Германские встречи
Шрифт:
– Нам придётся спать под вами! – сказала молодая, обращаясь к Алисе. – Меня зовут Роза, а это моя мама Эрна Андреевна.
– Конечно, располагайтесь, пожалуйста, – ответила Алиса.
Володька отвернулся к стене и натянул на голову одеяло, чтобы не смущать женщин.
– Садись, Роза, я сниму твои сапожки, – сказала Эрна Андреена.
Через несколько минут Володька понял кому адресовал свою филиппику младший хаусмайстер. От Розы, действительно ужасно пахло п'oтом.
Вернулись Вадик и Марик. Выключили свет. Хотя, чтобы раздеться, света в комнате было достаточно от почти полной луны и светящих в окна фонарей. Вскоре всё затихло, захрапела Роза. Только Владимир с Алисой долго ещё не могли уснуть, устраивая свои носы то так, то эдак.
На следующий день была суббота. Кляйны встали пораньше, надеясь тихо одеться и убраться вон, пока не проснулись соседи, уставшие вчера после перелёта и долгого путешествия на автобусе.
Но, вернувшись в комнату после умывания, они застали всех одетыми.
– Меня зовут Жанна, – сказала накануне понравившаяся Володьке молодая казашка, – я врач, кандидат медицинских наук. Это мой муж Вадик, он хирург, это наш сын Марик, а это глава семьи – Цецилия Михайловна.
Кляйны назвали себя и спросили, пойдут ли они с ними на завтрак:
– Нет, – ответила Жанна, – мы привезли с собой много еды, позавтракаем здесь.
– Подождите нас немного, – попросила Роза, – мы умоемся и пойдём с вами.
– Хорошо, мы вас подождём у входа.
Через четверть часа вышли Роза и Эрна Андреевна. По дороге в столовую выяснили, что они приехали из Кемеровской области, едут в Мюнхен, где у них родственники, что у Розы сахарный диабет и множество других болезней.
После завтрака Алиса с Володькой погуляли по территории, хотя погода была холодная. Может даже, был лёгкий мороз, потому что дыхание превращалось в пар. На востоке блестело солнце, но с запада навстречу ему поднималась мутная серая стена, обещая пасмурный дождливый день.
Вернулись домой только после того, как решили, что соседи по комнате точно позавтракали. Они действительно поели и проветрили комнату.
– War das Fr"uhst"uck schmackhaft? 13 – встретил Кляйнов маленький Марик.
– Ах ты, умный, ах ты хороший! – растрогалась Алиса. – Как хорошо говоришь по-немецки!
Марик расплылся в улыбке. Похвала была ему приятна.
– Вы откуда приехали? – спросила Жанна.
– Из Новосибирска. А вы?
– Мы из Алма-Аты.
13
Завтрак был вкусным?
– В Алма-Ате так плохо стало?
– Да нет, у нас особый случай, – Жанна запнулась, испуганно посмотрела на Вадима, а потом сказала. – Цецилия Михайловна вам сама лучше расскажет.
– Я родился в Одесска область… – начала Цецилия Михайловна. – До семнадцать лет я умел говорить только по-немецки. Когда я кончил школа, то поехал в Киев к мой жених Готлиб Гартвиг. В начале сорок первый год я выходил за него замуж. Потом он пошёл служить в Красная Армия. Двадцать первого июня его отпустили на два дня на побывка. Когда мы на следующий день сидели за стол, соседи сказал, что началась война. Он сразу поезжал в свой часть. А я скоро уехал в Казахстан и родил девчонка, который называл Ида. Сначала я работал в колхоз, а потом переехал в Алмата и работал на почта. Меня все уважали, и начальник почты Ерден Бексеитович вручал мне два почётный грамота за хороший работа. Потом я пошёл на пенсия и жил с моя дочь и её второй муж Фёдор. Я уже забывал Готлиб и не умел говорить на немецкий язык. Вдруг три года назад звонил Жанна и сказал: «Посмотрите телевизор, вас ищут».
– Да, представляете, шла передача «Жди меня», которую вели Игорь Кваша и Маша Шукшина. И вдруг говорят: «Готлиб Гартвиг, живущий ныне в Германии, ищет свою жену Цецилию Михайловну». В общем, сидит на экране пожилой немец и рассказывает, как женился перед войной, попал в плен и остался в Германии. Мы позвонили в редакцию, узнали адрес, списались, и он нас вызвал в Германию. Сначала уехали Ида Готлибовна – Славина мама – с мужем Фёдором, а потом решили и мы.
В это время, Цецилия Михайловна, покопавшись в своей сумочке, вынула из неё фотографию и положила перед Кляйнами на стол:
– Вот они сидят, два крукудила!
На фотографии были запечатлены старик и старушка, в окружении мужчин, женщин и детей разного пола и возраста.
– Это Готлиб с нынешней женой, детьми и внуками, – пояснила Жанна.
– Я не хотел ехать. Меня в Алмата уважали, но я не мог один остаться, – будто оправдываясь, сказала Цецилия Михайловна.
– Скажите, отсюда можно позвонить? – спросил Вадим. – Хочу сообщить матери, что мы приехали.
– Да, здесь на территории стоят телефонные кабинки. Они приметные – ярко-жёлтого цвета. За несколько марок можно хоть куда позвонить, – ответила Алиса.
– Найдём, – сказал Вадим. – Марик, пошли со мной, погуляем немного.
Вернувшись, он сообщил, что его мать приедет завтра с Фёдором и, возможно, с дедом Готлибом.
Цецилия Михайловна всплеснула руками:
– Ах, мой Бог! Зачем он будет приехать! Я не хочу! Что я буду ему говорить!
– Ничего не говори, – сказал Вадик. – Мы за тебя всё скажем. Такое надо телевидению снимать: муж и жена встретились через пятьдесят семь лет!
– Я бы хотел ещё пятьдесят семь лет его не видеть.
– Зачем же ты тогда, бабушка, сюда приехала?
– Я не знаю. Вы так хотел.
В обед Цецилия Михайловна надела войлочные сапоги типа «прощай молодость», простое, но новое осеннее пальто, повязалась шерстяным платком и стала похожа на сельскую жительницу, спешащую на концерт или торжественное собрание в клубе – хоть в Сибири, хоть в Казахстане.
А Жанна, в изящном пальтишке, беретике и сапожках на высоких каблучках, сто очков вперёд дала бы тяжеловесным местным немкам в джинсах и осенних куртках.
Всей комнатой пошли вместе в столовую, и семейство Цецилии Михайловны впервые отведала немецкого Eintopfgerichta 14 , где первое и второе в одной тарелке.
– Каждый день такой обед будет? – спросил Вадик. – Этак ноги протянешь.
– У них всё рассчитано. Я тоже так думал поначалу, а месяц прожил и ни разу не чувствовал себя голодным.
– Так вы уже месяц здесь? – испугалась Жанна.
– В понедельник уезжаем в Беренштайн – ровно четыре недели здесь пробыли. А перед вами в нашей комнате жили Соболевы из Киргизии – муж и жена с тремя детьми – они уже через пять дней уехали. У всех по-разному. Думаю, вам это не грозит: вы к матери едете. Родители и дети у них считаются близкими родственниками. А когда мы заявили, что хотим к тёте в Баварию, нам сказали: «Тётя не родственник. Если у вас нет никого ближе тёти, мы сами определим, куда вас отправить». И месяц определяли.
14
Eintopfgericht – густой суп, заменяющий первое и второе блюдо