Галера чёрного мага
Шрифт:
Эльф покачал головой;
— Я так не думаю, Джиннарин. Я бы сказал, что это Карак.
— Карак?
— Карак — это вулкан на Атале, — не отводя глаз от пятна на небе, пояснила Эйлис. — Время от времени он приходит в движение, выбрасывая в воздух пепел и дым.
— А как насчет лавы? Я слышала, что с вулканами случается и такое.
— Иногда случается, но на моей памяти не было. Что скажешь ты, Араван?
— Я слышал, что в последний раз Карак выбрасывал лавовые потоки три или четыре тысячи лет назад. Точнее не могу сказать, я ведь сам здесь всего две тысячи лет.
Матрос, сматывающий поблизости веревку, открыл в изумлении рот и уставился на Аравана, прослышав о возрасте своего капитана, хотя ни Эйлис, ни Джиннарин не нашли в словах эльфа ничего примечательного.
— Ты переправлялся на Атале? — спросила провидица. Эльф покачал головой:
— Нет, но мог бы, поскольку на этом острове имеется перемычка, связывающая Аталу с Адонаром.
— А я вообще не знаю, где мои родители переправились на Митгар, хотя потом большинство из нашего народца поселились на Рвн, — вздохнула Джиннарин.
Араван заметил:
— Любопытно, но я только сейчас сообразил, что ни Адонар, ни Неддра — Нижние сферы — не имеют связи с Райвеном, только Вадария магов.
— Да, — подтвердила Эйлис, — на Райвене есть переход, и только он связывает Митгар с Вадарией.
— Как странно, что у магов существует всего один переход из Митгара в Вадарию, — сказал эльф.
Джиннарин хихикнула, и, когда Араван с Эйлис вопросительно взглянули на нее, пикса заявила:
— Возможно, Адон сделал так специально, чтобы Митгар не оказался переполнен «эльмарами».
Араван засмеялся, Эйлис тоже улыбнулась и, не отводя от него глаз, продолжила:
— Он становится таким, когда старится, — капризным, ворчливым, даже вздорным. У него развивается привязанность к элю, вину, бренди и прочим спиртным напиткам. Но он совершенно изменится, когда попадет в Вадарию и вернет свою молодость.
— Он переменится? — удивилась Джиннарин.
— Да. — Эйлис повернулась к пиксе. — Он совсем перестанет брюзжать, но любовь к спорам у него останется.
— О боги, — заволновалась Джиннарин, — я совершенно не уверена, что мне это понравится. Я люблю его таким, какой он есть.
Освободившись из объятий Аравана, Эйлис опустилась на колени, и ее глаза оказались на одном уровне с пиксой.
— Я тоже, Джиннарин. Хотя я люблю его и молодым тоже. Верю, что и ты полюбишь.
Джиннарин нерешительно улыбнулась:
— Он заставляет меня думать… в самом деле думать. Я до сих пор размышляю над вопросами, которые он задал мне несколько месяцев назад.
Эйлис рассмеялась и поднялась на ноги.
Поверь мне, Дж. иннарин, это в нем не изменится.—
Эйлис перевела взгляд на Аравана. — Расскажи мне, как ты стал другом хидденов.
— Это простая история, — ответил эльф. — Мы пересекали Уэстонский океан в направлении далекой страны фиордов. Ее жители торговали с алентами, замкнутыми, но II то же время миролюбивыми людьми.
Во время одного из таких торговых вояжей нам надо было сойти на берег за пресной водой. День был ненастный, но сквозь шум дождя я услышал в отдалении лай лисиц и, заинтересовавшись, пошел на эти звуки.
Вдруг я почувствовал запах дыма и, поднявшись на очередной пригорок, увидел на противоположном склоне долины лесной пожар. Оттуда и доносились лающие крики лисов.
Я быстро сбежал в низину, перебрался через ручей и стал подниматься к месту пожара. За языками пламени мне удалось разглядеть двух лисов, пойманных в кольцевую огненную ловушку. Но там же я разглядел двух малышек, двух хидденов. Это были фоксрайдеры.
Я бросился назад к ручью и упал в воду. Хорошенько промокнув — с меня струились потоки воды — и с мокрой накидкой в руке, я ринулся назад и проскочил сквозь огненный рубеж. В сплошном дыму ничего не было видно.
«Ко мне! Ко мне!» — кричал я, упав на землю и закрыв голову накидкой. Огонь в верхушках деревьев ревел с такой яростью, что я едва разбирал звуки собственного голоса.
Но они услышали меня, и два всадника верхом примчались ко мне.
«Держитесь крепче», — закричал я, сгребая в охапку лисов. Набросив на голову все еще сырую накидку — от нее теперь шел пар, — я вновь бросился сквозь пламя вниз по холму к ручью и, добежав, рухнул в воду.
В тот день я спас Тарквина и его подругу Фалайн. После этого я был объявлен другом хидденов.
Эйлис молча взяла руку Аравана в свои.
— Тогда Тарквин и дал тебе талисман? — спросила пикса.
— Да. — Эльф дотронулся до небольшого синего камня на груди.
Глаза Эйлис удивленно раскрылись.
— У него есть сила, но мне неизвестны ее возможности. Араван снял талисман через голову и передал Эйлис.
— Он становится холодным, когда поблизости появляются враги.
— Я так понимаю, Араван, что он реагирует на зло. Эльф покачал головой:
— Нет, не на зло. Только на некоторые отвратительные создания, способные причинить зло.
— Какие же это создания? — спросила Эйлис, возвращая камень Аравану.
— Это обитатели Неддры — рюкки, хлоки, тролли, Горгоны и им подобные. — Араван надел шнурок на шею. — Он также становится холодным в присутствии драконов, хотя и не всех.
— Ты видел драконов? — встрепенулась Джиннарин. Эльф улыбнулся:
— Не очень близко, Джиннарин, не очень. Еще он не реагирует на злых людей: разбойников, пиратов, воров, а также на прочих митгарцев с дурными намерениями.
Эйлис протянула руку и вновь дотронулась до камня.
— То есть ты хочешь сказать, что он не определяет созданий Адона и Эльвидд.
Джиннарин немного подумала:
— Но остаются Только…
— Совершенно верно, пикса, — перебил ее внезапно появившийся на палубе Эльмар. — Остаются только создания Гифона — обитатели Неддры, или, по—другому, Нижних сфер.