Фрейлина Её величества. «Дневник» и воспоминания Анны Вырубовой
Шрифт:
Всякая смерть есть смерть. Я не говорю на войне, где убивают спасаясь. Правда, «бунт» это тоже война. И все же, когда один убивает 80, то значит эти 80 связанные. И каждый раз, когда он говорит об этом, у меня какой-то против него внутренний протест.
Я говорила по этому поводу со старцем. Он говорит:
— Такие люди государственные — они дарю нужны! «На страх врагам!» Потому ему всякие награды должна быть… и будут… А мы их грехи перед Господом замаливать будем! Вот!
Против старца не спорю. А в душе какая-то горечь. Что же делать, если уж иначе нельзя? Политика требует жертв…
27 октября—12.
Христос сказал: Царствие Божие для детей и праведников.
— Детей, ребят обижают! Вот ироды! Аспиды! — кричал он. — Скажу Маме, что это её женское дело — о детях иметь заботу.
А было все это вызвано вот чем: старец шел от меня. Направился не парком, а улицей. Видит — городовой гонит (говорит — гонит, как поросят) детей, да еще подзатыльники дает. Старец за ним. Он в участок, и старец туда же. При чем, рассказывает старец, одна девченка, маленькая, лет 8-ми, ноги в крови и из носу кровь хлещет — это от подзатыльников. Пришел старец в участок, а его пристав узнал. Стал мелким бесом рассыпаться.
А он ему:
— Веди, где у тебя тут детвора содержится!
Тот стал отнекиваться. А старец крикнул:
— Веди, а то во дворец звонить буду!
Повел.
— А там, — говорит старец, — срамота: дети на голом полу, и соломы вдоволь нет. Вшивые. Все в ранах. Пищат, голодные. А их подзатыльниками кормят. И это в Царском Селе, рядом с Мамой, с Папой! Как будто они там в каком-нибудь отдаленном углу!
— Этак, — говорит пристав, — приходится их иногда неделями выдерживать до суда.
— А маленьких куда? — спрашивает старец.
— В попечительство, да там никогда мест нет. Особенно нет для уличных.
— Ловко, — говорит старец. — И попечительство, стало быть, для того, у кого рука есть! А эти, — пущай их вша заест!
Очень волновался старец. Долго беседовал с Мамой.
На днях выработан новый устав о малолетних преступниках. Попутно с этим сделано распоряжение, коим предписывается более суток не содержать детей при участках, направляя их в попечительство, где должны быть приспособлены временные помещения.
— Вот, — говорит старец, — как дадут старшим подзатыльника, так про малых вспомнят!… Ах, как много безобразия кругом!
И он прав, как всегда. А наши старшие только то и делают, что грызутся — кому местечко потеплее.
9 марта — 12.
Вчера Мама говорила, получила письмо от в. к. Павла [215] . Он только и знает, что поет. Все выпрашивает милостей для своей жены. И все пишет: «Наш Владя… [216] Наш сын»…
215
В. кн. Павел Александрович.
216
Кн. Владимир Павлович Палей (1895–1918) сын в. кн. Павла Александровича от брака с гр. Гогенфельзен, позднее кн. Палей; поручик ЛГВ Гусарского полка; поэт.
Мама смеется; рассказывает скандальные подробности о в. к. Марии [217] . Отец, т. е. в. к. Павел Александрович пишет Папе:
«Если бы ты видел нашу Мари, это милое дитя! Что они с ней сделали! Она так бледна, так измучена, что на нее тяжело смотреть» [218] .
Мама говорит:
— Когда же и кто уже успел ее измучить? Да и какое это дитя, которое чуть ли не с брачной постели кидается на авантюры. Ищет защиты у отца, который своим отношением к браку развязывает руки детям. Подробности этого брака, — говорит Мама о браке в. к. Марии Павловны со шведским принцем — полны пикантных подробностей. При чем это 17-летнее дитя Мария может дать 20 очков вперед своему более опытному супругу… Лучше бы, говорит мама, не выносить эту грязь на свет.
217
В. кн. Мария Павловна, дочь Павла Александровича от первого брака. 20 апреля 1908 г. была выдана опекунами за Вильгельма принца Шведского, герцога Зюдерманландского.
218
В октябре 1913 г. в. кн. Мария Павловна оставила своего мужа и вернулась к родителям (см. письмо Павла Александровича к Николаю от 21 октября 1913 г., опубликованное в книге «Николай II и великие князья»). В 1914 г. брак этот был расторгнут и Мария Павловна вышла замуж вторично за кн. А. М. Путятина, сына начальника царскосельского дворцового управления.
Мама полагает, что все это следствие влияния отца на детей. Я бы этого не сказала. Кругом столько грязи, что при желании, за хорошим примером долго ходить не придется.
Одно должна сказать (что бы ни говорили враги Папы и Мамы): лучшей семьи, в смысле взаимного отношения, как семья Мамы, я не встречала. И только люди очень развращенные или не отдающие себе отчета, могут считать отношения Мамы к старцу чем-нибудь иным, как поклонение чисто религиозное.
Я бы сказала: «тут все от Бога и во имя Бога».
И мне так больно слышать, как скверно говорят по этому поводу. Даже близкие мне люди не хотят понять, что в отношениях Мамы к старцу нет и не может быть плотского.
Они должны бы понять хоть такую простую вещь, что старец, несмотря на свою простоту, очень умен и очень чуток. Он знает, как Папа любит Маму и какой он ревнивый, как же можно допустить хоть какой-нибудь намек на другие отношения, кроме тех, о которых я говорю?
А в уме и в чуткости старца даже его враги не могут ему отказать.
Он взглянет на человека — и его глазами просветит. И такой человек не пойдет и не поведет другого на риск; а кто лучше старца знает Папу? Не только то, что он думает, а как думает, во что выливается его настроение. Ну, по моему мнению, так думают только очень неумные люди, уже не говоря о честности…
19 мая — 12.
Старец вчера зашел невзначай, я его не видела. Он говорил, что вечером занят. У меня Шурик сидела, Мума, ну, Петровнушка [219] гадала. Не мне, а Муме. К ней последнее время упорно присматривается генерал Совранов. По моему мнению, он и стар для неё и уж очень уродлив, с короткой ногой. Ну, а Вера Вал. [220] говорит:
219
Няня Вырубовой.
220
Очевидно, описка: читать следует — «Викторовна»: Вера Викторовна Леонтович, полтавская помещица, поклонница Распутина, близкий друг Головиных.
— Все же положение даст, да и со средствами… Принят при дворе…
Вижу, что Муме он противен. Но она примиряется. Очевидно, очень уж тяжело живется им. Есть желания, есть молодость, а средств нет. Да. Ну, и вот, гадала ей Петровнушка.
— Ничего, — говорит, — из этого не выйдет. Дороги расходятся ваши… Важный генерал в одну сторону, а ты в другую…
Не успела окончить — зашел старец.
Она смутилась.
А он говорит:
— А ты постой колдуньюшка… Им гадаешь и мне погадай!