Ганнибал. Бог войны
Шрифт:
– Он видел, как ты входила в дом?
– Да. Не смогла отвязаться от него. Мне очень жаль, я испугалась. – Она снова заплакала.
– Ничего страшного.
Несмотря на ободряющие слова, Ганнона прошиб холодный пот. Все изменилось. Избить конопатого стало недостаточно.
– Он был один?
– Думаю, да.
Хоть какое-то утешение.
– Оставайся здесь. Запри дверь на засов и не открывай никому, кроме меня и Клита.
– Что ты собираешься делать? – дрожащим голосом спросила Аврелия.
– Разобраться с ним, – мрачно ответил Ганнон.
Он бросился вниз по лестнице, перескакивая через две ступени, и чуть не сбил с ног какого-то рассыльного, выронившего корзину с овощами. Про осторожность Ганнон вспомнил лишь у входа и выглянул из-за косяка. Напротив двери никого не было, и его беспокойство усилилось. Пожалуйста, пусть он окажется где-то поблизости! Но из людей виднелась лишь пара домохозяек слева, болтающих около пекарни. Справа каменщик с подмастерьем разгружали тележку с кирпичами. Конопатый исчез, и Ганнон вновь ощутил панику. Если солдату удастся поговорить с Гиппократом…
Он отогнал эту мысль и попытался все взвесить. Пошел ли конопатый дальше пить, возможно, вместе с дружками, или решил немедленно выяснить, не дадут ли ему вознаграждение за его открытие? Или сделал что-то совершенно другое – например, пошел в бордель? Ганнон не мог решить, и сердце билось о ребра. «Баал-Сафон, помоги, пожалуйста, – взмолился он. – Направь меня».
И когда неизвестно откуда пришел ответ, все оказалось так просто, что он рассмеялся вслух. Надо пойти в резиденцию Гиппократа, которая всего в пяти стадиях отсюда. Если конопатый отправился в том направлении, Ганнон быстро догонит его. А если пошел искать своих товарищей и вина, то останется время по пути от Гиппократа заглянуть в каждое питейное заведение на полудюжине ближайших улиц.
Во всяком случае, это был план.
Юноша пустился быстрым шагом, подавляя желание побежать. Было бы глупо упустить единственную возможность заставить конопатого молчать из-за того, что его выдаст стук гвоздей в подошве сандалий. И речи не шло, чтобы запугать свою жертву. Чтобы Гиппократ наверняка ничего не услышал, конопатого нужно убить. В любое другое время Ганнон постарался бы избежать убийства своего товарища по оружию. Но когда на кону стояла жизнь Аврелии и его собственная жизнь, он принял решение не раздумывая.
У каждого переулка или поперечной улицы Ганнон замедлял шаг и высматривал похожую на конопатого фигуру. Однажды он погнался за кем-то в узком переулке, но, сделав шагов тридцать, понял, что потерял время впустую. В надежде, что задержка не обошлась ему дорого, он немного пробежал, чтобы наверстать упущенное время. И вот наконец дом Гиппократа, великолепное здание, предоставленное ему одним из глав города. Ганнон прошел мимо десятков людей – мужчин, женщин, молодых, старых, богатых и бедных, – однако не обнаружил никого похожего на конопатого. Его первоначальный оптимизм начал угасать, но он призвал на помощь свое мужество. Может быть, конопатый зашел в таверну похвастать, кого он видел?
Однако не помешает зайти прямо в ворота Гиппократа, решил Ганнон. Если конопатый добрался до входа, он может быть все еще здесь. Обычного солдата не пропустили бы так просто, без задержки. Может найтись возможность отвлечь его, заставить зайти в переулок…
Перекресток с улицей, где находилась резиденция Гиппократа, оставался не более чем в сотне шагов, когда Ганнон заметил впереди худую фигуру в военной тунике. Во рту пересохло, он ускорил шаг, крадясь мимо прохожих, пока не оказался в дюжине шагов от цели. Но его ждало разочарование. Даже вблизи он не мог убедиться, что это действительно конопатый. Ганнон рискнул приблизиться еще; его нервы были натянуты, как струна, и он подумал, не пора ли действовать. А вдруг он убьет не того человека?
Но боги улыбнулись ему. Какая-то женщина рассмеялась на балконе второго этажа, и намеченная жертва повернула голову, открыв покрытую оспинами щеку. Ганнон возликовал, но нужно действовать быстро – перекресток был менее чем в пятидесяти шагах. Его глаза стрельнули направо и налево и заметили переулок между каким-то заброшенным зданием и жилым домом. Ганнон не знал, есть ли кто-нибудь в переулке, но времени не было. Нужно действовать.
Вытащив кинжал и незаметно держа его у бока, он побежал вперед. Слишком поздно конопатый услышал шаги. Сначала на лице мужчины отразилась тревога, потом он узнал Ганнона и задрожал от страха. Впрочем, конопатый не издал ни звука, потому что карфагенянин железной рукой сжал его плечо и приставил клинок к печени.
– Позовешь на помощь – и ты мертвец, – прошептал он. – Не будешь слушаться – то же самое. Понял?
Конопатый кивнул.
– Налево. В переулок.
Они дошли до его начала.
Конопатый заколебался, и Ганнон уколол его кончиком кинжала.
– Иди. Я только хочу поговорить с тобой.
Охваченный ужасом конопатый хватался за соломинку. Они нырнули в темный переулок не больше четырех шагов шириной. Под ногами хрустели какие-то черепки, пахло мочой, человеческим дерьмом и протухшей пищей, которую выбросили сверху. Взглянув вверх, Ганнон с удовлетворением отметил, что жильцов в окнах не видно. Он остановился через пятнадцать шагов.
– Достаточно.
– Пожалуйста, не убивай меня. – Конопатый чуть повернул голову и поймал взгляд Ганнона. – Пожалуйста.
Карфагенянин собрался воспользоваться кинжалом, но, стоя так близко, он бы запачкался кровью. Так не годится. Нужно выйти из переулка и уйти, не вызвав подозрений.
– Заткнись. – «Нужно, чтобы он думал, будто может остаться живым». – Куда ты шел?
– Никуда. Я…
У конопатого не было возможности продолжить свою ложь. Ослабив захват за плечо, Ганнон обхватил его левой рукой за шею и со всей силы сжал. Мужчина издал ужасный сдавленный звук и стал вырываться, как одержимый. Он лягался, пару раз больно попав молодому человеку по колену. Его руки потянулись назад, хватая Ганнона за волосы, за уши, за руку. Сжав шею еще сильнее, тот прижал лицо к его тунике, чтобы конопатый не ткнул ему пальцем в глаз, а сам тем временем держал наготове кинжал как последнее средство.
Для своего небольшого роста конопатый был очень силен. Когда сопротивление ослабло, Ганнон потерял несколько клочков волос, ухо его было разодрано в кровь. Наконец руки жертвы опустились, и она обмякла. Вдруг обеспокоившись, что кто-то мог увидеть, карфагенянин оглянулся на вход в переулок. Там никого не было. Уронив кинжал, он бросил мужчину на землю и перевернул его. Глаза несчастного дрогнули и открылись. Глядя конопатому в глаза, Ганнон схватил его за горло и стал снова душить. Тот поднял руку в тщетной попытке освободиться.