Где сокровище ваше
Шрифт:
– Бабуль, – кричу я с порога, – дедушка дома?
– Да здесь я, Настя, что случилось? – Отвечает дедушка.
– Деда, ты, когда шкатулку, зеркало, комод, буфет на чердаке нашёл, ты их хорошо осматривал?
Чердак и подвал дедушка переделывал сам, и стены обшивал, и полы стелил, если бы что-то нашёл, вряд ли стал бы хранить у себя, ведь тогда никто не знал, что в этом доме могли жить наши родственники, а тем более что-то там прятать. Не то, чтобы это было так уж опасно – в советские времена хранить такие вещи, но всё же проблематично и смысла не было: куда их одевать-то? Сразу вопросы начались бы разные неприятные – да что, да откуда, да на какие деньги… Откуда у обычной советской семьи, состоящей из учителя химии и лесотехника, могли взяться жемчуга и бриллианты? Это же не обычные золотые цепочки или колечки с янтарём, которые могли позволить себе многие. Ну, одно-два украшения – это ещё куда ни шло, а вот больше – это уже проблематично. Наверняка нашлись бы желающие отобрать. В общем, проще было сдать найденное государству, получить причитающийся процент и спать спокойно. Дедуля с бабушкой удивились моему вопросу и взволнованному виду, но дедушка всё же ответил:
– Ну, комод с буфетом-то я снизу доверху перебрал, а шкатулку с зеркалом не трогал, незачем было.
– Деда, а можно за зеркало заглянуть, ну, между зеркалом
– Можно, только зачем?
– Деда, долго рассказывать, сними, пожалуйста!
Дедушка вытащил зеркало из пазов, положил его на стол и отогнул крепления. Мы с бабушкой подняли зеркальное полотно с каждой створки. И под двумя из них увидели исписанные листы линованной бумаги! До дедушки с бабушкой постепенно доходил смысл происходящего. Они ведь знали, что я ездила в Екатеринбург искать следы наших родственников, неведомо куда исчезнувших после февральских событий 1917 года. Про найденные письма я тоже им рассказала. И вот я осторожно разворачиваю листы бумаги и начинаю читать. Почерк знакомый, я уже видела его в письме из Вятки. Это писал Александр Егорович.
«Пишу просто на всякий случай. Не очень надеюсь, что это прочитает кто-то из родственников. А может, и вообще никто не прочитает. В свете последних событий случиться может всё, что угодно. В этом доме уже несколько лет живёт моя старшая дочь Лиза, Елизавета Александровна. Её муж – лесопромышленник, не сказать, что богатый, но вполне состоятельный и очень надёжный человек. Я ни разу не пожалел, что выдал за него свою дочь. Мы с женой и младшей дочерью, Катей, приехали сюда в мае, а сейчас уже середина августа. Мои сыновья уже давно живут за границей, сначала учились там, теперь работают в Швейцарии, оба женаты. Мы должны были приехать к ним ещё летом, но Катенька наша не совсем здорова, её утомила дальняя дорога, поэтому нам пришлось задержаться. Сначала думали, что на месяц, но сначала одно помешало уехать раньше, потом другое, и в итоге остались здесь почти до осени. Я очень надеялся, что удастся уговорить уехать с нами кого-то ещё из родственников, но согласились ехать только двое – старший брат мужа моей дочери и его племянник, Дмитрий и Игнат Рудневы. Но и они говорят, что с нами уехать не смогут, им надо задержаться на какое-то время, чтобы привести в порядок записи опытов (с электричеством, как они говорят), собрать приборы в лаборатории – они хотят взять их с собой. Дольше медлить нельзя, положение в стране всё сложнее, надо поторопиться. Ждать и уговаривать больше никого не будем. Мы, конечно, надеемся, что катастрофы не случится, но всё может быть. После Февральской революции мы тоже думали, что всё ещё может поправиться, но что-то поправок пока не видно, даже наоборот – везде забастовки, стачки. И