Генри Лонгфелло. Песнь о Гайавате. Уолт Уитмен. Стихотворения и поэмы. Эмили Дикинсон. Стихотворения.

Дикинсон Эмили

Я вижу города земли, я живу в них, какой бы то город ни был: Я — истинный парижанин, Я житель Вены и Петербурга, Берлина и Константинополя, Я поселяюсь в Аделаиде, Сиднее, Мельбурне, Я в Лондоне, Манчестере, Бристоле, Эдинбурге, Лимерике, Я в Мадриде, Кадиксе, Барселоне, Опорто, Лионе, Брюсселе, Берне, Франкфурте, Штутгарте, Турине, Флоренции, Я на улицах Москвы, Кракова, Варшавы — или еще на север, — в Христиании, или Стокгольме, или в сибирском Иркутске, или где-то в Исландии, Я опускаюсь на все эти города и вновь поднимаюсь.

10

Я вижу туман над неведомыми странами, Вижу дикарей, вижу луки и стрелы, отравленные наконечники и фетиши. Я вижу города Африки и Азии, Вижу Алжир, Триполи, Дерну, Могадор, Тимбукту, Монровию, Вижу толпы Пекина, Кантона, Бенареса, Дели, Калькутты, Токио, Вижу негра Либерии в хижине, и дагомейца и ашантийца в хижине, Вижу турка — он курит опий в Алеппо, — Вижу

красочные толпы на базарах Хивы и Герата, Вижу Тегеран, вижу Маскат и Медину и в зыбучих песках с трудом пробирающиеся караваны, Вижу Египет и египтян, пирамиды и обелиски, Я вглядываюсь в надписи, высеченные на плитах песчаника или гранита, рассказывающие о царях-победителях, о древних династиях, Я вижу Мемфис и его саркофаги — в них мумии, туго обвернутые в льняную ткань, лежат много столетий, Я гляжу на убитого в сраженье фиванца — у него большие выпуклые глаза, скошена шея, руки скрещены на груди. Я смотрю на всех подневольных, на слуг за работой, Я смотрю на всех, кто томится в тюрьмах, Смотрю на калек, какие ни есть на земле, На слепых, глухонемых, на кретинов, горбунов и помешанных, На пиратов, воров, предателей, убийц и работорговцев — какие ни есть на земле, — На беспомощных детей, на беспомощных стариков и старух. Я вижу мужчин и женщин повсюду, Я вижу светлое братство мыслителей, Я вижу творческий дух человечества, Вижу плоды упорства и трудолюбия рода людского, Я вижу все звания, все цвета кожи, варварство и цивилизацию — я иду к ним, никого не чуждаясь, Я приветствую всех, кто живет на земле.

