. Илиодора перевезли из Царицына в Новосильевский монастырь [167] . Шуму чтоб меньше было. А старец обиделся, что без него порешили. Сказал:
167
Илиодор был назначен настоятелем Новосильского монастыря (в Тульской губернии), но бежал оттуда обратно в Царицын, где «сидел с народом в монастыре 20 дней», пока не была получена (3 апреля 1911 г.) от митрополита Антония телеграмма с извещением, что «Государю Императору, во внимание к мольбам народа, благоугодно было 1-го апреля разрешить иеромонаху Илиодору возвратиться нз Новосилья в Царицын». (С. Труфанов, «Святой чорт»).
— Ежели они без меня решают, то я это решение смахну… Пущай остается в Царицыне, пока я того требую!
Мама хоть и очень обижена на Илиодора за эту мошенническую историю с образом Казанской Богоматери, но старцу не решилась отказать, и потому решение синода отменили и Илиодора оставили в Царицыне.
А князь Андроников приезжал и говорил:
— Отец Григорий по доброте своего же врага Илиодора защищает. А этот враг только выбирает удобный момент, чтобы его раздавить!
Я его успокоила, сказав, что раздавить старца не так просто, так как Илиодора и Гермогена Мама терпит только по милости Григория Ефимовича. И что его слова довольно, чтобы их убрать. Кн. Андроников улыбнулся:
— Анна Александровна, а вы разве не знаете, что старец также смертный, а у этих голубчиков рука не дрогнет убить того, кто им станет на дороге?
И так он это сказал, что у меня мурашки по телу забегали.
Так много врагов, так много врагов! И главное — со всех сторон. Сохрани его, Господи!
6 июля — 11.
Папа еще при первой свидании с Илиодором, — когда старец велел его Папе принять, сказал ему:
— Ты во всем должен следовать указаниям старца, и если тебе дана возможность жалить, то пускай свое жало против революционеров и жидов. А министров и других правителей не трогай!.. А Главное, во всем слушайся Григория Ефимовича. Его Бог избрал нам в советники. Умудрил его. [168]
168
Эти слова Николая приводит в своих записках и Илиодор. (О. Труфанов. «Святой чорт»).
А что сделал Илиодор? Он не удовольствовался еврейскими погромами, а стал кидаться на губернатора [169] . Этого мало. Отрастил зубы и бросался на самого старца. Тут уже придется накинуть цепь!
7 сентября — 10.
Ненавижу Илиодора! Ненавижу! Несмотря на то, что старец говорит:
— Его должно почитать, потому — на нем благодать!
И все же ненавижу.
Что-то в нем есть такое, что делает его отвратительным. Гадливым. Он когда смотрит, то кажется проникает глазами. И в позах его что-то стыдное. Я знаю: враги старца говорят, что старец своим касанием оскверняет женщину. Но так говорить могут только враги и люди, с развратом в помыслах. От касаний старца чувствуешь только, что поднимаешься над землей. Что ничего тебе не надо. Ничто тебя не трогает. А есть высшее, сладостное, что кружит тебя над землей. И это не ласка его, не сладострастие, а горячая волна божественного. И никакие радости не сравнить с этим сладчайшим туманом.
169
Епископ Гермоген обличал 5 октября 1909 г. «язычествовавшаго» гр. С. С. Татищева, саратовского губернатора. Александра Федоровна, а с нею и Вырубова, полагали, что обличителей выступал не Гермоген, а Илиодор.
Вспоминаю величайший трепет моего существа.
Когда мы приехали к старцу [170] , то он водил нас по деревням. Чтобы, — так говорил он, — я видела, в какой грязи живет народ. Какой горький хлеб крестьянский. И еще для того, чтобы видеть, как его почитает народ.
Когда мы шли по улице, то я видела, как крестьяне кидались ему в ноги и молили:
— Благослови, спаси, помолись за нас!
И он, такой жалостливый, поднимал их и обделял. И я никогда не представляла себе, что он так много раздает народу.
170
По поручению Александры Федоровны, Вырубова, в сопровождении нескольких поклонниц Распутина, ездила в Покровское, чтобы ознакомиться с тем, как живет «старец» у себя на родине.
И я не могла и подумать, что он делает это только для нас. Потому что, когда я вечером шла с Варей [171] и к нам присоединилась старуха Ириша (она не верит в Григория Ефимовича, говорит, что он не от Бога) и все же водила нас по дворам и показывала: «Тут он избу починил, там корову купил, там — лошадь. Там на детей дает. На его счет обучаются, на его счет лечатся…» Это требует десятков тысяч.
— Такой царской щедрости никто никогда не видел! — говорят крестьяне.
171
Младшая дочь Распутина.
Вечером П. Д. [172] нас кормила чем-то очень жирным и сладким. Пили вино, пели песни.
Вся комната старца увешана коврами. Мягко-красная оттоманка. Против неё, на столе, божница, в ней икона Божьей Матери. В черной без позолоты оправе. Старинное письмо. Когда смотришь издали, то видишь только бледные тени. А когда зажигается лампада, то святой лик светлеет.
Когда стало тихо, то двое взяли нечто похожее на цимбалы, стали играть. Старец, подпевая, стал кружиться.
172
Очевидно, П. Ф. — Прасковья Федоровна, жена Распутина.