всё же мы колеблемся – надо ли забирать всё с собой, или же часть оставить? У нас много ценностей, не будет ли слишком непредусмотрительно забирать с собой всё? Может быть, часть всё-таки оставить? Но если оставить, то где? Не в доме же в сейфе – это считай, что на виду, ведь сейф легко найти и взломать. Большую часть денег я храню в швейцарском банке, мой зять тоже. Часть этих средств мы потратили на покупку домов в Бельгии и Швейцарии. Мы почти каждый год ездили туда летом, даже в прошлом году. В конце концов, я решаю оставить часть ценностей Дмитрию и Игнату. Ведь они поедут позже, им тоже понадобятся деньги. Ну, Бог даст, это ненадолго, зиму проведём в Бельгии, а весной, ближе к лету, вернёмся. Хотя не очень-то я на это надеюсь. В сейф мы с Дмитрием решаем положить всё-таки какую-то сумму ассигнациями и золотом и несколько колец и серёг для отвода глаз, чтобы больше нигде не искали и не крушили мебель и стены. Сейф оставляем в обычном месте – в нише за картиной Айвазовского в кабинете зятя, если его найдут (а скорее всего, найдут), то, может быть, решат, что это всё, что осталось. Надежда на это довольно шаткая, но ничего другого не остаётся. Это предложил Дмитрий. Светлая голова у него всё-таки! Деньги для Дмитрия и Игната и кое-какие драгоценности я кладу в шкатулку, которую предложила Лиза, и отдаю Дмитрию перед самым нашим отъездом. Столовое серебро тоже почти всё оставляем на виду, то есть там, где оно хранится обычно – на кухне. Книги и ноты дочерей давно уложены, вещи тоже. Посуду и часть серебра складываем в коробки и уносим в подвал. Журналы, которые выписывала Лиза, связываем и уносим туда же. Лизонька всё же хочет кое-какие вещи взять с собой – щипцы для сахара, сахарницу, ложки, вилки, любимую пепельницу мужа. Я ей не мешаю. Пусть возьмёт на память о доме. Кто знает, когда мы сможем вернуться. Лиза, чтобы занять чем-то дочь, даёт ей колье, она очень любит играть с ним. Она довольна, смеётся, и мы можем спокойно заниматься своими делами. Но вот пора выходить, извозчики нас уже ждут, до станции мы поедем лошадьми, а дальше – поездом. Ехать мы решили через Финляндию. Сначала в Швецию, в Стокгольм, а потом – в Бельгию. Мы все выходим на улицу, начинаем заколачивать окна первого этажа, на втором ставни закрыли ещё вчера вечером. Прислугу отпустили три дня назад. Лиза берёт у Сонечки колье, чтобы спрятать его в саквояж, и вдруг замечает: в колье не хватает бусины! Но где же теперь её искать! Да и некогда. Я в последний раз захожу в дом и прячу записку в зеркало».
Вот это письмо! Мы с бабушкой и дедушкой ошарашенно смотрим друг на друга. Потом я обращаюсь к дедушке:
– Деда, вы ведь с бабушкой много раз в доме обои меняли. Ничего необычного в стенах не заметили?
– Это ты про сейф что ли, Настя? Не было ничего необычного. Стены, как стены. Да и поди знай, в какой комнате тут кабинет был.
Да, действительно. К тому же в этом доме до дедушки с бабушкой Бобровы жили. Вполне могли сейф вытащить, а нишу заложить. Я решаю, что об этом можно и попозже подумать, а сейчас лучше переключиться на предмет, который всегда под рукой.
– Бабушка, – говорю я, – а ведь Ручейников о твоей шкатулке пишет! А вдруг и там что-то есть! Давай проверим.
– Когда я нашёл эту шкатулку, она была пустая. – Говорит дедушка.
– Конечно, пустая! Ведь деньги и драгоценности Дмитрий с Игнатом забрали с собой, а шкатулка-то им зачем? Под одежду её не спрячешь, в руках нести неудобно, внимание привлечёт. Скорее всего, они решили содержимое шкатулки поделить, деньги положить в кошельки, а драгоценности спрятать в одежде. Дедушка, а ведь там может быть второе дно! Давай проверим! Вдруг там всё-таки что-то есть.
