Гений романтизма. 220 лет Александру Дюма
Шрифт:
– Закройтесь изнутри.
Хозяйка трясущейся рукой подкрутила фитиль керосиновой лампы, вопросительно глядя ему в глаза.
– Хозяин, что ты надумал? – Встала перед ним, преграждая выход. – Ради детей, внуков прошу тебя, одумайся. Не видишь, мы находимся в смертельной опасности? Это не волк во дворе, а дикарь выл в соседней комнате! Потерпи до утра – мужчин аула позовем на помощь. Тебе, хозяин, этот вой ничего не напоминает? Умоляю, не рискуй жизнью.
– Хозяйка, в том, что говоришь, я должен убедиться. Пойду проверю, как он там… А вдруг мы ворота оставили открытыми и во двор проникла та тварь, что выла
По выражению лица хозяина женщины определили: пока для себя что-нибудь не выяснит, не отступится от задуманного. Снял с дверей запоры. Обнажив кинжал, с керосиновой лампой выскользнул в коридор.
Женщины закрылись. К дверям изнутри приставили еще какие-то тяжелые предметы.
Хозяин долго возился в коридоре, не возвращаясь к семье. Внуки, невестка, боясь плакать, в смертельном страхе обступили бабушку.
Хозяин застыл у дверей комнаты, где находился странник. Там могильная тишина. Хозяин приоткрыл дверь, заглянул в щелочку. Дикарь сидел на постели в позе волка, собирающегося выть. Но когда заскрипела дверь, юркнул под тулуп.
Хозяин пораженно прошептал:
– Что за чертовщина…
Тот не ответил. Хозяин что-то задумал. Вышел во двор. Из стопки строительного материала выбрал жердь нужной длины. Поднялся на второй этаж и из коридора подпер створку двери. Вновь вышел на улицу. Обошел двор, коровник, овчарню, хозяйственные строения. Вся живность жива-здорова, никаких взломов, следов пребывания посторонних лиц, волка! Он ничего не понимал. Не может же быть такое, чтобы всем членам семьи одновременно померещился вой волка, доносящийся с их двора!
Вернулся в саклю. Постучался. Хозяйка открыла двери. Присел у очага рядом с внучками, успокаивая их.
Хозяин интуитивно ощущал: опасность исходит от странника, покрытого колотыми ранами, язвами, гнойниками. Глядя в очаг, словно заговаривая пламя, спрашивал себя: «Кто этот пришелец? Где получил такие увечья? Кто его преследует? От кого он прячется? Почему до его появления под дубом не выл волк? Насколько он опасен для семьи? Как, если от него будет исходить угроза жизни, обезопасить семью?» – эти и другие вопросы не давали ему покоя.
С рассветом хозяин вновь вышел в коридор. Прислушался. В комнате странника тихо. Приоткрыл дверь, встал у порога. В это время с минарета раздался азан на утреннюю молитву. Хозяин заметил: странник, пугливо озираясь на него, затрясся в страхе. Его глаза забегали, он искал место, куда бы спрятаться.
Хозяин спросил:
– Странник, ты не собираешься молиться?
Странник тупо уставился на него. Кажется, не понял. Хозяин повторил вопрос. Никакой реакции.
– Ты же дикарь. Для тебя какой может быть утренний намаз? Ты хоть человеческую речь понимаешь?
Дикарь непонятно замычал, скользя под тулуп с головой.
– С тобой все понятно… Откуда ты взялся на нашу голову?
Сам тоже на намаз не пойдет в мечеть. Как его оставлять наедине с женщинами, детьми?
Но сначала решил зажечь огонь в очаге странника. Встав к нему лицом, опустился на колени, деревянным совком сгреб золу в сторону, подкинул стружек бересты, подул на мерцающие угли. Огонь полыхнул. Понимал: странник – его кунак. А кунак – это посланник Аллаха.
Неожиданно с северной окраины леса, который начинался за аулом,
– Что за Божье наказание! – Оголяя кинжал, отбежал к двери. – Какого же зверя я у себя приютил?!
Выбежал в коридор. Дверь снаружи подпер шестом. Забежал к членам семьи, где дочка, внучки со страху заревели. В ужасе затряслась жена. Хозяин безуспешно пытался их успокаивать. Его поразил не столько волчий вой, доносящийся из леса, сколько ответный вой, раздающийся из его сакли. Перед глазами встал взгляд странника, наполненный ужасом, вытаращенный в окно. Блики горящего огня очага, утренней зари в зрачках его мутных глаз отражались кровавыми слезами. Хозяин видел, как странник страшится волчьего воя.
Мысли хозяина работали хаотично. Он осознавал: семье лучше сидеть взаперти. А ему встать на страже той комнаты, чтобы странник не выскочил и не совершил что-то ужасное.
Обратился к хозяйке:
– Вы сидите взаперти. А я его в коридоре посторожу. Если себя поведет опасно, этим кинжалом заколю. Предупреждаю: что бы со мной ни случилось, не открывайте двери!
Он вышел, с оголенным кинжалом встал на пороге. Странник не замечал хозяина с обнаженным оружием в руке. Он, выпучив от ужаса глаза, вскочил с постели, скуля, визжа, на четвереньках носился по комнате. Наконец скрылся за чухой хозяина, висящей на деревянном гвозде. Заскулил, как провинившийся перед матерью волчонок, высунул голову, вновь на четвереньках обежал всю комнату, выискивая место, где бы спрятаться. Мимо хозяина на четвереньках выбежал в коридор. За ним последовал хозяин. Странник заскочил в одну из комнат, где стоял ткацкий станок. Панически несясь по комнате, заполз за ткацкий станок. Жалобно заскулил. Волчица не переставала выть. От этого воя странника бросало в паническую дрожь. Жалобно скулил, визжал, когтями скреб пол, словно хотел в него зарыться.
Наконец нервы странника совсем расшатались. Встав на четвереньки за станком, задрав голову, ответно завыл. В соседней комнате заплакали дети, невестка.
Неожиданно его вой сорвался на скулеж. Через паузу затявкал щенком, в конце горько заплакал человеческим голосом. Плакал, останавливался, выставив правое ухо вперед, прислушивался к вою, доносившемуся из леса. Затем вновь завыл по-волчьи, вгоняя в ужас домочадцев, соседей, жителей аула. Странник успокоился только тогда, когда волчица на окраине села перестала выть.
Семья Курбана оказалась в явной опасности. Он теперь стал понимать, кого на их испытание послал Бог. Хозяйка с невесткой, распахнув окна комнаты, плача, обратились к жителям аула:
– Умоляем, пока зверь, засевший в нашей сакле, не растерзал нас, спешите на помощь! Умоляем!
Жители аула, вооруженные кремневыми ружьями, кинжалами, топорами, заторопились во двор Курбана.
На окраине аула завыла волчица. Во дворе Курбана мужчины, женщины, прибежавшие на помощь, застыли. С верхнего этажа сакли к вою волчицы присоединился другой вой. Одни мужчины, обнажив кинжалы, потянулись в саклю, другие побежали к дубу.