Гении и злодеи России ХVIII века
Шрифт:
Неизвестно, знал ли Миних все эти подробности и докладывал ли в Петербург о своих расчетах, но за прокладку Ладожского канала — вдоль одноименного озера—он взялся очень активно.
«Понеже (так как) всем известно есть, — писал Петр I Сенату, — какой убыток общенародный есть сему новому месту (Петербургу) от Ладожского озера, чего для него необходимая нужда требует, дабы канал от Волхова в Неву был учинен, к которой работе, ежели даст Бог мир, намерение наше есть, чтобы оною всею армиею справить, но сие еще безизвестно, а нужда челобитчик неотступный, того ради подлежит резолюции взять, хотя и не будет мира, дабы оную работу, яко последнюю главную нужду сего места немедля начать...» (Орфография оригинала сохранена.)
По некоторым данным, самое раннее упоминание о попытках «рытья» канала на Ладоге относится к 1710 году. Почему вдруг, не в самый подходящий момент (тогда шла Северная война), не имея резервов в казне, правитель России решился на такой шаг, как прокладка канала? Ответ прост: царь хотел избежать плавания судов по Ладожскому озеру, так как на озере сильно штормило, особенно осенью. А водный путь был крайне нужен! На начальном этапе строительные работы поручили возглавить генерал-майору Писареву. Царь Петр Алексеевич предполагал соединить Волгу с Невой, прорыв еще водораздел между реками Вытегрой, впадающей в Онежское озеро, и Ковжей, впадающей в Белоозеро, и таким образом наметил сеть осуществленной уже в девятнадцатом веке Мариинской водной системы.
Итак, планы были обширными. Далее намечались работы по соединению каналами Белого моря с Балтийским и планировалась целая сеть каналов, соединяющих Окский бассейн с бассейном Западной Двины. Конечно, такую работу осуществить за короткие исторические сроки было почти невозможно. Эти планы так и остались планами, а после смерти Петра обо всем этом просто «забыли». Из шести задуманных и спроектированных при Петре каналов был завершен только один — Ладожский. Освоение северных земель шло тяжело. Понимая важность задуманных царем планов, ближайший его советник Яков Брюс предложил
Петру переподчинить канал генералу Миниху. Царь задумался над его словами.
Сергей Александрович Князьков (1873—1920), видный отечественный историк, автор трудов по истории Московской Руси и эпохи Петра I, приводит в своей книге следующий эпизод:
«Народные предания Олонецкого края сохранили живое воспоминание о том, как царь с партией искателей верст 200 без малого днем и ночью двигались по зыбям и болотам, по горам и водам, по мхам дыбучим и лесам дремучим; лес рубили, клади клали, плоты делали. Десять дней бродил раз царь по лесам и болотам, осматривая местность, по которой должен был пройти намеченный на карте канал, ночевал в шалаше из древесных ветвей или в хижинах звероловов и лесных добытчиков».
К Миниху «на стройку» как-то приехал «доброжелатель» из приглашенных на время иностранцев. Видимо, генерала он видел в первый раз. Приехал «поглазеть» — что за канал? Что за чудо?
— Господин генерал мог с честью служить еще в Варшаве или Дрездене. В Саксонии нет таких труднопроходимых мест, нет таких болот на пути. А на европейских дорогах порядок.
Миних промолчал. Казалось, пауза затянется. Но, подписав и дочитав несколько листов каких-то бумаг, он резко повернулся к говорившему с ним человеку.
— Мне знакома ваша внешность. Где мы могли встречаться? — Теперь наступила очередь замолчать тому, кто первым и так бесцеремонно завел разговор.
— Я понимаю вас и ваши мысли. Для многих европейцев Русский Север хуже самых страшных, непроходимых мест Африки или Азии...
— Но, мой генерал, Россия и есть самая Азия, — речь Миниха была прервана сильным восклицанием, — это поднять нефосмошно! Это софершенно бесхултурно и софсем не логишно, — иностранец занервничал и говорил уже с явным акцентом.
— Поднять можно, а вот понять, откуда берутся силы у русского человека, трудно. А ведь своими силами поднимают, рабов-то у них нет. Вот они какие, русские люди! — Миних очень не любил, когда в беседе его кто-то перебивал, но сейчас он как будто смягчился, поймав на себе взгляд оторопевшего собеседника.
Не повышая голоса, он продолжал:
— Невская вода холодна, Ладожское озеро, питающее Неву глубоко, даже за лето не прогревается. В самом граде Петербурге всего чуть больше двухсот дней в году теплые. А морозы, какие в здешних местах морозы!
(По статистическим данным, особенно холодной была зима 1739—1740 годов: температура опускалась до минус 45°.)
А как все это начиналось? До наших дней дошли анекдотические рассказы о ладожском строительстве.
Строил канал Петр. Мужиков поторапливал.
— Скорее! На водку будет!..
Мужики к водке приохотились. Вот тогда и пить стали. (Давно уж это было, подумай-ка, когда Великий Петр жил.)
Сами потом клялись: «Ведь все запустело дома, а мы на канале что заработаем, то и пропьем!»
Так Петр канал строил.
Несмотря на большое напряжение народных сил, огромные бюджетные расходы, работы шли очень медленно.
Полтавский герой, генерал Брюс, напомнил царю о Ми-нихе, одном из лучших специалистов по гидротехническим работам в Европе. А Миних, узнав о приказе представить расчеты, высказался так:
— Уровень воды в озере постоянно меняется, надо учитывать это при строительстве канала.
Миних, опытный и сведущий в законах гидравлики, нашел различие в повышении и понижении уровня воды. Оно было, конечно. Но не достигало более трех футов (1 фут = 30,5 см).
Он лично посетил район канала и исследовал там все, что было нужно для доклада на высочайшее имя. Тогда «слуги государевы» создали комиссию, участники которой совершенно не учитывали особенностей местных рек и не брали в расчет рельеф местности. Эти знатоки (Григорий Григорьевич Писарев тоже там присутствовал) доказали, что прорытый участок в 12 верст (верста примерно равна 1 км) надо сохранить в прежнем состоянии, а остальные 92 версты прокладывать русло, при этом подняв уровень на 2 аршина (равен 0,7 м) над обычным и только на 1 аршин глубже воды в озере. Это для того, чтобы поднять уровень воды, и кроме того, 2-й отрезок канала построить между двумя шлюзами.