Гера
Шрифт:
Яшка свой, кажется. Ребят он штопал. Но Сашка впервые с ним сталкивается. Работает хирург неспешно, стерильно, в белом. Губы сосредоточенно сжаты.
Он все делает сам: от местного наркоза до финишной перевязки. И Гром смотрит молча и только кряхтит иногда, словно больно ему самому, а не Сашке. Потом лезет в офисный сейф за деньгами.
– Дай Бог тебе здоровья, Яш.
– И тебе спасибо.
Док берет
– Далеко собрался, орел? – бросает последний взгляд на раненого.
– Хочешь со мной? – улыбается Сашка все еще под действием сонной наркотической замедленности.
– Шутишь? – док усмехается. – Это ваше дело – по миру носиться. А мое дело – латать вас.
И уходит. Сашка снова остается наедине с Громом.
– Разве это дело?
– Какое?
– Носиться по миру?
– Ну, раз за это платят, – Гром разводит руками.
Сашка с трудом поднимается на ноги.
– Значит, так и решим. Я еду. А ты – ликвидируй здесь все: офис этот, бумаги. И теряйся пока, Гром. Я потом тебя найду, если вернусь.
Гром отворачивается.
– Я должен ехать с тобой.
– Ничего ты не должен. Толку от этого не будет! – обрывает его Сашка. – Все обойдется. Я вернусь. Просто… не хочу, чтобы и ты рисковал сейчас. Хотя – ты все равно рискуешь, даже оставаясь здесь.
– Ну…
Гром хочет попрощаться, сказать что-то доброе, но ничего из этого не получается. Только мотнул головой и бросил с досадой:
– Не знал я, что так завертится! Ты… живым возвращайся. Давай!
Сашка ничего не ответил. Спустился к авто и сел за руль. Набрал длинный телефонный номер.
– Ана Полетаева?
Секунда далекой тишины.
– Кто?
– Ана Полетаева?
– Из какой палаты?
– Пятнадцать.
– Я не знаю.
– Проверьте, девушка, пожалуйста! – молит Сашка далекую американскую сестру. – Пожалуйста…
Снова тишина.
– Я не знаю.
– А Весна?
– Кто?
– Весна, сестра из Сербии?
– Ее нет.
– А когда она будет?
– Я не знаю.
Она не знает. Она просто не знает. Это не значит, что Аня умерла. Это ничего не значит. Просто девушка не в курсе, много раненых, суета. Но это не значит, что Аня умерла. Не значит…
17. МОСКВА
Люди в Москве отличаются от киевлян. Москва – более Европа, и люди здесь
Здесь общение уже нормировано, и лишнее – отсекается. Редко встречают знакомых на улицах и в метро. Больше психологических проблем сытой Европы. Хотя и жилищные еще остались, даже притом, что Москва – не Россия, а отдельное государство.
Гром попытался вывести Сашку на Северцева через посредников. В итоге – свидание было назначено. Гром ушел в тень в Киеве, а Сашка вышел из тени – уже в Москве.
Хотя – совсем холодно, и тень повсюду. Зябко в кожанке. Зябко рукам и особенно пробитому плечу. Сквозит, кажется. И в то же время голова горит, Сашка чувствует, что мысли путаются, он не может рассуждать здраво и адекватно оценивать ситуацию.
Уже несколько раз в городе останавливали менты и поверяли документы – все в порядке. Он даже может пробыть здесь три дня без регистрации. Один день из трех уже на исходе.
В семь вечера Сашка подъехал к ресторану «Сатурн» и остановился у входа. Мысли, спутанные лихорадкой, неслись стремительно и изматывали. Северцев никогда бы не появился в «Сатурне», не снизошел бы до хождения по улицам и посещения заведений подобного рода. Наконец, приблизились двое.
– К Ивану Кузьмичу?
– Да.
– Гера?
– Да.
– Идем, – тот, что здоровее, указал взглядом в сторону их автомобиля.
Сашка покачнулся.
– Нет, ребята.
Щупленький, с виду «интеллектуал», заглянул ему в глаза.
– Не пори горячку, парень. Гром заверил нас, что ты вполне вменяемый чел в очках. Не надо нас разочаровывать.
– Мне нужен Северцев.
– Это ясно. Ты решил, что сможешь просто зайти к нему в приемную?
Сашка еще раз взглянул на их черный «мерс».
– Диск с тобой? – «интеллектуал» снова отразился в стеклах Сашкиных очков.
– Нет. В камере хранения.
Здоровый переступил с ноги на ногу.
– А почему он там, скажи нам? Или ты решил затеять маленький бизнес?