Чтение онлайн

на главную

Жанры

Германия и революция в России. 1915–1918. Сборник документов
Шрифт:

Все же любопытно, что Бобров говорил об «огромных деньгах» Цивина. Деньги у него были большие тогда еще от австрийцев. Но каким образом Боброву могло показаться, что деньги огромные. Ведь если он и субсидировал газету Боброва – Чернова в Женеве, то, как сообщала первая жена В.М. [Чернова], очень маленькими суммами.

Словом, в этом деле много непонятного. И теперь, как будто, уже нет никакой возможности установить истину. И все же я был бы Вам очень благодарен, если бы Вы мне сообщили все Ваши собственные домыслы по этому поводу и те сведения, которые я просил Вас собрать у Вашей сестры.

Крепко жму Вашу руку.

П. С. Моя сестра Полина Абрамовна жива и здорова и до сих пор живет в Цюрихе, где она состоит директоршей ею же основанной театральной школы.

Ее адрес на всякий случай, если Вам захочется с ней списаться, прилагаю при сем.

Ваша сестра пишет, что Цивин получил важное назначение на Кавказ, но не успел выехать по болезни. Было ли это назначение от партии с.-р., т. е. в Петербурге еще до прихода большевиков, или это было уже от большевиков в Москве, после того, как он к ним перешел. Было бы очень важно узнать, играл ли он какую-либо роль в партии с.-р. в 1917 г. или начале 1918 г.?

Да, забыл еще указать на то, что как раз в момент захвата власти большевиками в начале ноября Цивин был арестован Временным правительством по подозрению в связях с немцами и его близкий друг Левенштейн получил у немцев 20 000 марок для оказания ему помощи.

8

Д.Р. Гольдштейн – Р.А. Абрамовичу

Нью-Йорк, 10 июня 1958 г.

Дорогой Рафаил Абрамович,

получил Ваше письмо от 4[-го] сего месяца.

К сожалению, в данный момент мало что могу прибавить к моему предыдущему.

Как только увижу сестру, постараюсь получить более точные сведения.

Факт тот, что с В.М. [Черновым] она познакомилась у Богрова, вероятно в Москве.

Единственный, кто мог бы осветить всю эту историю, – это Левенштейн. Если он жив (в последние годы он жил в Израиле, преподавал пение в консерватории).

Я надеюсь в августе или в сентябре быть в Израиле, и разыщу его, и думаю, что мне удастся получить исчерпывающие сведения.

Мое личное впечатление, что партия, т. е. вожаки, были au courant [в курсе (фр.)] поведения Цивина, – иначе не могу никак себе объяснить молчание Натансона после нашего свидания.

Относительно Розенберга никаких других сведений не могу сообщить; была ли это настоящая фамилия или придуманная для момента, не знаю, впечатление мое, что он был видный член партии.

Непонятно, что немецкий штаб субсидировал, так просто, из-за болтовни, Цивина в течение стольких месяцев. Непонятно?! Не такие уж наивные немцы.

Как только увижу сестру, постараюсь узнать как можно больше сведений и сообщу Вам.

Крепко жму руку,

Ваш Давид Гольдштейн

9

Р.А. Абрамович – Д.Р. Гольдштейну

15 июля 1958 г.

Дорогой Давид Рафаилович!

Ваше письмо от 10 июня получил. Ждал отчета об обещанной беседе с сестрой, но до сих пор ничего не получил. Полагаю, что Вы, вероятно, так же сильно заняты, как и я, и эти исторические изыскания поневоле отступают назад перед потребностями дня. Все же я надеюсь, что Вам удастся найти время для того, чтобы снестись с Вашей сестрой и получить от нее подробные ответы на поставленные мною вопросы.

Хочу прибавить, что биография Цивина является «ключевым» вопросом по отношению к проблеме германских денег для с.-р. Во всех документах, которые до сих пор были опубликованы, фигурирует Цивин, и только один Цивин (есть еще краткое упоминание о Левенштейне, но уже как о помощнике Цивина, не самостоятельно). В то время как о большевиках имеется очень много материала и открытого и полузаконспирированного, который надо расшифровывать, об с.-р. нет до сих пор ни одного другого документа, кроме Цивина. Если бы удалось убедительно показать, что Цивин был прежде всего авантюрист и вовсе не вождь русской революции или вождь партии с.-р., те многочисленные материалы, которые о нем опубликованы, в особенности с опереточной поездкой его в Осло вместе с Левенштейном, то миф о Цивине был бы окончательно разбит, а факт расследования, произведенного Натансоном в момент, когда у него появились подозрения относительно Цивина, являлся бы моральной реабилитацией и Натансона и, я думаю, Чернова.

Вот почему я с таким нетерпением жду и Вашего письма с передачей ответа Вашей сестры, и Вашего свидания с Левенштейном, если последний еще жив и если Вы теперь решитесь на поездку в Израиль.

С сердечным приветом.

10

Б.И. Николаевский – М.Н. Павловскому

3 февраля 1959 г.

Дорогой Михаил Наумович,

я все откладывал свое письмо к Вам, о котором сообщал Вам через М.В. [Вишняк], для того чтобы дождаться того фотостата, о котором Вы писали, в расчете, что в подобной телеграмме могут оказаться некоторые мелочи, помогающие уяснению истинной роли Левенштейна и Цивина. Но по каким-то техническим соображениям этого фотостата я до сих пор не мог получить, ибо в самом Нью-Йорке архивов нет и все надо выписывать из Вашингтона или из Бонна. Так как мой корреспондент оказался не совсем надежным, то я попытаюсь получить нужный фотостат другим путем, через одного хорошего знакомого в Оксфорде.

