Герцог и служанка
Шрифт:
— Добрый день, леди Бертрис.
Пожилая леди склонила голову набок и обратилась к Бекки:
— Как твоя рука, Ребекка?
— Лучше. — Бекки посмотрела на руку с наложенной шиной, которую поддерживали несколько пышных подушек. — Доктор сказал, что я сегодня могу поужинать вместе со всеми, если буду беречь руку.
— Прекрасно. — Леди Бертрис властным жестом указала на тяжелое деревянное кресло, обтянутое розовым бархатом. Служанка, следовавшая за ней по пятам, поспешила передвинуть кресло к кровати Бекки. Но кресло было большое
Кейт поймала себя на том, что кусает губы, и тут же прекратила это занятие. Как поступить? Девушке одной не справиться, но леди Бертрис ей помогать точно не станет. И Бекки, даже будь она здоровой, не стала бы помогать тоже.
Остается Кейт. Однако Бекки наверняка подумает, что двигать кресла — это ниже ее достоинства, а леди Бертрис получит еще один повод смотреть на Кейт свысока.
Кейт вздохнула. Девушке нужна помощь, и она не станет просто сидеть и безучастно смотреть, как бедняжка надрывается и с каждой секундой ставит себя в более и более неудобное положение. Грубо и даже жестоко было бы не помочь ей.
Кейт встала и, чувствуя на себе взгляды Бекки и тети Бертрис, пересекла комнату.
— Постой, я тебе помогу.
— Спасибо, мисс, — пискнула служанка.
Вместе они сумели-таки передвинуть кресло поближе к кровати Бекки. Однако в комнате было жарко натоплено — как велел доктор, — и от физических усилий на лбу Кейт выступили бисеринки пота. Она хотела потихоньку стереть их тыльной стороной ладони, но тут же встретилась взглядом с леди Бертрис. Та смотрела непроницаемо-холодно.
Служанка испарилась, и леди Бертрис, сопровождаемая шорохом пышных юбок, погрузилась в кресло.
Кейт молча обошла вокруг кровати, взяла вязанье и уселась с противоположной стороны. Она прекрасно знала, о чем они думают. Странно и неприемлемо помогать служанке. А вспотеть в процессе — вообще недопустимо!
Ну что ж, она уже говорила Бекки, что леди из нее не получится. Может, теперь та наконец поверит.
Внезапно у Кейт защипало в глазах от чувств. Если бы она только могла стать леди, ради матери, ради Бекки. Но сильнее всего она хотела этого, чтобы составить конкуренцию прекрасной Софи. Была бы она тогда достойна Гаррета?
Кейт отогнала эту мысль и продолжила вязать чулок для Реджи. Зачем напрасно себя мучить?
Она так скучала по Гаррету. Быть так близко к нему и не иметь возможности выразить свои истинные чувства — это пытка, которая сводит с ума.
Леди Бертрис перевела взгляд с нее на Бекки.
— Сегодня мы получили несколько писем из Лондона, Ребекка.
Бекки тихо застонала:
— Я бы предпочла не знать, что в них написано. — Почему же?
Бекки покраснела и посмотрела на Кейт. Та улыбнулась, желая ей стойкости. Ясно же, что никто из родственников Бекки не станет писать ей грубостей.
Служанка как по мановению волшебной палочки снова появилась подле леди Бертрис. На этот раз в руках у нее был серебряный поднос, заваленный письмами.
Бекки в тревоге взирала на внушительную груду.
— От кого они?
— От всех. — Леди Бертрис подняла царственную руку и взяла верхнее письмо, развернула его.
— Что ж, неудивительно, что в первые дни после моего возвращения я почти тебя не видела. Ты писала письма в Лондон всем подряд.
Леди Бертрис поджала губы:
— Не всем подряд, только избранным членам семьи и друзьям, которые с нетерпением ждали новостей о тебе и твоем брате. В любом случае, Ребекка, мне незачем было сидеть у твоей постели все эти дни. Ты либо спала, одурманенная опиумом, либо была невменяема от боли.
— Не важно, тетя, потому что ты была мне не нужна. Все эти часы со мной провела Кейт.
Леди Бертрис бросила враждебный взгляд на Кейт:
— Ну, она вполне могла бы заняться и чем-нибудь другим, более полезным.
Бекки взяла Кейт за руку здоровой рукой, и Кейт испытала огромную благодарность за этот простой жест поддержки. Они вдвоем повернулись к тете Бертрис.
— Сомневаюсь. — Бекки еще крепче сжала пальцы Кейт. — Ее присутствие очень меня утешало.
Леди Бертрис пожала плечами:
— Никогда не понимала таких фривольных сантиментов. — Она посмотрела на письмо, что держала на коленях. — Это от графини Харпсфорд.
Бекки негромко застонала.
— Очень хорошо. — Леди Бертрис, не глядя, властным жестом подняла руку, и служанка моментально подала серебряный поднос. Ищущие пальцы леди Бертрис выхватили из вороха следующее письмо. Она поглядела на него. — А вот это от Софи. Я узнаю ее почерк.
У Кейт сердце сжалось при упоминании о бывшей жене Гаррета.
— О Боже, — воскликнула Бекки, — она, должно быть, теперь меня ненавидит!
— Ах, будет тебе! Не ненавидит, — возразила леди Бертрис.
— А ей следовало бы — после всего, что я натворила. Из-за меня она чуть не погибла. Гаррет рассказал, что Уильям стрелял в нее, и она едва не истекла кровью. А все потому, что я не поверила ей, когда она пыталась предостеречь меня от побега.
Кейт сжала пальцы Бекки и попыталась изобразить обнадеживающую улыбку. Ей не следовало винить себя в грехах брата, однако каждый раз, когда заговаривали о его злодеяниях, это ранило ее в самое сердце.
— Я знаю Софи с раннего детства. Уж поверь мне — она не винит тебя в том, что содеял Уильям Фиск. — Леди Бертрис со значением покосилась на Кейт.
— А в том, что я сама сделала?
— Думаю, за свои грехи ты уже расплатилась сполна, — сказала леди Бертрис. — Ты четыре месяцы мучилась замужем за ним, у тебя на глазах брат убил твоего мужа, а потом ты пострадала в этом ужасном инциденте с каретой. Вспомни, Ребекка, мы не католики. Мы не хандрим, придавленные ощущением вины, и не ищем себе искуплений, которые как-то притупили бы это чувство.