Герои без вести не пропадают (Роман. Книга 2)
Шрифт:
В семьдесят пятой камере больше никого не было? – попытался схитрить шеф.
Но Барбароссу трудно было сбить с юлку.
Там спал хефтлинг 78901.
Он проснулся?
Не могу знать. Во всяком случае при нас он даже не пошевельнулся. После того как я запер дверь, на всякий случай заглянул в глазок. В это время 78950 медленно поднялся на ноги, подошел к свободной койке, разделся и лег в постель. После этого я спокойно ушел к себе в надзирательскую комнату.
– Больше до утра не заходили в эту камеру?
Заходить не заходил, но во время обходов дважды заглядывал в глазок.
И что же?
– Оба
Дальше Барбаросса подробно рассказал шефу о том, что произошло утром. Все, что он говорил, совпадало с докладом дежурного. Поэтому шеф гестапо перестал сомневаться в правдивости их показаний. Оставалось теперь допросить Турханова. Иммерман знал, что в данном случае он имеет дело с врагом, способным и рассказать правду, и скрыть ее. Дело осложнялось еще тем, что, по его сведениям, Турханов не говорил по–немецки. «Если бы он знал наш язык, я поговорил бы с ним наедине, а теперь вот придется прибегнуть к услугам переводчика, что может привести к еще большему разглашению нашей тайны. Все переводчики у нас проверены, всем им можно доверить любую служебную тайну, но никто из них не допущен к секретам, связанным с лабораторией профессора Вагнера. Как же быть?»– шеф гестапо стал в тупик.
Он долго искал выход из затруднительного положения. Конечно, чтобы покончить разом со всеми ненужными треволнениями, можно было бы просто убить Турханова. Тогда бы секреты Вагнера, сообщенные Елфимовым, никогда никому не стали бы известны. Но может быть, этот советский полковник знает другие секреты, важнее и опаснее для рейха, чем те, которые он мог услышать от Елфимова. Тогда уж все важные тайны унесет он с собой в могилу. В таком случае, если и выиграет кто–нибудь из создавшегося положения, то выиграет не сам Иммерман и не его любимый рейх. Тогда, как он понимал, вообще нет смысла заниматься этим делом. «Надо сделать так, чтобы в выигрыше остался я, не забывая при этом и об интересах рейха. Но как это сделать?» – думал он.
«А что, если убрать со своего пути не Турханова, а переводчика? – как молния сверкнула новая мысль в голове шефа гестапо. – Сильные мира сего не брезгуют этим способом, когда нужно избавиться от ненужных свидетелей. Если благодаря своему участию в допросе советского полковника переводчик узнает о секретах, которых не положено ему знать, сделать так, чтобы он погиб при автокатастрофе? Людей, способных сделать это дело, в моем распоряжении больше чем достаточно. Только намекни – любой из них сочтет за честь выполнить мое желание. В штате у нас десять переводчиков, знающих русский язык. Из них семь немцев и три русских. В интересах немецкой нации можно было бы пожертвовать одним из трех русских. Но не станет ли подосланный убийца шантажировать меня самого при первом же удобном случае? Пожалуй, этот способ для данного случая не подойдет»,– засомневался Иммерман.
Как раз в это время без предупредительного стука раскрылась дверь, и в кабинет вошла стройная, миловидная девушка в форме офицера СД, весело улыбнулась, по–военному приложила руку к козырьку, после чего шутливо отрапортовала:
Герр штандартенфюрер! Прибыла без вашего приказания. Разрешите в знак признательности за вчерашний концерт обнять вас.
С этими словами она приблизилась к шефу и, продолжая улыбаться, подставила щеку для поцелуя.
«Только тебя недоставало!» – подумал Иммерман, но быстро встал
И тут его осенила блестящая, на его взгляд, идея. «Фанни – дочь профессора Вагнера. У нас она работает переводчицей. Если и услышит во время допроса о некоторых секретах нашей лаборатории, то вряд ли посмеет разгласить их, ибо этим самым наверняка погубит своего отца»,– подумал Иммерман и пригласил ее быть переводчицей при допросе Турханова.
Нет, милый,– отрицательно покачала головой девушка. – Когда я согласилась работать у вас, то обязалась переводить только письменные материалы. Присутствовать на допросах живых людей не могу.
Почему?
– Потому что от неприличной брани, которой следователи щедро осыпают допрашиваемых, у меня вянут уши.
На сей раз допрашивать буду я, а не следователи. Даю вам честное слово не браниться, не оскорблять арестованного. Другие переводчики все заняты, а хефтлинга необходимо допросить не медля ни минуты. Христом–богом прошу, пожалуйста, выручайте, Фанни!
Ну, хорошо. Пусть будет по–вашему. Скажите хоть, кого вы собираетесь допросить?
Одного полковника. Хотя он и красный, но не бойтесь, говорят, пока не кусается.
С этими словами шеф гестапо написал несколько слов на каком–то бланке, подписал и передал адъютанту для исполнения.
А теперь, милая Фанни, сядьте вон за тот столик и приготовьтесь исполнять обязанности переводчика. На всякий случай возьмите этот словарик,– протянул ей шеф немецко–русский словарь.
Обойдемся без словаря,– отказалась девушка от протянутой книги. – Русский язык давно стал для меня вторым родным языком.
Прошу прощения. Совсем забыл, что вы учились в Москве. Недаром все еще неравнодушны ко всему красному,– усмехнулся Иммерман, указывая глазами на ее рубиновый перстень.
Вошел адъютант. Он доложил, что хефтлинг 78901 доставлен под конвоем. Шеф приказал ввести его в кабинет и усадить на табуретку, поставленную в центре комнаты специально для арестантов.
Скоро появился и Турханов. Он был в наручниках. Бессонная ночь и события сегодняшнего утра не могли не отразиться на его облике Портила общее впечатление и полосатая тюремная форма. Но, несмотря ни на что, советский полковник сохранял свой обычный внушительный вид и держался с достоинством.
Произошла немая сцена. Все трое не без любопытства разглядывали друг друга.
«Нет, этот не из тех, которые без боя складывают оружие,– размышлял начальник гестапо. – Какой спокойный и в то же время властный взгляд! Какая уверенность в себе! Чутье подсказывает мне: немало попортит он нам крови. Но все равно добьемся своего».
«Какой он странный,– с явной симпатией смотрела на хефтлинга девушка. – Какие у него печальные глаза. Интересно, о чем он сейчас думает? Сам вот стоит здесь, а душой, вероятно, находится в далекой России, среди родных полей и лесов».
Турханов тоже внимательно приглядывался к окружающим. Он остановил свой взгляд на Иммермане. «Из всех противников, которые попадались на моем пути, этот будет, пожалуй, самым серьезным. Предстоит жестокая борьба. Причем, по сравнению со мной, он находится в выгодных условиях, На его стороне сила и власть, а я должен один выдержать натиск. Но на войне побеждают не только числом, но и умением. Постараемся и мы проявить максимум умения»,– думал Турханов, изучая своего врага.