Гении и злодеи России ХVIII века
Шрифт:
Лишь осенью 1979 года в Ленинграде начали строить трассу защитных сооружений (фактически выполняя проект Миниха!), названную в народе «дамбой». Но кто знает, осуществились бы проекты Леблона и Миниха, и, возможно, не было столько жертв и такого ущерба в городе от стихии.
Но давайте вернемся в век восемнадцатый. Облик «столичного града Санкт-Петербурга» постепенно менялся. В 1737 году правительство издает специальный указ. Назначена «Комиссия о Санкт-Петербургском строении». Воспоминания о страшных пожарах лета 1736 года были так ужасны, что приводили в трепет правителей России и торопили их с принятием решений. Было велено срочно составить план застройки выгоревшей территории с учетом мер противопожарной защиты.
— Комиссию повелеваем возглавить Миниху — нашему фельдмаршалу!
Вот такова и была воля императрицы Анны Иоанновны. Так же как то, что Миних был во главе этой комиссии, известно лишь узкому кругу историков, неизвестным практически остался факт прежнего руководства этой комиссией
Петром Михайловичем Еропкиным. Это был замечательный русский архитектор и градостроитель. Для своего времени Еропкин — это один из самых образованных русских деятелей. Знание латыни, итальянского, французского языков позволило ему перевести отдельные главы научного трактата итальянского зодчего XVI века Андреа Палладио. Серьезные знания истории, философии, математики и физики сближали его с научными деятелями Петербурга. Сам Бурхард Миних высоко ценил и уважал его. Комиссия Миниха — Еропкина занялась разработкой нового генерального плана застройки столицы. Вокруг ее работы было, конечно, много пересудов и слухов. Но постепенно, в основном под воздействием тогда очень известного имени, к проектантам стало проявляться неподдельное уважение. И активное, хотя иногда временное, участие Бурхарда Миниха (в 1737,1738 и 1739-м, до осени, годах — Миних был занят в должности главнокомандующего в походах) продвигало этот процесс. Позже в некоторых справочниках по истории Ленинграда и Санкт-Петербурга напишут, что «новый генеральный план застройки столицы отражал передовые идеи русского градостроительства». Знали ли тогда об этом власть предержащие? Заглянем в записи Миниха в его дневниковом блокноте:
«Особое внимание отведено застройке каменными домами Адмиралтейской и других центральных частей города Петра Великого! Привести в порядок старые улицы и площади, в дальнейшем посадить зеленые деревья, проложить новые дороги в границах города».
К уже готовым Невской (принято считать 1713 год датой возникновения Невского проспекта) и Вознесенской «перспективам», отходящим от Адмиралтейской башни, П.М. Еропкин добавил третью — Гороховую улицу. Поэтому в городе возникала трехлучевая система улиц. Она и была основой в строительстве центра города на левом берегу реки Невы. Значение адмиралтейской стороны как центра было совершенно неопровержимо доказано комиссией. А1738 год принес новое известие: по предложению комиссии давать улицам первые официальные названия. Тогда был составлен отдельный план.
Еропкин, в согласовании с фельдмаршалом Минихом, вынес такое распоряжение: «Произвести регулярно работы по укреплению невских берегов. Это будет означать, что наклонные набережные будут заменены вертикальными стенками».
И после завершения этих «творческих» работ, в середине века, деревянные набережные оградили барьерами. Для причаливания судов и лодок устраивались пристани, а их украшали разными столбиками и фонарями. И только когда стал ясен вопрос о застройке двориками и особняками, было решено соорудить набережные — монументы, облицованные гранитом. Еропкин и Миних дополняли удачно своими инициативами друг друга. Петр Михайлович предложил застроить Садовую улицу, проложить Царскосельскую, Екатерингофскую, Владимирскую, Загородную и другие «першпективы» (проспекты). По его проектам пошло строительство на Березовом и Васильевском островах, на Выборгской стороне. В свою очередь, Бурхард Миних обосновал планы создания слобод (поселений) гвардейских полков. На юго-западной окраине, между реками Мойкой и Фонтанкой, задумывался целый район — новый для столицы. Он стал называться Коломной. Об отдельных частях района Коломны писали когда-то А.С. Пушкин (церковь, стоявшая на Покровской площади, была построена зодчим И.Е. Старовым в год рождения Пушкина), а также Н.В. Гоголь (повести «Шинель», «Портрет»). Рядовая застройка города «повышалась от окраин к центру»! И это было тоже своеобразным творческим успехом. Дома высотой в 1—2 этажа было приказано «ставить» не вплотную, а с интервалом. Причина была понятна: необходимость спасти город от быстрого распространения огня.
