Генерал Деникин
Шрифт:
«Объединение России – великое дело, но такой лозунг слишком неопределенный, и каждый даже Ваш доброволец чувствует в нем что-то недосказанное, так как каждый человек понимает, что собрать и объединить рассыпавшихся можно только к одному определенному месту или лицу. Вы же об этом лице, которым может, быть только прирожденный, законный Государь, умалчиваете».
Не суждено будет Келлеру сформировать Северо-Западную Псковскую монархическую армию, чтобы, как граф мечтал, «через два месяца поднять Императорский Штандарт над Священным Кремлем». Его убьет вроде б случайно петлюровец. Но случайностей не бывает. Божьему Промыслу именно так «требовалось» «сделать» с Россией.
Деникин отстаивал свое тоже от всего сердца. Он действительно «немедленно оставит свой пост», как только увидит другое «биение пульса армии». Благородно поступил Антон Иванович и после его заявления в Егорлыкской. У многих офицеров как раз в это время истекал срок четырехмесячного письменного соглашения, которое они заключали на службу в добровольцах. Командующий предоставил трехнедельный отпуск всем желающим:
– Захотят – вернутся, нет – их добрая воля.
Большинство вернулось. Белая гвардия уже нимбом носила незримый терновый венец и не могла вкладывать обнаженный меч в ножны.
Был «отпуск» и изболевшемуся о жене сердцу Антона Ивановича: узнал, что Ася благополучно перебралась из Ростова в Новочеркасск под защиту дроздовцев, правда, с приключениями.
Еще в Ростове-на-Дону к молодой красавице приступился студент университета, племянник армян-домовладельцев. С пылом он начал ухаживать за «беженкой из Польши», «девицей» Чиж. Упорно заходил к ней, предлагая увлекательные мероприятия. Наконец, сделал предложение о замужестве. Ася отказалась, армянин отчаянно продолжил штурм.
А. И. Деникина встречают на вокзале в Ростове, 1918 год
Воспользовавшись захватом дроздовцами Ростова, Ася сбежала от «жениха» в Новочеркасск. Здесь одинокую по-другому не оставили в покое. Только сняла комнату, как офицеры-дроздовцы, поселившиеся в этом доме, к «барышне» нагрянули, хотели занять и ее помещение. Ася вынуждена была сказать:
– Как же вы хотите выгнать из дома жену вашего командующего?
– Что-о? – растянул рот в улыбке один из выселяющих.
– Да, я жена генерала Деникина.
Офицеры расхохотались. Самый бойкий проговорил:
– Если вы, барышня, жена генерала Деникина, я в таком случае – персидский шах! Пошутили, и довольно. Поторапливайтесь.
Ася, таскавшая водку в Быхове, умела за себя постоять. Она вразумила их, как истинная Деникина. В огромном смущении офицеры отступили.
Гораздо большими потерями отделался ростовский Асин «жених». Узнав, что она не Чиж, а Деникина, армянин бежал из Ростова, наглухо спрятался в степях. Родня студента, посчитавшая: и она живой не будет за его выходки, – стала в Новочеркасске упрашивать Асю их помиловать. С трудом удалось ей армян успокоить.
Свое исконное «непредрешенчество» Деникин перед добровольцами отстоял, но проблема «Единой, неделимой России» вкупе с «немецким вопросом» была посложнее. Обозначились они после того, как немцы, вторгшись на Дон, заняли западную часть его области до железной дороги Воронеж – Ростов, оккупировав Таганрог и Ростов.
11 мая 1918 года в Новочеркасске открылся «Круг спасения Дона», а 16 мая он избрал генерала П. Н. Краснова Донским атаманом. Краснов взял курс на полную автономию Дона от России и сотрудничал с немцами, считая, что они победят Антанту, не признавшую Брестского мира.
В конце мая в станице Манычской Деникин встретился с Красновым. На совещании присутствовали Алексеев, Романовский, Кубанский атаман А. П. Филимонов, а также генерал А. П. Богаевский: участник Ледяного похода, сейчас ставший председателем Совета управляющего отделами Донского правительства.
Деникин сразу обрушился на красновский план по совместным боевым действиям с немцами, заявив, что Добровольческая армия с ними не может иметь ничего общего. Не уступающий Деникину красноречием и упорством Краснов, как он позже сам написал, «дал понять генералу Деникину, что он уже более не бригадный генерал, каким знал атамана на войне Деникин, а представитель пятимиллионного свободного народа, и потому разговор должен вестись в несколько ином тоне».
Краснов настаивал, чтобы добровольцы двигались на северо-восток на Волгу к Царицыну, где имеются пушечный и снарядный заводы, громадные запасы военного снаряжения, что позволит деникинцам обрести «русскую» базу и не зависеть от казаков. Он развивал «антиалексеевско-антиденикинскую» идею Корнилова перед Ледяным походом. Хвала была б атаману за спрямление такого удара против красной Москвы, если б еще в начале мая он не ходатайствовал так же перед германским главнокомандующим в Киеве Эйхгорном о занятии Царицына немецкими войсками!
Никто из добровольческих генералов тогда об этих ходах Краснова не знал, но Деникин и так продолжил гнуть свою линию по движению на юг, освобождению Задонья и Кубани. Он опирался на то, что за Волгой на большой приток офицерства нельзя рассчитывать, а кубанцы, как и донцы, уже бросали свой «нейтралитет», желая «скинуть Совдепию». Деникина поддержал Алексеев и Кубанский атаман Филимонов.
Стали разбираться с денежными делами. Чемоданчик, рядом с которым трясся на повозке в Ледяном походе Алексеев, хранил те 6 миллионов рублей, что дал еще Каледин, разделив пополам свою кассу. О новой донской помощи Краснов сказал:
– Дон даст средства, но тогда Добровольческая армия должна подчиниться мне.
Деникин вспылил:
– Добровольческая армия не нанимается на службу! Она выполняет общегосударственную задачу и не может подчиняться местной власти, над которой довлеют областные интересы!
Все-таки договорились, что донцы будут переправлять добровольцам часть боеприпасов и снаряжения, получаемых через немцев с украинских складов из имущества бывшего русского Юго-Западного фронта.
Краснов потом язвил: