Герои 1812 года
Шрифт:
Сеславин был доволен, получив в командование отдельный отряд и, главное, полную самостоятельность в своих действиях. Правда, он надеялся на более значительную партию, но для начала и это неплохо. Сеславин был уверен, что, оправдав доверие Кутузова, сможет рассчитывать на ее увеличение. В том, что он с честью выдержит испытание, сомнений не было. Особую уверенность придавали сумские гусары, имевшие за плечами не одну кампанию и опыт аванпостной службы. С командиром эскадрона, смелым штабс-ротмистром Александром Алферовым, Сеславин был знаком по арьергардным делам. Пользуясь правом выбора офицеров, он взял в партию также 22-летнего поручика Елизаветградских гусар Николая Редкина, уже с отличием партизанившего в отряде Дорохова и тоже известного Сеславину по арьергарду. Обязанности штабного офицера отряда были поручены юному прапорщику лейб-гвардии Литовского полка Александру Габбе. получившего в свое распоряжение карты. В будущем Габбе — верный адъютант Сеславина. Назначенные в партию донские казаки Гревцова прибыли в армию недавно, в числе нескольких полков, вызванных Платовым с Дона. Многие из казаков были молоды и необстреляны, но все имели горячее желание сразиться с неприятелем.
В ночь на 1 октября Сеславин скомандовал собравшемуся отряду: «справа по три марш!», и партизаны вместе с проводниками-крестьянами покинули Тарутинский лагерь. Миновав последние разъезды, партия, соблюдая тишину, пошла лесами и оврагами на север, к Москве. Темная октябрьская ночь, выпавший первый снег, дремучие леса и ожидание опасности делали экспедицию особенно привлекательной для Сеславина.
Первое крупное дело нового партизанского отряда, не считая стычки 2 октября с неприятельскими фуражирами, произошло 4-го числа у селения Быкасово на Новой Калужской дороге. От взятых накануне пленных узнали, что отряд генерала Орнано (4 кавалерийских полка, 2 батальона пехоты и 8 орудий), прикрывающий крупный обоз, остановился в селе Вяземы на Можайской дороге. Несмотря на значительное превосходство неприятеля, Сеславин решился на рассвете следующего дня атаковать отряд. Главное — напасть внезапно и решительно. Охотники из крестьян, присоединившихся к партии, хорошо знавшие местность, вызвались провести партизан по глухим лесным тропам. Сеславин разбил отряд на три части. Впереди с проводниками шел авангард из казачей сотни с Редкиным во главе, затем — основная часть партии, движение которой прикрывал арьергард. Марш был ночным, долгим и трудным. Люди дремали верхом на лошадях… «Сделав 55 верст, — рапортовал Сеславин Коновницыну, — я в Везюмове его не нашел, и узнал, что за несколько часов выступил на Боровскую дорогу, дабы маршировать чрез Фоминское, Верею и Смоленск… Я шел с ним параллельно, проходя ночью деревни, в которых находился неприятель… Будучи окружен всегда сильными неприятельскими партиями, я скрылся в лесах на Боровской дороге. Коль скоро неприятель показался, я пропустил пехоту и часть кавалерии чрез деревню. дабы соделать их не в состоянии взаимно себя подкреплять. Я стремительно атаковал, опрокинул кавалерию и стрелков. При сем случае убито у неприятеля до 300 чел., в том числе один генерал… один полковник и несколько офицеров. После сего генерал Орнани устроил на высотах батарею, пехоту и кавалерию, открыл канонаду и оружейный огонь… Сумские гусары и казаки Гревцова пред картечами, ядрами и пулями искололи всех лошадей и испортили упряжь под остальною артиллериею, фурами и ящиками. Когда же пехота грозила отрезать нам ретираду, я приказал отступить к лесу. Остановись вне выстрела, я показывал, что имею намерение вновь атаковать… Но когда неприятель, будучи подкреплен кавалериею, повел решительную атаку, я отступил лесами к Наре… и остановился в трех верстах от Фоминского, где неприятель расположился ночевать. Потери с нашей стороны около сорока человек… Дельце было порядочное и горячее» [23] .
23
ЦГВИА СССР, ф. ВУА, д. 3509, л. 25 и об.
После успешного поиска Сеславин расположил свой отряд на ночлег в небольшой деревушке в лесу, покинутой жителями и окруженной болотами. Вскоре из леса появилось несколько десятков бородатых крестьян. «Что надобно, мужики?» — спросил Сеславин. «Ваше сиятельство, пожалуй нам ружья и патроны бить врага-супостата», — кланяясь в пояс, отвечали крестьяне. Сеславин распорядился выдать каждому из захваченных в бою трофеев. Получив оружие, крестьяне горячо благодарили командира партизан. Сеславин поручил им, не упуская из вида его отряда, незамедлительно сообщать о неприятеле. «Это мы можем, ваше сиятельство!» — говорили крестьяне.
Утром следующего пасмурного дня партия Сеславина отправилась в новую экспедицию и неожиданно встретила отряд Фигнера у села Отепцово. Поручик Бискунский, партизанивший с Фигнером, вспоминал, что «на переходе чрез пустую деревушку и луг открытый, вдруг сквозь туман увидели мы отряд конницы… идущей с фланга прямо на нас. Во внезапности этой Фигнер приказал остановиться и скорее построиться к атаке… Но как эта чернеющая конница в тумане подходила ближе и ближе, нам показались и пики, дротики. В таком сомнении, по неожиданности тут русских, кто-то из наших офицеров подскакал лучше узнать, и в минуты три мы увидели русских казаков, и к нам подскакал Сеславин. Это было первое столкновение двух отрядов настоящих партизанов, и я первый раз увидел его… Мы сейчас заметили, что Сеславин приятный, веселый в обращении, умный, рассудительный как „старый“». Посовещавшись, партизаны решили вместе на рассвете вновь напасть на отряд Орнано, остававшийся в Фоминском. Холодной осенней ночью, для соблюдения полной тишины подобрав сабли под бедро, партизаны прошли лесами к селу и расположились в засаде у дороги, идущей из Фоминского через лесную просеку.