11

Кто бы ты ни был! Ты, англичанка или англичанин! Ты, сын могучих славянских племен и царств! Ты, русский в России! Ты, пришедший из темных глубин, чернокожий, с божественной душой африканец — рослый, благородных пропорций, с чудесно изваянной головой — у тебя высокое назначение, такое же высокое, как у меня! Ты, норвежец! Швед! Датчанин! Исландец! Ты, житель Пруссии! Ты, испанец в Испании! Ты, португалец! Ты, француженка или француз во Франции! Ты, бельгиец! Ты, влюбленный в свободу сын Нидерландов (от твоего корня пошел и мой собственный род), Ты, стойкий австриец! Ты, ломбардец! Мадьяр! Богемец! Крестьянин из Штирии! Вы, кто живет по Дунаю! Ты, рабочий с Рейна, Эльбы, Везера! И ты, работница! Ты, сардинец! Баварец! Шваб! Саксонец! Румын! Болгарин! Ты, житель Рима! Неаполя! Греции! Ты, стройный и гибкий матадор на арене в Севилье! Ты, не ведающий законов горец Тавра или Кавказа! Ты, бухарец, стерегущий в полях табуны кобылиц и жеребцов! Ты, изящный перс, на всем скаку с седла посылающий стрелы в цель! Ты, китаец или китаянка в Китае! Ты, татарин в Татарии! Вы, женщины всей земли, делающие свое дело! Ты, еврей, на старости лет пустившийся в опасное странствие, чтобы хоть раз взглянуть на Сирийскую землю! Вы, евреи всех стран, ждущие своего мессию! Ты, задумчивый армянин, размышляющий где-нибудь на Евфрате! Мечтательно разглядывавший развалины Ниневии! Поднимающийся на Арарат! Ты, усталый паломник, с радостью завидевший вдали сиянье минаретов Мекки! Вы, шейхи, правящие своими семьями и племенами от Суэца до Баб-эль-Мандеба! Ты, садовник, лелеющий свои оливы в садах Назарета, Дамаска, Тиверии! Ты, тибетский купец, торгующий в диких горах или в лавках Лхасы! Вы, японцы, мужчины и женщины! Ты, житель Мадагаскара, Цейлона, Суматры, Борнео! Вы, жители Азии, Африки, Европы, Австралии, всех континентов! Вы, кто живет на бесчисленных островах и архипелагах! Вы, люди грядущих столетий, которые услышат меня! И вы, кто б вы ни были и где бы ни жили, кого я не назвал! Привет вам! Привет и любовь от меня и Америки! Каждый из нас неминуем, Каждый из нас безграничен — каждый из нас обладает правом на эту землю, Каждый из нас несет в себе вечные цели земли, Каждый из нас в равной мере божественен.

12

Ты, готтентот, с твоим щелкающим языком! Вы, толпы людей с круто вьющимися волосами, Вы, рабы, истекающие потом и кровью! Вы, африканцы с непроницаемо темными, резкими лицами! Вы, бедные кобу, на которых все смотрят с высокомерием, хотя у вас есть и язык и душа! Вы, низкорослые камчадалы, гренландцы, лапландцы! Ты, австралиец, голый, с грязновато-красной кожей, с выпяченными губами, униженный, вечно в поисках пропитанья! Ты, кафр, бербер, суданец! Ты, изможденный пустыней, невежественный бедуин! Вы, зачумленные толпы Мадраса, Нанкина, Кабула, Каира! Ты, темный насельник Амазонки! Ты, патагонец! Ты, житель Фиджи! Я не ставлю и вас слишком низко по сравнению с другими, Я не скажу против вас ни слова, как бы вы ни отстали (В свое время вы двинетесь вперед и встанете рядом со мною).

13

Моя душа, полная состраданья и решимости, пронеслась над всею землей; Я всюду искал равных себе, дорогих друзей, и нашел их — они ждут меня всюду, Я уверен: что-то божественное делает их равными мне. Я поднимался вместе с вами, туманы, плыл к далеким континентам и опускался там вместе с вами, Я дул вместе с вами, ветры, Я припадал к каждому берегу вместе с вами, воды, Я протекал вместе с вами, потоки и реки земли, Я замедлял свой полет на полуостровах и высоких скалах, чтоб крикнуть оттуда: «Salut au Monde!» Во все города, куда проникает свет и тепло, проникаю и я, Ко всем островам, куда птицы стремят свой полет, стремлю свой полет и я. Всем, всем от имени Америки Я протягиваю высоко поднятую руку, подаю знак, Чтобы он был виден вечно повсюду, Из всех городов и селений, из всех жилищ человека.

Песня большой дороги

Перевод К. Чуковского.

1

Пешком, с легким сердцем, выхожу на большую дорогу, Я здоров и свободен, весь мир предо мною, Эта длинная бурая тропа ведет меня, куда я хочу. Отныне я не требую счастья, я сам свое счастье, Отныне я больше не хнычу, ничего не оставляю на завтра и ни в чем не знаю нужды, Болезни, попреки, придирки и книги оставлены дома, Сильный и радостный, я шагаю по большой дороге вперед. Земля, — разве этого мало? Мне не нужно, чтобы звезды спустились хоть чуточку ниже, Я знаю, им и там хорошо, где сейчас, Я знаю, их довольно для тех, кто и сам из звездных миров…

