Генерал-марш
Шрифт:
– Табак там, – улыбнулась девушка. – Вы ко мне подойдете, а я вам в глаза кину.
Лариса Михайловна только вздохнула.
– Ремень расстегните и на пол бросьте. Это для начала. Потом снимите ботинки… Что стоите? Приступайте!..
Зотова неспешно расстегнула «счастливую» пряжку со старорежимным орлом. Ремень с глухим стуком упал на паркет. Присела, развязала шнурок на левом ботинке.
– Поживее, – поторопила Гондла, держась за кобуру. – Вы не Мата Хари, чтобы демонстрировать здесь эротический танец с раздеванием. Никого вы этим зрелищем не порадуете, милочка.
– Угу…
Зотова аккуратно поставила снятый ботинок перед собой, взялась за другой.
– Я знаю, Лариса Михайловна, почему вы злая такая. Вы в Кима Петровича влюблены, а он в вашу сторону и смотреть не хочет. Чего удивляться? У вас нижняя челюсть – как кирпич. И задница отвислая.
– А ты – сволочь!..
Гондла резко шагнула вперед, хлопая пальцами по кобуре. Ольга встала навстречу, дернула рукой. Тяжелый ботинок врезался Ларисе Михайловне в лицо. В ту же секунду девушка отпрыгнула в сторону, уклоняясь от пущенной наугад пули. Второй раз Гондла выстрелить не успела – удар ребром ладони по горлу заставил ее выпустить оружие и медленно осесть на пол.
В дверь уже протискивался конвойный, но Ольга, схватив упавший «браунинг», быстро повернулась.
– Проваливай! Войдешь – пристрелю!..
Карабин служивый снять с плеча не успел, а посему резво попятился. Сзади захрипела Гондла, Ольга, чуть отступив назад, со всей силы ударила ее рукоятью по лицу.
Хрип оборвался.
– Зови начальника караула! Быстро, не то всех здесь перестреляю!.. Эй, товарищи, тревога!
Зотова орала из всех сил, рассчитывая, что в коридоре услышат. Не ошиблась – за дверью загремели сапоги, конвойный отлетел в сторону, а в комнату ворвался высокий военный в серой командирской шинели с желтыми петлицами.
– На месте – и бояться! – велела кавалерист-девица. – Я – Зотова из Технического сектора Научпромотдела. На меня только что напали вражеские диверсанты. Немедленно звоните товарищу Киму!..
2
– Ничего, подождем, – товарищ Москвин, присев на стул, кивнул Мурке. – Несколько минут у нас есть.
Секретарь виновато развел руками. Леонид кивнул в ответ, мол, не в обиде, взял за руку Климову, слегка потянул.
– Сядь! Успеешь еще.
Маруся упала на стул, оглянулась, зашептала в самое ухо:
– Спешить нужно. Тетка сегодня все утро у товарища Сталина просидела, они с ним друзья, так она его уговорила, чтобы в Горки пропустили…
– Не надо, – поморщился товарищ Москвин, – Киму Петровичу расскажешь.
Им не везло. Начальник оказался занят, причем секретарь получил категорический приказ никого не пускать и ни с кем не соединять. Такое случалось редко, и бывший старший оперуполномоченный невольно прикинул, кто мог зайти к товарищу Киму в гости. Не иначе, сам товарищ Троцкий пожаловал!
В каких отношениях Ким Петрович с Большими Скорпионами, Леонид мог только догадываться. С Каменевым начальник общался часто, отзываясь о нем неплохо, но, как показалось товарищу Москвину, с некоторым снисхождением. «Не боец», – как-то обмолвился он, напомнив давнюю историю, случившуюся в декабре 1917-го. Председатель ВЦИК Каменев, первый человек в стране, побоялся ссориться с Вождем и подал в отставку, упустив реальный шанс создать единое социалистическое правительство. Как понял товарищ Москвин, Ким Петрович был тогда не на стороне Предсовнаркома. Тот упрямо вел страну к гражданской войне, с чем были согласны далеко не все в партии.
Зиновьева товарищ Ким не воспринимал всерьез, что ничуть не удивляло. Гришку партийцы откровенно не любили, считая выскочкой, уцепившимся за пиджак Вождя. А вот Троцкий… Однажды начальник сравнил Льва Революции со стихийным бедствием. Предотвратить невозможно – и спрятаться негде. Однако в последнее время львиный рык звучал уже не так грозно. Несколько дней назад Ким Петрович показал товарищу Москвину последние сводки по демобилизации РККА. От могучей некогда армии осталась едва ли десятая часть. Недаром Троцкий с такой надеждой смотрел на Запад, где никак не начнется долгожданная Мировая революция.
Но не это было главным. Все Скорпионы выросли под жесткой дланью Вождя и без него мало что стоили. Поэтому и стал объект «Горки» главным секретом страны. Даже превратившись в неясную тень, Предсовнаркома продолжал определять всю жизнь государства, пусть и не лично, а через свою свиту.
– Когда же!.. – нетерпеливо выдохнула Мурка, но договорить не успела. Телефон, стоящий на секретарском столе, звякнул. Товарищ Москвин вначале не придал этому обстоятельству значения, но вдруг с изумлением увидел, как обычно невозмутимый секретарь бледнеет, растерянно шлепает губами…
– С-сейчас! Сейчас доложу!..
Вскочил, на месте потоптался – и рванул в начальственный кабинет, даже забыв прикрыть за собою дверь. Леонид и Мурка переглянулись.
– Надоело мне здесь, Фартовый, – шевельнула губами девушка. – На волю хочу, душно тут!
Товарищ Москвин улыбнулся, по руке погладил:
– Не спеши! Будет что в Париже вспомнить.
А сам глаз от двери не отрывал. Что за притча? Или взбунтовался кто? Может, у товарища Дзержинского друзья нашлись – с броневиками и пушками?
– Где это случилось? В Патриаршей ризнице?
Товарищ Ким появился на пороге, не взволнованный, скорее удивленный.
– Сюда… Сюда приведут. Всю охрану подняли! – частил секретарь, возникая под начальственным боком. – Позвонили коменданту, Троцкому позвонили…
Ким Петрович, хмыкнув, обернулся:
– Вот, товарищ Ульянов, какие у нас здесь страсти!
– Архилюбопытно, батенька! – донеслось в ответ. – Как, говорите, фамилия этой воительницы? Верно сказал мастер революционной тактики Дантон: смелость, смелость и еще раз смелость!..