Но история об этой комиссии имеет трагическую развязку. Еропкин, как и другие некоторые личности той поры, стал участником так называемого кружка Волынского. И, как только императрице и Бирону стали известны подробности «преступной деятельности» членов этой группы, последовали жесточайшие наказания. В 1740 году кабинет-министру Артемию Петровичу Волынскому поставлены в вину замысел государственного переворота и намерение захватить трон. Главную угрозу властители увидели в «Генеральном рассуждении о поправлении внутренних государственных дел». Еще бы, ведь Волынский задумал уничтожить саму бироновщину! Он предлагал повысить роль Сената, не пускать иностранцев в высший круг чиновников. Он планировал открыть университет. Иногда в разговорах звучали предложения учитывать тяготы жизни крестьянской. О доходах и расходах, их равновесии в бюджете тоже нередко говорил. Но кризис правящей группировки и боязнь потери власти привели Анн}' к суровому решению. Адъютант зачитал Миниху почти дословно:
— Экстракт на 68 страницах, названный «Изображение о государственных безбожных тяжких преступлениях и злодейственных воровских замыслах Артемия Волынского и сообщников его... которые по следствию не только обличены, но и сами винились», представлен государыне императрице нашей! — Волынского, кабинет-министра ждет расправа.
— Герцог Курляндский не простит, — еле слышный голос Миниха прозвучал в ответ.
Можно предположить, что, учитывая нескрываемую ненависть Волынского к иностранцам, он не состоял в кружке и не хотел быть посвященным в подобные замыслы. По прошествии многих лет он ничего не напишет об этом. Почему так произошло, осталось загадкой Миниха.
Жестокая расправа ждала конфидентов Волынского.
«... Волынского на кол не сажать, а язык вырезать и оттяпать руку лишь правую, после чего рубить голову; Хрущову и Еропкину головы топором отсечь...»
Они были казнены 27 июня 1740 года и погребены у ограды Сампсониевского собора (Петром I была заложена деревянная церковь в память победы под Полтавой 27 июня 1709 года, в день святого Сампсония). Горечь от этой беды особенно досадна потому, что в октябре того же 1740 года императрица умрет, а так называемое регентство Бирона закончится уже в ноябре 1740 года! Кондратий Рылеев позже напишет так:
Сыны Отечества! В слезах
Ко храму древнему Самсона!
Там за оградой, при вратах
Почиет прах врага Бирона!
Жаль, что деятельность комиссии была слишком короткой. В 1741 году она прекратила работу. И только в 1862 году в столице империи создадут «Комиссию о каменном строении Санкт-Петербурга и Москвы». И все-таки перспективная планировка и застройка невской столицы продолжилась. Но знают ли И помнят ли сейчас, что в конце 1720-х годов иностранец, пробывший не так уж много лет в столице Российской империи, посвятил немало дней составлению планов этого полюбившегося ему города. Города Петра I, его учителя. И не так важно сейчас обвинить Екатерину Алексеевну и других властителей, не сумевших оценить важного дела Миниха.
Важно восполнить недостающую часть цепи Леблон-Трезини—Еропкин. Впишем уверенно и справедливо сюда имя Миниха. И, отдавая дань уважения этим деятелям, продолжим с почтением листать страницы истории!
10. НА ЛАДОЖСКОМ КАНАЛЕ
1724 год. Осенью царь Петр Алексеевич собирался ехать в Шлиссельбург на традиционные празднества по случаю годовщины овладения этой крепостью в дни «шведской войны». Сказал своим приближенным — как будто скомандовал:
— Оттуда поедем на Олонецкие заводы, а с заводов — в Старую Руссу, в солеваренный район. На обратном пути, возвращаясь в столицу, обязательно будем у Миниха, на канале Ладожском. Царь тогда не мог знать, что эта встреча с генералом будет одной из последних.
В справочниках XVIII—XIX веков можно прочитать следующее:
«Балтика или собственно Балтийское море образовалось около 4000 лет назад, а его название у геологов было таким: «Древнебалтийское». Поднятие суши произошло в районе Ладоги современной. Оказавшись отрезанным от моря, Ладожское озеро стало переполняться. Воды Ладоги, выйдя из берегов и затопив часть суши на южном побережье и долину реки Мги, подошли к реке Тосне. Здесь происходил прорыв водораздела, отчего остались Ивановские пороги. Ладожская водяная масса пошла по уже готовому руслу Тосны и добежала до Финского залива. А было это 4500—4000 лет назад. Значит, река Нева, на которой возник град Петров — Петербург, геологически сравнительно молода. Она значительно моложе таких рек, как Тосна, Мга, Славянка, Ижора. Значит ли это, что древний человек был свидетелем рождения реки Невы с дельтой?..»