Германия и революция в России. 1915–1918. Сборник документов
Шрифт:
Выслушайте меня спокойно. Вникните в то, что я говорю. Знаю, дело страшно щекотливое. На нем можно поскользнуться и свернуть свою шею. Но меня лично этот риск не испугал бы.
Говорю с Вами, как говорю с самим собой в часы бессонницы.
У меня живет сбежавший недавно от большевиков военный «спец» бывший генерал царских времен, из академии генерального штаба.
Вот дословно то, что он говорит:
– В России и притом решительно во всех слоях, начиная с интеллигенции и кончая крестьянством, зреет лютая, звериная ненависть к Франции и к французам. В этом, и только в этом отношении, все сплошь население солидарно с большевиками. Единственный пункт
И дальше:
– Обмолвка Пуанкаре о том, что «Врангелю помогали только ради Польши», широко использована большевиками. В «Красной армии» нет самого захудалого солдатишки, которого агитаторы не настроили бы соответствующим образом.
И дальше:
– Во всей России идет колоссальная и делающая поразительные успехи пропаганда в пользу не сближения, а наступательного союза с Германией. Эту пропаганду ведут, разумеется, большевики в своих расчетах, но она находит живейший отклик решительно во всех слоях населения. Выработалась уже формула:
– В союзе с Германиею стереть с лица земли Польшу, а потом расплатиться за измену с французами.
«Расплатиться за измену»… Разве это не страшно?! Ведь этой идеи не вытравишь и в десять лет, и в сто лет. Грядущие поколения будут всасывать ее с молоком из материнских грудей.
Другая формула:
У нас нету друзей, кроме американцев и немцев. Но американцы далеко, а немцы – под боком. Наше спасение – в союзе с немцами.
Это все – невежество, симплицизм, непонимание существующих условий – но что же со всем этим поделаешь? Это – факт!
Я имею десятки показаний беженцев. Все сходятся в одном: культивируется ненависть к «изменившей нам и предавшей нас Франции». Готовится союз с Германиею. Не союз президентов или императоров, а союз народов.
Получаю письма от рассеянных по миру офицеров и солдат. Поймите простых солдат. Осведомляются:
– Правду ли говорят, будто Германия тайком подготовляется уже к новой войне, и нельзя ли пристроиться к немцам?
Где же глаза у Пуанкаре и прочих? Или они так уверены, что Россия осуждена на окончательную гибель?
Но если и так, то на трупе преданной ими России вырастет та же Германия. Две ненависти сольются в одну.
И страшна будет расплата с Франциею!
Имею точные сведения из Германии: при первой возможности в германскую армию готовы завербоваться уже десятки тысяч русских.
Может быть, Франция так сильна, что ей бояться угроз умирающей России нет надобности? Допускаю! Но даже и в таком случае – французское правительство допускает грубейшую ошибку: оно могло бы, ничем не жертвуя в сущности, а только проявив немножко такту, ослабить и, может быть, рассеять эту русскую ненависть. Вспыльчивы мы, да отходчивы…
Но что же делается во Франции в этом отношении?
Еще и еще раз повторяю: затрагиваю страшно щекотливый вопрос. Малейшим неосторожным выступлением во Франции можно повредить не только эмиграции, но и русскому делу вообще.
Но и сидеть сложа руки – не приходится. Попытайтесь Вы нажать все
У меня еще одно горе: закрылась гельсингфорсская газета. Потерян мой последний определенный заработок. С итальянцев я уже почти ничего не зарабатываю: не тем ветром тут дует, а я кривить душой не могу.
Но и при этих страшных условиях я твержу:
– А и биться мы будем до последнего! Пусть сдается, кому это позволяет совесть. Я не сдаюсь!
Вот почему я чуть не разрыдался, прочитав Ваше письмо:
– Значит, борьба, в самом деле, не кончена!
Из-за полного отсутствия заработков мне пришлось начать корреспондировать в «Последние новости». Не упрекайте меня за это: это не измена «Общему делу». Пишу туда безразличные вещи. Не знаю даже, печатают ли. Постарайтесь поставить на ноги «Общее дело» – и я сейчас же вернусь на старый пост. При еженедельном издании газеты я едва ли смогу быть очень полезным. Но и при этом я все же буду Вам писать и буду Вас информировать обо всем, что только может пригодиться.
5
Р.А. Абрамович – Д.P. Гольдштейну
Флоренция, 30 апреля 1958 г.
Многоуважаемый Давид Рафаилович,
хочу обратиться к Вам по одному в общем довольно невеселому делу, которое, однако, приобрело сейчас актуальный характер ввиду опубликования тайных архивов германского министерства иностранных дел 1915 – 1917 гг. Узнал от нашей общей приятельницы, Эмилии Марковны Слуцкой, что Вы в свое время, свыше сорока лет тому назад, были лично связаны с тем самым Цивиным, который сейчас приобрел такую печальную популярность в исторической литературе.
Сама по себе меня история Цивина не интересует, она сейчас важна для нас и партийно и политически под углом зрения возможных выводов по отношению к памяти В.М. Чернова. И Вы сами понимаете, что это для нас пункт очень важный.
Почти все документы немецкого происхождения, касающиеся взаимоотношений между Цивиным и германским правительством, имеются в моем распоряжении. Из них он вырисовывается как совершенно безответственный Хлестаков и авантюрист, который сумел убедить немецкого посла в Берне, что он «вождь» с.-р. партии и что он финансирует Чернова, Боброва (Натансона) и вообще всю работу с.-ровской партии. Он получал 25 тысяч франков в месяц, и я лично держал в руках расписки в получении этих сумм. Но в бумагах нигде не видно, когда, где и сколько денег он давал партии с.-р.
По сведениям, полученным Эмилией Марковной от Вас и Колбасиной, какие-то небольшие деньги он все же давал. Для того чтобы во всем этом разобраться, мне бы очень хотелось получить от Вас ответ на ряд вопросов, которые позволю себе перечислить.
1. По словам Э.М., Вы рассказывали о каком-то суде или разбирательстве, при котором роль Цивина была разоблачена и отчасти именно благодаря Вашему свидетельскому показанию. Не можете ли Вы мне указать примерно дату этого разбирательства и состав той группы, которая этим занималась. Каков был приговор этого «судилища»? Кому было сообщено о его роли и о тех подозрениях, которые против него существовали? Были ли с ним прерваны личные отношения, или люди продолжали с ним встречаться и видеться?