На рассвете 6 октября часть отряда Орнано выступила из села. Прежде вышел авангард из кавалерии, замыкала марш пехота. Партизаны, пропустив первые колонны, попытались отрезать хвост. Неприятельская пехота встретила их залпом. Пули застучали по деревьям и ранили несколько человек. Завязалась перестрелка. Из авангарда на рыси возвращалась кавалерия, готовясь к атаке. Остановившаяся на дороге неприятельская артиллерия навела пушки и открыла огонь. Не в состоянии с незначительными силами сопротивляться превосходящему числом противнику с пехотой и артиллерией, конные отряды Сеславина и Фигнера были вынуждены отступить и скрыться в лесах. Летящие им вслед ядра ломали деревья…
В тот же день произошло Тарутинское сражение, в котором русские войска нанесли поражение авангарду Мюрата. Это событие ускорило выход Наполеона из Москвы. 7 октября неприятельская армия покинула древнюю столицу России и двинулась по Старой Калужской дороге, ведущей к Тарутинскому лагерю. Предприняв это движение, Наполеон собирался в случае преследования Мюрата русской армией атаковать Кутузова. Но, убедившись, что после боя русские вернулись в укрепленный лагерь, Наполеон повернул на Новую Калужскую дорогу. Какую цель преследовал император, сделав подобный маневр? Он стремился скрытно, избегая решительного сражения, обойти слева Тарутинский лагерь и по не разоренному войной краю, через Малоярославец и Калугу, пройти в Смоленск.
Для Кутузова было очевидным, что неприятель в ближайшее время должен оставить Москву. Но когда и куда враг будет отступать? Этот вопрос более всего занимал фельдмаршала в эти осенние дни и порой бессонные ночи. Многие из партизанских отрядов, отправленных Кутузовым на сообщения противника, искали ответ. Но только Сеславину, бывшему, по образному выражению современника, «глазами и ушами» армии, удалось первому установить истину. Предприимчивый партизан полагал, что своевременная разведка более всего будет способствовать успеху действий наших войск. Поэтому одной из своих главных задач Сеславин считал непрерывное наблюдение за движениями неприятеля, широко используя для этой цели местное население.
…После поиска у Фоминского Сеславин вернулся в Тарутинский лагерь просить увеличения своей партии. В лагере он остановился в избе Ермолова — начальника штаба 1-й армии, принимавшего живейшее участие в координации деятельности отрядов Сеславина и Фигнера, его коллег-артиллеристов. В главной квартире Кутузова гвардейский капитан нашел самый ласковый прием. Фельдмаршал утвердил все его представления об отличившихся к награде и приказал усилить отряд двумя эскадронами Ахтырских гусар и ротой 20-го егерского полка. Немного позднее Сеславин получит еще два конных орудия. Теперь отряд в составе трех родов оружия мог более эффективно действовать против неприятеля.
7 октября, в день приезда Сеславина в лагерь, Дорохов сообщил о появлении у Фоминского (где по-прежнему стоял отряд Орнано) пехотной дивизии Бруссье. Не зная, что за ней следует армия Наполеона, Дорохов был намерен атаковать противника и просил подкрепления. Кутузов отправил к нему два пехотных полка. Через день, 9-го числа, Дорохов, рапортуя о сосредоточении указанных неприятельских отрядов в районе Фоминского, предположил, что «сие действие неприятеля может быть предварительным движением целой его армии на Боровск». Получив это донесение, Кутузов в тот же день отправил партии Сеславина и Фигнера к Фоминскому обстоятельнее узнать о силах и расположении противника. Утром следующего ненастного дня из Тарутинского лагеря в тайную экспедицию против отрядов Орнано и Бруссье выступил пехотный корпус Дохтурова, усиленный кавалерией, артиллерией и казаками. Между тем у Фоминского сосредоточивались основные силы Наполеона, перешедшего проселочными дорогами со Старой Калужской на Новую. Но в штабе Кутузова об этом еще не знали. Приближался тот решительный момент, от которого зависел исход войны. Если Наполеону удастся, минуя русскую армию, пройти в Калугу (где находились главные боевые и продовольственные запасы Кутузова), отступление французской армии будет проходить в более благоприятных условиях…
Целый день шел мелкий осенний дождь. Поздно вечером войска Дохтурова, сделав трудный переход по размытой проселочной дороге, стали биваком у села Аристово, на половине пути к Фоминскому. На рассвете им предстояло атаковать и истребить неприятельские отряды, которые, как полагали, оплошно отдалились от главных сил Наполеона. Из-за предосторожности, чтобы не встревожить противника, костров не разводили. Люди, кутаясь в мокрые шинели, старались согреться, собираясь в кучки. Около семи часов прибыл Дорохов. Он сообщил Дохтурову, что видел около Фоминского и за рекой Нарой (протекавшей у села), огни неприятельских биваков, но лесистые места не позволили ему определить сил противника. Дохтуров решил ждать известий от Сеславина и Фигнера.