Газета Завтра 814 (78 2009)
Шрифт:
Говоря о недавних операциях пакистанской армии против талибов в долине Сват и других районах на северо-западе страны, президент Зардари отметил: "Военные действия в районах Сват и Малаканд пользуются широкой поддержкой. Они проводятся с целью искоренить боевиков при минимальных отрицательных последствиях для населения. Наши усилия привели к значительным успехам".
По поводу двусторонних отношений Пакистана и РФ пакистанский президент счёл нужным подчеркнуть: "Демократическое правительство Пакистана искренне и глубоко привержено открытию новой главы взаимовыгодного сотрудничества в наших отношениях с Российской Федерацией. Существуют огромные возможности для развития наших связей в сфере экономики и торговли, особенно в таких областях, как связь, энергетика, инфраструктура и технологии".
США ПРИКЛАДЫВАЮТ все возможные усилия, чтобы предотвратить закрытие своей военно-воздушной базы в Манасе, Киргизстан. Об этом, в частности, свидетельствует
В ответном заявлении Бакиева, как, по крайней мере, сообщает Рейтер, говорится, что предложение Обамы будет тщательно рассмотрено. В то же время заявление президента Киргизстана не содержит никакого упоминания относительно Манаса, на котором делается особый упор в послании Обамы, ибо, по мнению американского президента, расширение сотрудничества между США и Киргизстаном зависит в первую очередь от решения именно этого вопроса.
Марина Алексинская МОСКВА-ЕВРОПА-ДАЛЕЕ ВЕЗДЕ Сто лет еще одной русской революции
Он сделал то, чего так фанатично жаждали, но так и не сделали Ленин и Троцкий. Разжёг мировой пожар революции. Она полыхала в Париже, Лондоне, Мадриде, Берлине, Монте-Карло, Нью-Йорке, Буэнос-Айресе, Праге, Вене, Штутгарте, Будапеште, Женеве, Риме - всех городов не перечислить. То была Русская Революция цвета и музыки, Революция русского искусства.
Он - это Сергей Павлович Дягилев. Барин, бонвиван, неисправимый эстет: издатель журнала "Мир искусства", редактор Ежегодника императорских театров. В мае 1909 года он привез в Париж русский балет, а 19-го числа дал представление в театре Шатле. Так родились балетные сезоны Дягилева. Они-то и сотрясли и перевернули весь мир… Впрочем, обо всём по порядку.
Любопытно, как время расставляет свои акценты, как выводит оно на авансцену истории главное и пренебрегает не столь принципиальным. Вот и сегодня мы говорим о 100-летии Сезонов Дягилева, и лишь знатоки уточняют: "балетных". Потеря этого эпитета чрезвычайно важна. Она помогает приблизиться к пониманию того, что на самом деле произошло в Париже 100 лет назад. В 1906 году Дягилев привез в Париж русскую живопись и скульптуру. Коллекция от Левицкого и Шубина до Врубеля и Серова была расширена собранием икон. Выставка оказалась откровением. Столица мирового искусства узнала о существовании высокой художественной культуры и в "сиволапой" России. На следующий год Дягилев дал "Русские исторические концерты". В программу вошли шедевры русской музыки. Произведения Глинки, Чайковского, композиторов "Могучей кучки", Лядова, Рахманинова, Скрябина звучали в стенах Гранд Опера. Особенный успех имели сочинения Римского-Корсакова, Бородина и Мусоргского. В мае 1908 года Дягилев доставил в Париж "Бориса Годунова" с Литвиным, Шаляпиным, Смирновым, с декорациями и костюмами Головина, Юона и Бенуа. "Несдержанно-азиатский", по выражению Дягилева, восторг охватил публику: "она как будто бы переродилась и в исступлении кричала и плакала". В результате этих гастролей французы, которые раньше и слышать не хотели о русских композиторах, начали обращаться к Дягилеву за советом, что и как лучше поставить. Имя Дягилева стало в Париже культом, французская аристократия: графиня Греффюль, княгиня Полиньяк, герцогиня Ноай, баронесса Ротшильд - за честь почитали знакомство с ним. Казалось бы, вот он - венец успеха!
Дягилев вернулся в Петербург. Ему мало было Парижа, он хотел завоевать весь мир. Он уже придумал новое оружие взрывного действия. В химический состав взрывчатки должны войти три "Р". Русская музыка, Русская живопись и Русская пластика. Это - балет. Добавим, что к тому времени мэтр русской хореографии Петипа уже благословлял реформы танцовщика Мариинского театра Фокина, уже богачка и идол декаданса Ида Рубинштейн наезжала к последнему за уроками, уже "мирискусников" сразила болезнь Петербурга - балетомания. Ну и, конечно, дивы Анна Павлова и Тамара Карсавина уже были приняты петербуржской богемой и знатью. Дягилев встретился с Фокиным и попросил балетмейстера "подумать над русскими темами".
Наступил вечер 19 мая. Дягилевцы дали "Павильон Армиды", "Князя Игоря" (половецкие пляски) и дивертисмент с русскими танцами "Пир", а через несколько дней - "Сильфиды" и "Клеопатру". Русский балет с солистами Анной Павловой и Адольфом Больмом, с хореографией Фокина и сценографией Бенуа, Рериха, Головина и Бакста предъявили Парижу образчик классицизма и нарушение всех традиций. Париж определил балеты, как "нечто до сих пор невиданное". К финалу "Половецких танцев", с их вакханалией красок и движений, публика, по словам Фокина, "буквально ломала оркестровый барьер". "Я думала, что уже исчерпала все радости жизни, - писала Дягилеву маркиза Рипон.
