Где небом кончилась земля : Биография. Стихи. Воспоминания

Гумилев Николай Степанович

Попугай

Сонет

Я – попугай с Антильских островов,Но я живу в квадратной келье мага,Вокруг реторты, глобусы, бумага,И кашель старика, и бой часов.Пусть в час заклятий, в вихре голосовИ в блеске глаз мерцающих, как шпага,Ерошат крылья ужас и отвагаИ я сражаюсь с призраками сов…Пусть! Но едва под этот свод унылыйВойдет гадать о картах иль о милойРаспутник в раззолоченном плаще, —Мне грезится корабль в тиши залива,Я вспоминаю солнце… и вотщеСтремлюсь забыть, что тайна некрасива.

Сон Адама

От плясок и песен усталый АдамЗаснул, неразумный, у Древа Познанья,Над ним ослепительных звезд трепетанья,Лиловые тени скользят по лугам,И дух его сонный летит над лугами,Внезапно настигнут зловещими снами.Он видит пылающий ангельский меч,Что жалит нещадно его и подругуИ гонит из рая в суровую вьюгу,Где нечем прикрыть им ни бедер, ни плеч…Как

звери, должны они строить жилище,Пращой и дубиной искать себе пищи.Обитель труда и болезней… но здесьВпервые постиг он с подругой единство,Подруге – блаженство и боль материнства,И заступ ему, чтобы вскапывать весь,Служеньем Иному прекрасны и грубы,Нахмурены брови и стиснуты губы.Вот новые люди… очерчен их рот,Их взоры не блещут, и смех их случаен,За вепрями сильный охотится Каин,И Авель сбирает маслины и мед,Но воле не служат они патриаршей,Пал младший, и в ужасе кроется старший.И многое видит смущенный Адам:Он тонет душою в распутстве и неге,Он ищет спасенья в надежном ковчегеИ строится снова, суров и упрям,Медлительный пахарь, и воин, и всадник…Но Бог охраняет его виноградник.На бурный поток наложил он узду,Бессонною мыслью постиг равновесье,Как ястреб, врезается он в поднебесье,У косной земли отнимает руду,Покорны и тихи, хранят ему книгиНапевы поэтов и тайны религий.И в ночь волхований на пышные мхиК нему для объятий нисходят сильфиды,К услугам его отомщать за обидыИ звездные духи, и духи стихий,И к солнечным скалам из грозной пучиныВлекут его челн голубые дельфины.Он любит забавы опасной игры —Искать в океанах безвестные страны,Ступать безрассудно на волчьи поляныИ видеть равнину с высокой горы,Где с узких тропинок срываются козыИ душные, красные клонятся розы.Он любит и скрежет стального резца,Дробящего глыбистый мрамор для статуй,И девственный холод зари розоватой,И нежный овал молодого лица, —Когда на холсте под ударами кистиЛожатся они и светлей и лучистей.Устанет и к небу возводит свой взор,Слепой и кощунственный взор человека,Там, Богом раскинут от века до века,Мерцает над ним многозвездный шатер,Святыми ночами, спокойный и строгий,Он клонит колена и грезит о Боге.Он новые мысли, как светлых гостей,Всегда ожидает из розовой дали,А с ними, как новые звезды, – печалиЕще неизведанных дум и страстей,Провалы в мечтаньях и ужас в искусстве,Чтоб сердце болело от тяжких предчувствий.И кроткая Ева, игрушка богов,Когда-то ребенок, когда-то зарница,Теперь для него молодая тигрица,В зловещем мерцанье ее жемчугов,Предвестница бури, и крови, и страсти,И радостей злобных, и хмурых несчастий.Так золото манит и радует взгляд,Но в золоте темные силы таятся,Они управляют рукой святотатцаИ в братские кубки вливают свой яд,Не в силах насытить, смеются и мучатИ стонам и крикам неистовым учат.Он борется с нею. Коварный, как змей,Ее он опутал сетями соблазна,Вот Ева блудница, лепечет бессвязно,Вот Ева святая с печалью очей,То лунная дева, то дева земная,Но вечно и всюду чужая, чужая.И он, наконец, беспредельно устал,Устал и смеяться и плакать без цели,Как лебеди, стаи веков пролетели,Играли и пели, он их не слыхал,Спокойный и строгий на мраморных скалах,Он молится Смерти, богине усталых:«Узнай, Благодатная, волю мою,На степи земные, на море земное,На скорбное сердце мое заревоеПролей смертоносную влагу свою,Довольно бороться с безумьем и страхом,Рожденный из праха, да буду я прахом!»И, медленно рея багровым хвостом,Помчалась к земле голубая комета,И страшно Адаму, и больно от света,И рвет ему мозг нескончаемый гром,Вот огненный смерч перед ним закрутился,Он дрогнул и крикнул… и вдруг пробудился.Направо сверкает и пенится Тигр,Налево – зеленые воды Ефрата,Долина серебряным блеском объята,Тенистые отмели манят для игр,И Ева кричит из весеннего сада —«Ты спал и проснулся… я рада, я рада».

Завещанье

Очарован соблазнами жизни,Не хочу я растаять во мгле,Не хочу я вернуться к отчизне,К усыпляющей мертвой земле.Пусть высоко на розовой влагеВечереющих горных озерМолодые и строгие магиКипарисовый сложат костер.И покорно, склоняясь, положатНа него мой закутанный труп,Чтоб смотрел я с последнего ложаС затаенной усмешкою губ.И когда заревое чуть тронетТемным золотом мраморный мол,Пусть задумчивый факел уронитБлаговонье пылающих смол.И свирель тишину опечалит,И серебряный гонг заревет,В час, когда задрожит и отчалитОгневеющий траурный плот.Словно демон в лесу волхований,Снова вспыхнет мое бытие,От мучительных красных лобзанийЗашевелится тело мое.И пока к пустоте или раюНеоборный не бросит меня,Я еще один раз отпылаюУпоительной жизнью огня.