Не желая испытывать Ваше терпение слишком сильно, я хочу совершенно независимо от того фотостата, о котором идет речь, высказать Вам свои соображения об абсолютной необходимости повидаться с Левенштейном и обязательно лично, а не через посредников или по почте. О Левенштейне я знаю, вероятно, больше, чем кто-либо другой, по той простой причине, что я совершенно случайно натолкнулся здесь на старого знакомого, родом из Либавы, который в Либаве, будучи еще молодым человеком, учеником реального училища, был в дружбе с Левенштейном, который тоже либавец и учился там же. По словам моего знакомого, Левенштейн, в отличие от других реалистов-учеников, не интересовался политикой, а всецело ушел в музыку и пение. У него был хороший голос, и он поехал в Милан учиться пению, чтобы сделать карьеру певца. В Милане он встретился и подружился с Цивиным. Со слов Гольдштейна (Давида Рафаиловича), у которого в доме бывали и Цивин и Левенштейн, последний не принадлежал ни к какой политической группе, и его знакомство с Цивиным было просто на личной почве. Но Д.Р. рассказал мне, что в 20-х гг. он встретился с Левенштейном, ничего не зная ни о каких бумагах, ни о каких немецких деньгах, и только из беседы с ним только впервые узнал, что Левенштейн ездил в начале 1917 г. в Осло. При этом он рассказал Д.Р. такую деталь. При въезде в Норвегию он был остановлен германской пограничной полицией и арестован, как русский гражданин. Но когда он офицеру пограничной стражи указал на имя Цивина и просил передать по начальству, что тот его знает, то он через короткое время был пропущен, притом в чрезвычайно вежливой и услужливой форме. Левенштейну, по словам Д.Р., очень импонировало, что Цивин, о котором они оба знали, что его уже нет на свете, имел такое влияние в немецких военных кругах.

Я привожу все эти детали для подтверждения моего основного тезиса: и Цивин, и Левенштейн – оба были чистыми авантюристами, никакого отношения к какой-либо партии не имевшими, никакой политической или пропагандистской работы не делавшими, никакой политической литературы не издававшими, никакой связи с Россией не имевшими и не имевшими никаких политических связей ни с Черновым, ни Натансоном, ни с кем бы то ни было из вождей партии с.-р.

Начнем с Цивина. Прочтите его докладные записки, которые он отправлял немецким властям. Зная все, что тогда делалось за границей в эмигрантских кругах, можно видеть, какими белыми нитками все эти отчеты сшиты и откуда Цивин берет свою информацию. Все, что он мог найти в заграничной эмигрантской печати в Женеве, – а в Женеве все концентрировалось, – он бросал в одну корзину и объявлял это информацией тайной эсеровской организации. Он ухитрился даже известную меньшевистскую газету в Самаре («Голос», «Наш голос», «Голос труда» – названия менялись из-за цензуры) объявить органом эсеров. Точно так же происходившие забастовки он объявлял забастовками, устроенными партией с.-р., хотя в Петербурге единственная группа, которая могла это делать, была Рабочая группа при Военно-промышленном комитете, в которой не было ни одного с.-р. и т. п.

Поделиться:
Популярные книги

Осознание. Пятый пояс

Игнатов Михаил Павлович
14. Путь
Фантастика:
героическая фантастика
5.00
рейтинг книги
Осознание. Пятый пояс

Отмороженный

Гарцевич Евгений Александрович
1. Отмороженный
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
5.00
рейтинг книги
Отмороженный

Фиктивная жена

Шагаева Наталья
1. Братья Вертинские
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Фиктивная жена

Ты всё ещё моя

Тодорова Елена
4. Под запретом
Любовные романы:
современные любовные романы
7.00
рейтинг книги
Ты всё ещё моя

Предатель. Цена ошибки

Кучер Ая
Измена
Любовные романы:
современные любовные романы
5.75
рейтинг книги
Предатель. Цена ошибки

Совок 11

Агарев Вадим
11. Совок
Фантастика:
попаданцы
7.50
рейтинг книги
Совок 11

Новый Рал 2

Северный Лис
2. Рал!
Фантастика:
фэнтези
7.62
рейтинг книги
Новый Рал 2

Иван Московский. Первые шаги

Ланцов Михаил Алексеевич
1. Иван Московский
Фантастика:
героическая фантастика
альтернативная история
5.67
рейтинг книги
Иван Московский. Первые шаги

Рота Его Величества

Дроздов Анатолий Федорович
Новые герои
Фантастика:
боевая фантастика
8.55
рейтинг книги
Рота Его Величества

Вечный. Книга I

Рокотов Алексей
1. Вечный
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рпг
5.00
рейтинг книги
Вечный. Книга I

Попаданка

Ахминеева Нина
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Попаданка

Дракон - не подарок

Суббота Светлана
2. Королевская академия Драко
Фантастика:
фэнтези
6.74
рейтинг книги
Дракон - не подарок

"Фантастика 2024-104". Компиляция. Книги 1-24

Михайлов Дем Алексеевич
Фантастика 2024. Компиляция
Фантастика:
боевая фантастика
5.00
рейтинг книги
Фантастика 2024-104. Компиляция. Книги 1-24

Шериф

Астахов Евгений Евгеньевич
2. Сопряжение
Фантастика:
боевая фантастика
постапокалипсис
рпг
6.25
рейтинг книги
Шериф