Герцогиня с Османского берега
Шрифт:
– Простите меня, - вымолвила она с ярко выраженным турецким акцентом, - кто вы?
Ответ поразил бывшую калфу больше, чем все события, произошедшие с ней за последние два дня.
– Я Анна, королева Англии.
========== Глава 5. Горничная Анны Болейн ==========
В этот день король Генрих VIII с утра и почти до самого вечера принимал французских послов, после чего отправился на прогулку вместе с герцогом Саффолком, так что Анна Болейн не застала венценосного супруга в Хэмптон – Корт. Ей всего лишь доложили, что монарх будет поздно, и что ждать его возможно только к ужину. Анна дала несколько распоряжений своим фрейлинам и повела за собой Нигяр, которая не переставала ахать от изумления.
– Идём со мной, - ласково говорила королева, - не бойся.
– Вы жить здесь? – робко спросила османка.
– В данный момент здесь. Скоро сюда привезут принцессу Елизавету и ты собственными глазами увидишь, какая она хорошенькая.
– Принцесса?
– Да, моя дочь.
В эту минуту Нигяр посетило жгучее желание припасть к плечу королевы и поведать ей о том, что и у неё тоже должна была быть дочь. В конце концов, эта женщина не оставила одинокую изгнанницу погибать в лесу, значит, ей можно было доверять. Но молодая женщина напомнила самой себе, что ещё не утратила маленькую толику гордости, присущую ей от рождения, да и зачем забивать столь важной особе голову проблемами какой-то простолюдинки? К тому же, Нигяр недостаточно хорошо знала английский язык, чтобы доходчиво объяснить Анне Болейн, почему она оказалась здесь и в чём её беда. Между тем, Анна подозвала своих личных служанок и указала им на Нигяр.
– Отведите эту женщину в мои покои, вымойте её в ванне и дайте чистое платье, - приказала она – С сегодняшнего дня она станет мне прислуживать, и я не хочу, чтобы моя служанка выглядела плохо.
Привыкшая к просторному хамаму, молодая османка не сразу решилась усесться в лохань, укрытую простынёй. Девушки, состоявшие в штате прислуги королевы Анны, лишь дали ей мыло и мочалку и указали на ванну. Мыться в лохани показалось Нигяр ужасно неудобно. Ни солей, ни масел, которые являлись обычными атрибутами турецкой бани, у англичан не оказалось, и это смутило бывшую калфу. Пытаясь облиться, чтобы смыть мыло, она пролила на пол много воды. Заметившая это девушка поспешила сразу отчитать иноземную гостью.
– Будь аккуратнее! – строго, но обходительно сказала она, - Может, у вас, в Османской Империи и принято расплескивать воду направо и налево, но в Англии этого делать нельзя, ясно? Кто потом будет убирать?
– Как твоё имя? – вполголоса спросила Нигяр, не понимая и половины сказанного ей.
– Маргарет.
– Маргарет, помоги мне, - сказала калфа и, подумав, прибавила – Пожалуйста.
– Ладно, - отозвалась Маргарет, - на этот раз помогу. Но ты привыкай к европейской ванне. Здесь не побарахтаешься вволю.
Маргарет помогла Нигяр вымыть голову и вылезти из ванны. Она принесла османке чистое платье, какое обычно носила прислуга королевского дворца. Через полчаса бывшая служительница Топкапы ничем не отличалась от горничной Хэмптон – Корта. После обеда, состоявшего из жареной рыбы и тушёной капусты, Нигяр вовсю драила пол в королевской спальне.
Пока молодая женщина мыла пол в опочивальне царственных особ, в комнату вошли двое – мужчина и женщина. С женщиной Нигяр уже была знакома, а вот с мужчиной ей только предстояло познакомиться.
– … в добавок ты подбираешь какую-то варваршу и притаскиваешь её во дворец, это ли нормально? – говорил мужчина, и по его голосу бывшая калфа поняла, что он не в духе.
– А что я должна была делать? Бросить её умирать от голода в лесу? – возражала ему Анна. – Если для тебя подобные поступки кажутся нормой, то избавь меня от их совершения. – Она бросила взгляд на свою новую служанку. – А вот и она. Нигяр, подойди!
Нигяр тотчас же оставила своё незамысловатое занятие и подошла к госпоже. Она поклонилась, не смея поднять глаза на сопровождавшего её кавалера. Девушка не видела принципиальной разницы между этикетом в Османской Империи и этикетом в Англии, так как мало что смыслила в христианской культуре, однако она догадывалась, что стоявший перед ней господин является, несомненно, очень важной персоной. Не проявить уважение к нему значило бы дурно зарекомендовать себя в самый свой первый день в Хэмптон – Корт.
– Подними на меня глаза. – приказал мужчина. На Нигяр подействовала не сама фраза, но властный тон, коим она была произнесена. Молодая женщина посмотрела на того, кто пришёл вместе с королевой Анной.
Высокий, статный, брутальный мужчина с любопытством разглядывал османку. Никогда в жизни он не видел восточных женщин, поэтому экзотическая внешность новой горничной его супруги была для него в диковинку. На миг он представил себе, как его мощные руки скользят по её нежной шейке и опускаются на упругую грудь.
– Значит, ты и есть беглянка из Оттоманской Порты, да?
Услышав «Оттоманская Порта», Нигяр слегка улыбнулась и оживлённо закивала головой. Мужчина схватил османку за подбородок и вгляделся в её лицо.
– Хорошенькая. – сказал он. – Я надеюсь, из тебя получится верная подданная короля Англии.
Только теперь молодая женщина поняла, что с ней говорит сам король Генрих. Бывшая калфа подумала, что, возможно, это честь, дарованная свыше - служить монаршим семьям, будь то дом Османов или дом Тюдоров. Нигяр поспешила высказать своё почтение королю.
– Повелитель… - промолвила она по-турецки, отвесив поклон.
– Нет, нет, нет, нет, так не пойдёт! – возразила ей королева Анна. – Ко мне и к королю следует обращаться «Ваше Величество». Повтори.
– Ваше Влишество… - исправилась Нигяр, чем вызвала искренний смех короля.
– Ах, как мне нравится эта миленькая варварка! – воскликнул он в восхищении. – Если бы ещё по-английски разговаривала, как человек, цены бы ей не было. А мне было бы интересно узнать о дворе султана Сулеймана.
– Султан Сулейман. – радостно повторила Нигяр. – Хюррем Султан. – добавила она, подчёркивая имена своих бывших хозяев.
– Да-да, Сулейман, Хюррем, я хотел бы узнать о планах внешней политики Османской Империи, о возможном переустройстве границ Священной Римской Империи, об интервенции в Италию и введение контрибуции в Папскую область с целью распространения Реформации, дабы показать зажравшимся кардиналам и самому Папе, что они должны приносить всему христианскому миру вполне ощутимую материальную пользу, а то они не знают, что они тоже должны платить налоги.