Озера

Я счастье разбил с торжеством святотатца:И нет ни тоски, ни укора,Но каждою ночью так ясно мне снятсяБольшие ночные озера.На траурно-черных волнах ненюфары,Как думы мои, молчаливыИ будят забытые, грустные чарыСеребряно-белые

ивы.Луна освещает изгибы дорогиИ видит пустынное поле,Как я задыхаюсь в тяжелой тревогеИ пальцы ломаю до боли.Я вспомню, и что-то должно появиться,Как в сумрачной драме развязка, —Печальная девушка, белая птица,Иль странная нежная сказка.И новое солнце заблещет в тумане,И будут стрекозами тени,И гордые лебеди древних сказанийНа белые выйдут ступени.Но мне не припомнить. Я, слабый, бескрылый,Смотрю на ночные озераИ слышу, как волны лепечут без силыСлова рокового укора.Проснусь, и, как прежде, уверенны губы,Далеко и чуждо ночное,И так по-земному прекрасны и грубыМинуты труда и покоя.

Старый конквистадор

Углубясь в неведомые горы,Заблудился старый конквистадор.В дымном небе плавали кондоры,Нависали снежные громады.Восемь дней скитался он без пищи,Конь издох, но под большим уступомОн нашел уютное жилище,Чтоб не разлучаться с милым трупом.Там он жил в тени сухих смоковниц,Песни пел о солнечной Кастилье,Вспоминал сраженья и любовниц,Видел то пищали, то мантильи.Как всегда, был дерзок и спокоенИ не знал ни ужаса, ни злости.Смерть пришла, и предложил ей воинПоиграть в изломанные кости.

Правый путь

В муках и пытках рождается слово,Робкое, тихо проходит по жизни,Странник оно, из ковша золотогоПьющий остатки на варварской тризне.Выйдешь к природе! Природа враждебна,Все в ней пугает, всего в ней помногу,Вечно звучит в ней фанфара молебнаНе твоему и ненужному Богу.Смерть? Но сперва эту сказку поэтаВзвесь осторожно и мудро исчисли, —Жалко, не будет ни жизни, ни света,Но пожалеешь о царственной мысли.Что ж, это путь величавый и строгий:Плакать с осенним пронзительным ветром,С нищими нищим таиться в берлоге,Хмурые думы оковывать метром.

Орел

Орел летел всё выше и впередК Престолу Сил сквозь звездные преддверья,И был прекрасен царственный полет,И лоснились коричневые перья.Где жил он прежде? Может быть, в плену,В оковах королевского зверинца,Кричал, встречая девушку-весну,Влюбленную в задумчивого принца.Иль, может быть, в берлоге колдуна,Когда глядел он в узкое оконце,Его зачаровала вышинаИ властно превратила сердце в солнце.Не всё ль равно?! Играя и маня,Лазурное вскрывалось совершенство,И он летел три ночи и три дняИ умер, задохнувшись от блаженства.Он умер, да! но он не мог упасть,Войдя в круги планетного движенья.Бездонная внизу зияла пасть,Но были слабы силы притяженья.Лучами был пронизан небосвод,Божественно-холодными лучамиНе зная тленья, он летел вперед,Смотрел на звезды мертвыми очами.Не раз в бездонность рушились миры,Не раз труба архангела трубила,Но не была добычей для игрыЕго великолепная могила.

Ворота рая

Не семью печатями алмазнымиВ Божий рай замкнулся вечный вход,Он не манит блеском и соблазнамиИ его не ведает народ.Это дверь в стене давно заброшенной,Камни, мох, и больше ничего,Возле нищий, словно гость непрошеный,И ключи у пояса его.Мимо едут рыцари и латники,Трубный бой, бряцанье серебра,И никто не взглянет на привратника,Светлого апостола Петра.Все мечтают: «Там, у Гроба Божия,Двери рая вскроются для нас,На горе Фаворе, у подножияПрозвенит обетованный час».Так проходит медленное чудище,Завывая, трубит звонкий рог,И апостол Петр в дырявом рубище,Словно нищий, бледен и убог.

Колдунья

Она колдует тихой ночьюУ потемневшего окнаИ страстно хочет, чтоб воочьюЕй тайна сделалась видна.Как бред, мольба ее бессвязна,Но мысль, упорна и горда, —Она не ведает соблазнаИ не отступит никогда.Внизу… там дремлет город пестрыйИ кто-то слушает и ждет,Но меч, уверенный и острый, —Он тоже знает свой черед.На мертвой площади, где сероИ сонно падает роса,Живет неслыханная вераВ ее ночные чудеса.Но тщетен зов ее кручины,Земля все та же, что была,Вот солнце выйдет из пучиныИ позолотит купола.Ночные тени станут реже,Прольется гул, как ропот вод,И в сонный город ветер свежийПрохладу моря донесет.И меч сверкнет, и кто-то вскрикнет,Кого-то примет тишина,Когда усталая поникнетУ заалевшего окна.

Вечер

Еще один ненужный день,Великолепный и ненужный!Приди, ласкающая тень,И душу смутную оденьСвоею ризою жемчужной.И ты пришла… ты гонишь прочьЗловещих птиц – мои печали.О, повелительница ночь,Никто не в силах превозмочьПобедный шаг твоих сандалий!От звезд слетает тишина,Блестит луна – твое запястье,И мне во сне опять данаОбетованная страна —Давно оплаканное счастье.