Бабушка встаёт и вынимает из шкатулки украшения.
– Давай проверим, – говорит она дедушке и подаёт ему шкатулку, – ну-ка, попробуй подцепить донышко.
Дедушка выходит из комнаты, возвращается с инструментами. Производит какие-то манипуляции, вытаскивает тонкую дощечку, откладывает её в сторону. Мы опять видим исписанные листы бумаги. Ещё одно письмо! Я достаю его. В этот раз почерк совершенно незнакомый, но вполне разборчивый. Это просто чудо, что никто раньше эти письма не обнаружил. Интересно, как же это так получилось? Я не замечаю, что говорю это вслух.
– И правда, чудеса, – говорит дедушка, – вот Александр Егорович пишет, что прислугу вроде как рассчитал и дом заколотил, а давно, когда я только приехал сюда, соседи мне говорили, что жили здесь двое, не то брат с сестрой, не то муж с женой. Бобровы эти самые, которые мне дом оставили. Да я про это уже рассказывал. Вот интересно, ведь столько лет они в этом доме прожили, прежде чем мне его подарить, и что же, ни разу не полюбопытствовали? Ведь всё же целёхонько было, разве что от времени где-то что-то покоробилось да рассохлось.
– Деда, давай всё-таки письмо прочитаем, – говорю я и начинаю читать.
Пишет в этот раз Дмитрий Руднев. «После отъезда Александра с семьёй мы с Игнатом занялись приведением в порядок документов и лаборатории. С лабораторией было проще – какие-то приборы мы просто разобрали, какие-то уничтожили, чтобы лаборатория соответствовала тому, что мы о ней говорили, то есть, оставили только те приборы и инструменты, которые подтверждали, что здесь проводились эксперименты и опыты с электричеством. Сложнее было с описаниями действительных опытов и экспериментов. На самом деле мы занимались вопросами времени и иных миров. Звучит, конечно, дико и странно, но это есть факт, подтверждённый экспериментально – иные миры существуют, и некоторые из них пересекаются с нашим. И к тому же есть среди них такие, которые сдвинуты во времени! Я нашел такое место недалеко от Климова, через которое можно попасть в другой мир. Точнее, это тот же самый наш мир, но сдвинутый по временной шкале на пятьдесят лет. Можно перепрыгнуть этот отрезок времени в случае опасности, чтобы избежать её. Я побывал там много раз, не меньше нескольких десятков, чтобы подготовить, так сказать, плацдарм для отступления. И Игната тоже туда часто водил, чтобы он имел представление о том мире, в который попадём мы с ним. И в котором, по всей видимости, нам предстоит жить. Я бы, конечно, выбрал другой мир, но нет времени на его поиски. Мы с Игнашей в этом-то едва успели освоиться.
