Гера
Шрифт:
В сексе он не очень требователен. Его удовлетворяет уже то, что Аня молода, красива и согласна быть с ним. Девочка кажется ему несказанным подарком небес. К тому же он видит, что Аня скромна и довольствуется малым. А Аня довольна и тем, что Орхан – не обидит. Накормит-напоит. И даже Ленке конфет купит. За то, что познакомила.
Он часто уезжает в Турцию. Потом возвращается с товаром для местных бутиков. У Ани теперь тоже хорошая дубленка, такую в местных магазинах не достать. И бабушке Аня привозит немного денег. И бабушка рада за Аню.
И учеба пошла лучше. Аня без труда справилась и с практикой, и с выпускными экзаменами. А потом Орхан решил забрать ее с собой. Оформили все документы. Работать на Родине, не получая никакой зарплаты, не имело смысла.
– Я уеду, бабушка. Орхан оставляет свои дела здесь на помощника, – говорит Аня и смотрит в окно – на высокие тополя.
Бабушка молчит. Конечно, не хочет, чтобы Аня ехала так далеко, но никогда не скажет об этом.
– Мне там будет лучше, – снова говорит Аня. – А здесь…
– Ты вернешься?
– В гости приезжать буду…
– В гости…
Бабушка отворачивается, скрывая слезы.
– Не выдумывай! – отрезает Аня. – Чего рыдать? Ты молодая еще. Шестьдесят шесть – не возраст вообще. Потом заберу тебя – еще и замуж там выдам. Да?
– Да, – плачет бабушка. – Да, Анечка. Только бы тебе было хорошо. Пиши мне. Пиши, моя деточка…
– Буду писать, буду…
Тополя шелестят за окнами, заслоняя солнце.
Аня поднимается резко.
У-хо-дит.
5. ТУРПУТЕВКА
Гром поднялся очень высоко. Гром просто взлетел к самому солнцу. Как-то хлопнул Сашку по плечу и улыбнулся довольно.
– Знаешь, Гера, что случилось?
– Что?
– На меня такие люди вышли – закачаешься!
Оказывается, клиенты Грома дали очень лестные характеристики его компании грузоперевозок, и – как следствие – к нему обратились чиновники российского военного ведомства с предложением о сотрудничестве. Гром должен был выступить посредником между ними и кавказскими заказчиками.
Удачную сделку отметили в московском ресторане «Олимп». И только когда оказались на ночной трассе, Сашка дернул плечами, словно поежился от чужой ночи.
– Осторожнее надо тут быть – не наша территория.
– Плевать!
– И то, что хохлов пригласили в посредники, знаешь…
– Что?
– Убрать легче.
Гром далеко вперед не заглядывает. И вдруг – какой-то камикадзе перерезает дорогу. И это – в темноте, на трассе, в чужой стране! Раздались выстрелы, шофера задело, «мерс» полетел под откос.
Сашка вытолкнул Грома, и сам выпрыгнул. Пули прошивали ночной воздух – густо и уверенно. Отвечать пришлось почти вслепую. Но Сашка ответил.
Кто-то взвыл на дороге. Они поднялись к машине. Камикадзе лежал в луже крови, его напарник – рядом, тоже без признаков недавнего азарта. Может, просто удачно зацепило. В
– Ты спас меня по ходу, – Гром отряхнул колени.
– Конкуренты что ли?
– Скорее всего.
После этого Сашка поехал с грузом в Чечню, а Гром – обратно в Киев, оправляться от пережитого нервного потрясения. Груз прошел гладко. И приняли хорошо. И водила был нормальный, и посты все смазаны так, что нигде не скрипнуло. Сашка даже по Грозному прогулялся.
– Не стреляют? – оглядел улицы города.
Проводник оскалился.
– Везде стреляют.
– А в газетах пишут, что в городе тихо.
– Пускай пишут.
После этого вернулся к Грому. Деньги – через банк. А Сашка – поездом. Но как только добрался до столицы – прямо на вокзале, у поезда проверка документов.
– С какой стати? Я же ваш, ребята. Из России приехал.
Наручники щелкнули на запястьях. Влип…
Влип прочно. Менты не бьют, а только улыбаются. И по этим улыбкам Сашка понимает, что они не очень уверены. Они знают, что взяли именно того, но не знают, будут ли его вытаскивать и платить за него. Если будут, тогда лучше – за живого и невредимого. Так дороже. А если не будут – они еще успеют пересчитать ему ребра.
И Сашка тоже не очень уверен. Он не знает, будет ли Гром вытаскивать. Деньги за чеченский рейс он уже получил. Он жив, здоров, на свободе, а Сашка уже мог перейти для него в разряд «лишних».
Ожидание длится. Следователи вежливы, и Сашка вежлив. В его душе нет паники, потому что – по большому счету – его жизнь для него безразлична. Это очень хорошее состояние – состояние легкости бытия. Состояние независимости от риска или покоя, от опасности или безопасности. Состояние полнейшего равнодушия к себе, равнодушия к боли, равнодушия к деньгам.
Гром обещал четверть прибыли. За эти деньги можно купить еще квартиру, еще машину, еще шмоток, еще проституток, а можно и обойтись. А Грому можно не вытаскивать его с нар, чтобы не делиться.
И вдруг вызывают не на допрос, как обычно, а на свидание. Пожалуй, впервые за много лет у Сашки настоящее свидание. В комнате его ждем Гром и, увидев его, широко распахивает объятия.
– А я за тобой пришел!
– То есть?
Гром оборачивается к охраннику.
– Срули пока.
Тот покорно выходит за дверь.
– Не ожидал, да?
Сашка честно признается:
– Не ожидал.
– Сволочь ты после этого, Герка! Думаешь, я кинул бы тебя, да? Ты за меня вот так подставлялся в Москве, из машины меня, кабана здорового, выпихивал, а я тебя кинул бы собакам поганым на съедение? Плохо ты меня знаешь! Это тогда на меня ступор нашел. Впервые так страшно стало, смерть близко, пули над головой свистят, как на войне, мать ее! А потом – очухался. Теперь мы с тобой известные люди, Гера. В тени, но известные. Нам тихо себя вести надо, осторожно, и друг за друга стоять – до последнего. Такие дела.