2

Ты, дорога, иду по тебе и гляжу, но мне думается, я вижу не все, Мне думается, в тебе много такого, чего не увидишь глазами. Здесь глубокий урок: все принять, никого не отвергнуть, никому не отдать предпочтенья, Курчавый негр, невежда, преступник, больной — всякому открыта она; Роды, кто-то бежит за врачом, нищий ковыляет, шатается пьяный, рабочие шагают гурьбой и смеются. Подросток, удравший из дому, экипаж богача, расфуфыренный франт, жених, увозящий невесту тайком от родни, Торгаш, что спешит спозаранку на рынок, погребальные дроги, мебель, что перевозится в город, а другая — из города, Они проходят, и я прохожу, и все проходит, и никто никому не помеха, Я никого не отвергну, все будут до́роги мне.

3

Ты, воздух, без тебя мне ни говорить, ни дышать! Вы, предметы, творцы моих мыслей, дающие им отчетливый облик! Ты, свет, что окутал меня и все вещи нежным и ровным дождем! Вы, торные кривые тропинки, бегущие рядом с дорогой! Я верю, в вас таится незримая жизнь, ибо вы так дороги мне. Вы, тротуары, мощенные плитами! вы, крепкие каменные обочины улиц! Вы, пароходики! вы, доски и столбы пристаней! вы, суда в строительных лесах! вы, корабли на рейде! Вы, вереницы домов! вы, фасады, пронзенные окнами! вы, крыши! Вы, крылечки и парадные подъезды! вы, железные решетки перед домами! Вы, окна, чья прозрачная скорлупа может так много открыть нашим взорам! Вы, двери и ступеньки, ведущие к ним! вы, своды и арки домов! Ты, серый булыжник нескончаемых мостовых! вы, перекрестки, исшарканные ногами прохожих! Много прикосновений вы впитали в себя и втайне передаете их мне, Вы населены и живыми и мертвыми, их образы встают предо мной, как друзья.

4

Земля простирается по правую руку и по левую руку, Яркая картина встает предо мною, в ней каждая подробность — совершенство, Музыка начинает звучать, когда нужно, а когда не нужно, умолкает, Ликующий голос дороги, радостное, свежее чувство дороги. Говоришь ли ты мне, о дорога: «Не уходи от меня»? Говоришь ли ты мне: «Не дерзай уходить — если уйдешь, ты пропал»? Говоришь ли ты мне: «Не расставайся со мною, ведь я так гладко утоптана и по мне так удобно шагать»? «О большая дорога! — говорю я в ответ. — Я не прочь расстаться с тобою, но я тебя очень люблю, Ты выражаешь меня лучше, чем я сам выражаю себя, Ты больше для меня, чем та песня, которая создана мной». Я думаю, геройские подвиги все рождались на вольном ветру и все вольные песни — на воздухе, Я думаю, я мог бы сейчас встать и творить чудеса, Я думаю: что́ я ни встречу сейчас на дороге, то сразу полюбится мне, И кто увидит меня, тот полюбит меня, И кого я ни увижу сейчас, тот должен быть счастлив.

5

Отныне я провозглашаю себя свободным от мнимых преград и уз, Иду, куда вздумаю, — сам себе полный хозяин, наделенный неограниченной властью, Прислушиваясь к тому, что мне скажут другие, внимательно вникая в их речи, Размышляя, изучая, обдумывая снова и снова, Мягко и учтиво, но с непреклонной решимостью освобождаю себя от тех пут, которые могли бы меня удержать. Большими глотками и я глотаю пространство, Запад и восток — мои, север и юг — мои. Я больше, чем я думал, я лучше, чем я думал, Я и не знал, до чего я хорош. Всюду видится мне красота. Вновь я могу повторить и мужчинам и женщинам: вы сделали мне столько добра, и я хочу отплатить вам добром, Все, что я добуду в пути, я добуду для себя и для вас, Я развею себя между всеми, кого повстречаю в пути, Я брошу им новую радость и новую грубую мощь, И кто отвергнет меня — не опечалит меня, А кто примет меня — будет блажен и дарует блаженство и мне.