Гарем ундер-лейтенанта Говорова
Шрифт:
Офицер немного волновался, потому и не решался перейти к следующему этапу близости. Говоров так и продолжал целовать влажные и горячие губы Кризанты, в надежде получить от неё некий сигнал для продолжения. И он его получил…
А, впрочем, гостья и без того, прижималась к Герману всем своим телом. Чем не сигнал? И всё же ундер-лейтенант опасался спугнуть Кризанту, чем запросто мог всё испортить.
– Войди в меня, – прошептала она, в самое ухо офицера.
После этих самых слов всё стало ясно и понятно, уже не было и не могло быть никаких сомнений и неопределённостей.
Немного передвинув лёгкое тело Кризанты, Говоров повернул её так, чтобы девушка оказалась под ним. Данная поза (иных ундер-лейтенант более и не знал) возбудила его ещё сильнее. Герман чувствовал, как грудь ночной гостьи поднимается и опускается, как она часто дышит. Похоже, Кризанта волновалась не меньше ундер-лейтенанта. Дама расслабилась лишь тогда, когда сама помогла Говорову, чуть приподняв свои ножки, чем лишила себя последней «защиты». Что-то жаркое и твёрдое упёрлось девушке между ног, она вздрогнула и замерла, ожидая проникновения. Однако Герман не спешил. Он хотел возбудить партнёршу ещё сильнее. Если вы помните, то сегодня он был менее агрессивен, менее ненасытен, нежели вчера.
Говоров продолжал мучить даму до тех пор, пока сам не почувствовал неприятную ломоту где-то в области своего паха, ему требовалась срочная развязка. Прекратив игру, ундер-лейтенант потянулся рукой к Герману-младшему и, обхватив того своей ладонью, принялся примеряться к вожделенному гроту. Очевидно почувствовав, что очень скоро всё случиться Кризанта обвила офицера своими нежными ручками. Тут-то, совершив небольшое поступательное движение, ундер-лейтенант проник в нечто нежное и обволакивающее. Причём, проник он с некоторым трудом. Отчего-то Герман вспомнил Карин, вчерашняя девственница.
И словно в подтверждение его мыслей, Кризанта вдруг издала болезненный стон. Говоров замер, оставаясь внутри её. Офицер не совсем понимал, что ему стоит делать дальше.
«Продолжать?.. А вдруг он причинит ей новые болезненные ощущения?.. Прекратить всё и выйти?.. А вдруг впоследствии она не согласиться на повторное проникновение, при этом, я так и останусь один на один со своей неудовлетворённостью?..»
– Как ты? – тихо шепнул Герман.
– Мне больно… – так же тихо ответила Кризанта. – …Но уже не так, как в первые секунды. Думаю, это скоро пройдёт.
– Почему не сказала, что ты девица? – едва ли не возмутился мужчина.
– Разве это что-нибудь изменило?.. – тяжело вздохнув, ответила дама. – …Я хотела тебя… Я и сейчас хочу. Дай мне минутку, чтобы боль чуть утихла.
Говоров поцеловал девушку, и она тотчас ответила офицеру своим поцелуем. Герман-младший по-прежнему находился внутри неё, чуть затаившись. Они целовались, наслаждаясь друг другом, до тех пор, пока Кризанта не шепнула, что хочет попробовать продолжить.
Мужчина сделал неспешное движение назад, ожидая, что дама скажет, дескать, ей всё ещё больно. Однако та промолчала. Тогда Говоров осторожно вновь проник внутрь. Девушка под ним тихо застонала. В том стоне слышались лишь слабые отголоски боли, гораздо больше в них было удовольствия и наслаждения. Опершись руками в кровать, Герман принялся совершать равномерные движения, наслаждаясь её тихими постаныванием.
Прошло не мене пары минут, прежде чем офицер решил взять более быстрый темп. Сделав несколько пробных резких движений, на которые партнёрша отозвалась всё теми же приглушёнными стонами, он начал двигаться более уверенно. Тут-то и почувствовал Говоров, как ногти Кризанты впиваются в его спину, а стоны становятся всё более и более приятными, и громкими.
– А-а-а-а… Мне хорошо… – вдруг призывно зашептала дама. – …Да-да-да. Ещё-ещё…
Всей своей плотью Говоров ощущал весьма тугой проход, который быстро начал приспосабливаться к его мужскому органу. Офицеру нравилась та узость, нравились те девичьи стоны. В том было гораздо больше адреналина, нежели приятных ощущений.
И тут девушка вскрикнула довольно громко. Герману даже пришлось закрыть ей рот своей ладонью. При этом, , за какую-то секунду до того, как Кризанту накрыло высшее наслаждение, ундер-лейтенант заметил её затуманенный взгляд. Очевидно, то было самым первым в её жизни удовлетворением. Ногти барышни уже вовсю раздирали спину Говорова, в то время, как её тело содрогалось от каждой новой волны наслаждения.
Герман себя уже не сдерживал. Сделав ещё несколько движений, он вдруг почувствовал, как где-то внутри Кризанты ударило нечто мощное, умопомрачительное. Дама прогнулась в спине, пытаясь усилить наивысшее наслаждение партнёра…
Глава 5
Проснувшись, Герман сразу схватился за колоду, лежавшую на каютном столике. Переворошив её, он тотчас отыскал в ней то, что искал.
Так и есть, «двойка треф». Именно на этой карте было то же самое лицо, те же знакомые черты, что и у Кризанты. При этом, пристально вглядываясь в картинку всё той же «двойки треф», офицеру показалось, будто бы девушка с карты ему вдруг подмигнула.
Постепенно Говоров начал осознавать, какое счастье свалилось на него с Небес, какое невероятное вознаграждение он получил от голландского штурмана, за переданную ему золотую монету. Словно сказочный волшебник, тот оборванец облагодетельствовал офицера фантастической колодой, которая обещала ему самый разнообразный интим на каждую ночь. Вновь развернув колоду веером, у Германа едва не потекла слюна – вон их сколько, рыжих, блондинок, брюнеток, шатенок, одна другой краше.
«Ну, а как иначе?.. – довольный собой, усмехнулся ундер-лейтенант. – …Ведь это лишь я один смиловался над тем нищим, облагодетельствовав его, едва ли не недельным содержанием, в то время как остальные офицеры готовы были гнать голландца взашей…»
Правда, всё вышеозначенные размышления были пока что на уровне неких догадок, предположений. А быть может, то были лишь тайные желания и фантазии самого Говорова.
Чуть повернувшись, дабы дотянуться до камзола, офицер вдруг почувствовал острую боль в области спины. Подошёл к зеркалу и глянул на своё отражение. Вся спина Германа была располосована параллельными царапинами. Не оставалось никаких сомнений в том, что нанесены они, были женскими коготками.
Выходило так, что две ночи подряд ундер-лейтенант и не бодрствовал, и не погружался в волшебное сновидение. Складывалось полное ощущение, будто бы Говоров переходил в какой-то иной мир, иную реальность, расположенную на границе реального и нереального. А быть может, по своей или чужой воле, он включился в некую загадочную и увлекательную игру, так и не успев познать её правила. При этом отыгравшие карты не сбрасывались в отбой, а доставались ему в качестве трофея. Если принять вышеозначенное за истину, в этом случае оставался открытым ещё один вопрос: с кем именно офицер играет, и что в итоге он может проиграть, либо напротив, приобрести?