Я увлёкся иными мирами давно, ещё в молодости, когда был студентом. Было у меня тогда такое увлечение – я любил ходить в книжные магазины, букинистические в том числе. Любил рыться в книгах. Интересные экземпляры порой среди них попадались! На эту книгу я набрёл случайно, во всяком случае, мне тогда так казалось. Это была удивительная книга! Очень старинная, в богатом переплете. Она была напечатана на латыни. Ну, а поскольку у меня с латынью было всё в порядке (спасибо нашему гимназическому преподавателю), то прочитал я её без труда. Это был перевод какого-то древнего автора. Его имя почему-то не было указано. Там были описания врат времени и рассказы о людях, проходивших в эти врата и вернувшихся обратно. И ещё были рассказы более позднего времени о людях, побывавших в иных мирах. И даже рассказы очевидцев, на глазах которых исчезали люди. Просто таяли в воздухе. Некоторые из них возвращались, некоторые – нет. Поначалу я не принял эту книгу всерьёз, решил, что этот какая-то мистификация, фантастика, сказка, может быть, неудачная и не очень умная шутка. Но всё-таки оставил её у себя. У меня просто не было сил с ней расстаться. Хоть я и считал то, что в ней написано, сказкой, но сказкой интересной. Мне нравилось её перечитывать. И со временем, постепенно, эта книга захватила меня. Как ни странно, тому, что я поверил этим рассказам, способствовало изучение физики. Более того, я не просто поверил, я приступил к поискам таких мест-переходов в иные миры, врат, как их называли в этой книге. И мне удалось найти одно такое недалеко от Климова. Ещё парочка таких врат оказалась под Архангельском. Есть такие места и на Урале. Наверняка они есть и в других местах. Но я сосредоточился на Климове, потому что он был недалеко от Петербурга, добираться туда было несложно. Мало было найти, нужно было ещё и попытаться придумать способ пройти туда и обратно. Через несколько лет мне это удалось. Сначала я задерживался там недолго, боялся отходить далеко от места перехода, проводил там поначалу буквально полчаса-час. Потом убедился, что врата не смещаются ни тут, ни там, стал оставаться в том мире на более продолжительный срок – два-три дня, один раз осмелился провести там неделю. Очень скоро я заметил, что время там сдвинуто на пятьдесят лет вперёд от нашего мира. Я определил это по газетам. Покупать их я не мог, потому что деньги там были другими. Но я нашёл выход – сдал в ломбард того мира перстень. И получил взамен тамошние деньги. Через некоторое время сдал серебряный портсигар в антикварный магазин, купил одежду и обувь, чтобы соответствовать тому миру и не привлекать внимание. Изучил цены на товары первой необходимости и продукты. Ну, товары-то были мне пока без надобности, поскольку одежду я приобрёл, а вот обедать в кафе приходилось, потому что я проводил там довольно много времени. Часто покупал газеты и журналы, чтобы быть в курсе событий и овладеть тамошним языком. Регулярно брал с собой Игната, всё-таки он намного моложе меня, и должен был быстрее привыкнуть к новым условиям. Нам нужны были ещё и документы, мало ли как могли повернуться события. Правда, тогда мы ещё не думали, что нам придётся там жить, просто с документами всё же спокойнее. Тем более, что мы планировали съездить куда-нибудь, да в тот же Екатеринбург хотя бы, посмотреть, каким он стал спустя пятьдесят лет. И изменившийся Петербург посмотреть хотелось, и Москву. Пришлось бы жить в гостинице. В общем, документы были нужны. Игнат, рассматривая карту, купленную в том времени, обратил внимание на то, что некоторые города переименованы, а из книг, приобретённых там же, мы узнали о событиях, случившихся за эти пятьдесят лет. Мы поняли, что надо быть очень осторожными, потому что малейшая оплошность могла привлечь к нам ненужное внимание. Ну, в общем-то, мы и раньше это понимали и старались вести себя незаметно.
Через какое-то время мы обзавелись документами. Об этом позаботился Игнат. Мы с ним съездили в Екатеринбург, который в том времени назывался Свердловск, в Новосибирск. Побывали там в некоторых учебных заведениях. Много разговаривали с местными жителями. Постепенно выкристаллизовался план, по которому мы могли бы там обосноваться, овладеть знаниями, приобретёнными человечеством за эти годы и, возможно, даже продолжить работу, начатую здесь. Мне это казалось очень заманчивым, особенно в свете последних политических событий. И не только политических. Возможно, сказывается тревога за семью и напряжение последних лет, но мне кажется, что за нами наблюдают. То один, то другой нет-нет, да и спросит о наших отлучках. Может быть, это всего лишь обычное любопытство, а может, и нет. А не бываем дома мы в последнее время действительно довольно часто. В общем, мы с Игнатом решили уходить вскоре после отъезда моего брата с семьёй. Описания всех опытов и экспериментов за последние годы мы забираем с собой. Оставлять здесь ничего нельзя. Хорошо, что я не публиковал ничего на эту тему. И ни с кем не обсуждал. Кроме Игната, конечно».