Гастарбайтер
Шрифт:
– Спасибо, брат! – поблагодарил Женя. – Слушай, а что, кроме «чёрных» есть ещё какие-то?
– Существуют «чёрная» рейдерская схема – силовой захват – как в нашем случае, и «белая». Когда скупаются акции мелких акционеров и предприятие постепенно переходит под чужой контроль, – просвещал приятель. – Фильм «Красотка» видел?
– В армии раз, по видику.
– Так герой Ричарда Гира был «белым» рейдером.
– Коллега. А куда едем, не в курсе?
– В курсе, – нахмурился Лысый. – Едем туда, где я уже был однажды. Сменку возьми и на голову что-то надень.
– Чтоб
Товарищ скептически оглядел глубокие залысины на его голове.
– А также для того, что бы Ваши роскошные локоны, Конрад Карлович, не выпали окончательно. Встречать нас будут не хлебом-солью. Слушай сюда!
***
Трёхэтажный выкрашенный в красный цвет особняк в сердце старого города стал камнем преткновения, оказавшись предметом яростной конкурентной борьбы. Дом на Софиевской площади помнил многое. Времена «до исторического материализма», визит императора, убийство Столыпина, последнего гетмана, первого президента и то, как добровольческий отряд шёл под Круты защищать Отечество, фактически уже переставшее существовать. Видел оккупацию Киева, его освобождение и восстановление; рассвет и упадок системы, поднявшейся на залитых кровью штыках и рухнувшей без единого выстрела. В чехарде событий он лишь всё сильнее прижимался к земле, а по ночам, по его пустым коридорам бродили призраки живших здесь раньше людей.
В конце весны Лысому позвонил приятель Саня Лавринович, предложив подработку. Московские бизнесмены, получив определение суда в свою пользу, претендовали на вышеописанное здание. Но у теперешних владельцев не было желания освобождать помещение, стоящее миллионы долларов.
День обещал быть жарким и он, одев светлые футболку и джинсы в полседьмого утра, отправился к месту сбора. «Бизныки» не приехали, но был их доверенное лицо – худой высокий парень лет тридцати, с беспокойными глазами. «Скользкий тип», – подумал о нём Лысый. Типа звали Алекс, с непривычно звучащим на Киевских улицах московским акцентом он возвестил:
– Братья рейдеры! Всё нужно сделать быстро: в темпе заходим, выводим охрану и занимаем оборону.
Когда приехали на место, нехорошее предчувствие кольнуло его под сердце – здание больше походило на красный равелин, чем на офисный центр. Первый этаж был заварен железными листами, второй забран решёткой; броне дверь с камерой наблюдения делали здание окончательно похожим на тюрьму. К нему примыкало строение коммерческого банка, а буквально в ста метрах у ГУВД блестели лаком милицейские машины.
Три автобуса одновременно тормознули у особняка и из раскрытых дверей высыпали нанятые Алексом парни. – Ломайте дверь! – кричал он, глядя на неброские золотые часы. Возле двери образовалась суета. Кто бил в неё кувалдой, кто пытался отогнуть железо ломом, а кто-то, дёргая шнур заводил мотор переносной «болгарки». Визг разрезаемой стали, звон разбитых стёкол, крики и ругань возбуждённых людей – Софиевская площадь превратилась в то утро в поле боя!
Лишь каменный Богдан был в своей стихии. Подняв коня на дыбы, он сурово смотрел ожившим взглядом на поднимающееся солнце, метясь в него булавой, и казалось, руководил штурмом.
С верхних этажей обороняющиеся поливали водой из брандспойта и пеной огнетушителей, швыряли старые стулья и водяные «бомбы» из мусорных пакетов, взрывающихся при ударе об асфальт тысячью холодных брызг. Дверь сломали, но оказалось, лестница до верха завалена столами и стульями. К сожаленью, то была не единственная преграда – из подъехавших легковушек высадилось подкрепление, и у входа завязался рукопашный бой.
– Парни, – срывал связки Алекс, перекрикивая шум потасовки, – все пострадавшие едут на юга!
Идущие в тот будний день на работу сотрудники министерств, посольств и банков с изумлением смотрели на побоище, а от Главка спешили за разъяснением милицейские чины и Алекс встретил их, держа в руке пачку стодолларовых купюр. Молча выслушав одного, он отсчитывал несколько банкнот и поворачивался к следующему. Со стороны это напоминало очередь; глядя на них, Лысый успел подумать, уклоняясь от ударов: – Не оскудеет рука дающего!
Всё же сопротивление было сломлено – «рукопашники» разогнаны, а мебель выброшена на улицу. Лысый с Лавриновичем из окон третьего этажа глядели на суету возле отвоеванного дома. Зазвенел мобильный. Саня, молча выслушал то, что говорил собеседник и, спрятав трубку в карман, сказал озабочено: – Уходим. Сюда «Беркут» едет и «автозак», будут всех «паковать».
Как два капитана покидающих последними тонущий корабль они вышли из разгромленного офисного центра. Но уйти не смогли – не понимая происходящего, банковский охранник направил на них дуло табельного пистолета. Приехавший мвдшный полковник приказал патрульным:
– Этих двоих в райотдел.
Волна адреналина схлынула, оставив в теле не замечаемую раньше усталость. Сидя в «обезьяннике» Лысый осмотрел одежду и понял, что она безнадёжно испорчена – светлая ткань была густо залита огнетушителем. «Новая футболка! – корил он себя за непредусмотрительность. – А сказали трёх охранников на улицу вывести».
Сутки они провели в милиции, отвечая на вопросы дознавателя.
– Возвращался утром от девушки, – рассказывал Лысый свою версию немолодому полысевшему на службе капитану.
– Как фамилия?
– Чья, моя?
– Нет, девушки.
– Да я не знаю, мы только вчера познакомились. Зовут Аня.
– И где же эта Аня живёт? – поинтересовался капитан, наперёд зная ответ.
– Не помню, где-то рядом. Туда мы на такси приехали, а оттуда она меня на машине подвезла до площади.
– Ясно, давай дальше, – не глядя на него мент что-то быстро писал на форматном листе.
– Иду мимо дома, гляжу драка, хотел обойти, а меня пеной облили!
– Как в здании оказались, Вениамин Петрович?
– Кран искал, хотел одежду застирать, не идти же так через весь город, – Лысый валял дурака, зная, что привлечь к уголовной ответственности его не получится.
– С Лавриновичем раньше были знакомы?
– Нет, только здесь познакомились.
– В камеру! – приказал дознаватель сержанту, подведя итог их беседы.