– Вы мне даруете новую, - это последняя и самая большая".
Сезоны Дягилева длились по 1929 год. Премьеры балетов "Призрак розы", "Шехеразада", "Петрушка", "Жар-Птица" в мгновение становились сенсациями. Лучшие театры Европы и Америки приглашали Русский балет на гастроли, монаршие дома ждали Дягилева на аудиенцию, власть Русского Балета не подлежала сомнению. Более того, парижской весной 1917-го Дягилев позволил себе дерзость: "Жар-Птица" появилась на французской сцене с красным знаменем. "Мы все были революционерами, - признавался политически консервативный Дягилев, - когда сражались за дело русского искусства…"
Европа бредила "балетами Дягилева". Но сам он говорил, что у него никакого балета нет. "Не знаю, как лучше определить словами то, что мы показываем публике. Задача, во всяком случае, живописная. Я бы сказал: живопись движений. Но и это слово недостаточно точно определяет наши стремления".
"Наших" Дягилев извлекал из небытия, словно индийский факир. Он открыл Стравинского. Услышал небольшую симфоническую картину "Фейерверк" совсем юного композитора и заказал ему "Жар-Птицу". Он угадал Прокофьева, и тот написал музыку к балету "Шут". В "золотой клетке" своих Сезонов Дягилев пестовал балетмейстерские таланты Нижинского, Мясина, Баланчина. Там не прочь были оказаться и лидеры европейского искусства: Пикассо, Матисс, Равель, Мийо, Орик, Брак вместе с "нашими" Коровиным, Гончаровой, Ларионовым, Головиным, - все поработали на славу Русского Балета. "Наши" помогали Дягилеву обрести в балетах "пленительное" для него равновесие между движениями, музыкой и формой. Однако поиски нередко сопровождались ссорами Дягилева и с Фокиным, и с Павловой, и с Мясиным, и с Бенуа, и со Стравинским. "Дягилев воображает, что русский балет - это он, - негодовал Стравинский.
– Наш успех вскружил ему голову!" Фокин, а вместе с ним и Бенуа упрекали Дягилева в заигрывании с публикой. Искания Дягилева привели к тому, что в 1926 году он заинтересовался "советчиной", встретился в Париже с Красиным и Луначарским и после разговора с ними вступил в переписку с Прокофьевым по поводу создания балета "Стальной скок". Но с советским конструктивизмом у него не сложилось. Зато эпохи модерна, авангарда и ар-деко Дягилев ухватил, как Иван-Царевич перо Жар-Птицы, и запечатлел в шедевральных балетах "Половецкие пляски", "Весна священная", "Аполлон Мусагет"… За все Сезоны на счету Дягилева до восьмидесяти оригинальных балетных и оперных постановок, которые вызвали возрождение, а иногда и возникновение национальных балетов стран Европы и Америки. Все танцовщики брали русские имена и фамилии. Дягилев довел "рыночную стоимость" русских артистов на мировых сценах до небывалых высот и сделал из русского имени в балете, как сказали бы сегодня, бренд.
Сто лет прошли как один день. В январе 2009 года Париж первым объявил о начале торжеств по случаю 100-летия "Русских сезонов". Пожалуй, Ватикан смог бы позавидовать иезуитству Шатле. Руководство театра ангажировало "московского фрика", как назвала Олега Кулика парижская пресса, на постановку оперы "Монтеверди". К слову, на вопрос: ходит ли он сам в оперу, Кулик бодрячком ответил: "Я всё время хожу в оперу. В России очень много плохих опер. На Западе лучше. Пина Бауш там или Саша Вальц". Если учесть, что Пина Бауш и Саша Вальц - немецкие танцовщицы и хореографы, то занавес Шатле можно было и не поднимать. "Вог" тоже не прошел мимо события. Майский номер журнала к "Столетию "Русских сезонов", - цитирую, - Сергея Дягилева" разместил пять фотографий молодых артистов Большого и Мариинского театров. О самих Сезонах ни слова, пришлось довольствоваться подробностями статьи о "грандиозном шоу", на которое собрались "все сливки американского общества: от бизнесменов и политиков до актеров и певцов"; речь шла о показе нижнего белья. Но слово, пусть малое, - не воробей. И вот уже девушки из светской хроники журнала приехали в Венецию и положили на могилу Дягилева… свои визитные карточки (см. статью Андрея Колесникова "Дягилеву от светских девушек"). Главный источник информации и пропаганды, телевидение, на секунд несколько прервал атаку зрителя своим "грандиозным шоу" "Евровидение-2009" - и донес-таки новость о 100-летии "Русских сезонов". В этом фейерверке "грандиозных шоу" на мир еще можно смотреть, если прищуришься. Сквозь прищур возник силуэт Большого театра.
30 мая Большой дал "Дягилев-Гала. К столетию "Русских сезонов". По случаю торжества в Москву приехали Пермский театр оперы и балета (Пермь - родина Дягилева) и Парижская Национальная опера. На пути в театр лишний билет никто не спрашивал, ажиотажа заметно не было. Да и день был субботний, теплый и солнечный, нынешний московский житель в такие дни на даче жарит шашлык. Публика, меж тем, собиралась. Прежде всего, было много иностранцев; они приходили целыми группами. Следующий момент: в партере не оказалось ни "монда", ни "тусовки", ни "селебритис". Публика была какая-то подтянутая, целеустремленная, сосредоточенная. Такое впечатление, что вся она состояла в одном тайном заговоре. Но вот к началу гала не оказалось ни одного свободного места, даже служебные - и те оккупированы. Кому-то пришлось занимать ступеньки между рядами.