Герои без вести не пропадают (Роман. Книга 2)
Шрифт:
И настал долгожданный момент. Юристы составили брачный контракт, стороны подписали его, новобрачных обвенчали в лучшем из храмов в городе. И тут произошла первая осечка, супруги Гольдман по давно установившемуся обычаю всех состоятельных людей хотели проводить новобрачных в свадебное путешествие, сама новобрачная только и мечтала об этом, но молодой супруг воспротивился.
– В путешествие отправимся в другой раз,– сказал он. – В Европе пахнет порохом. Не сегодня, так завтра орудийные залпы возвестит миру о начале новой войны. Настанут золотые дни для химической промышленности. Но заработают производители пороха и других взрывчатых веществ, а не анилиновых красителей. Я хочу построить дополнительно два цеха для производства пороха и тринитротолуола. Правительство по нашей просьбе выделит удобный участок для строительства, банки откроют кредит на недостающую у нас сумму, и ко времени начала войны доходы наши по сравнению
Возможно, Ида и не согласилась бы, но отец, когда узнал, что по–прежнему остается хозяином всего предприятия, а зять будет заниматься только строительством новых объектов и организацией работы в старых цехах, полностью поддержал нового члена семьи, после чего дочери ничего не оставалось, как покориться судьбе. Впрочем, она быстро успокоилась и сама начала помогать мужу.
Говоря о близости войны, Адольф не ошибся. В 1935 году фашистская Италия напала на беззащитную Эфиопию и после непродолжительной, но кровопролитной войны захватила ее. На следующий год Германия и Италия организовали интервенцию в Испанию. В 1937 году Япония возобновила войну на Дальнем Востоке с целью захвата всего Китая. 11 марта 1938 года гитлеровская армия вторглась в Австрию, за два дня разгромила демократические организации и насильственно присоединила Австрию к Германии.
Наступили жуткие для еврейской части населения бывшей Австрийской республики дни. Хулиганствующие фашистские молодчики грабили лавочки и магазинчики еврейской мелкой буржуазии, жгли их мастерские, оскверняли синагоги, устраивали погром за погромом, избивали женщин и стариков, а трудоспособных ловили и отправляли в концентрационные лагеря для использования на тяжелых работах. Более состоятельные евреи, продав свои предприятия, получали право на выезд за пределы страны и группами и поодиночке выезжали в Швейцарию.
Вместе с немецкой армией приехал и Рудольф Иммерман. Братья давно ждали этого момента. Рудольф к тому времени уже дослужился до чина оберштурмбанфюрера СД и получил назначение на должность начальника местного гестапо. Вот с его–то помощью и завершился заключительный акт трагедии семьи Гольдмана Сначала престарелого промышленника заставили отказаться от завода в пользу дочери и зятя, пообещав доставить его к старому другу в Швейцарию. Гольдман под страхом смерти подписал все документы, но беды все же не избежал. Шеф гестапо снабдил его фальшивыми документами, и при переходе границы он был задержан и расстрелян вместе с женой. Наступила очередь расплачиваться за доверчивость и прекрасной Иде. Ее вынудили передать все права на унаследованное от отца имущество своему мужу, а когда необходимые документы были оформлены, обвинили в неуплате налогов, осудили и посадили в тюрьму, где и нашла она свой конец через шесть месяцев, всеми заброшенная и всеми позабытая.
Подводя окончательные итоги жизни и деятельности старика Гольдмана, следует упомянуть еще об одном деле. Ровно через год после его смерти, когда Адольф Иммерман, всеми признанный хозяин заводов «Фарбенверке», по–своему распоряжался бывшим имуществом покойного тестя, выяснилось, что чадолюбивый Моше был не таким уж простаком, каким он мог показаться читателю из предыдущего описания. Правильно предвидя сложные перипетии на жизненном пути, часть своего капитала размером в два миллиона американских долларов он заблаговременно перевел в Швейцарию и поместил в банк своего старого друга Баруха. Причем, согласно отдельному завещанию, обнаруженному у цюрихского нотариуса, в случае смерти собственника этого капитала его наследницы, жена и дочь, обязаны были лично явиться в контору Баруха для оформления наследства. Узнав об этом, Адольф загорелся желанием завладеть и этим капиталом своей покойной супруги, но банкир Барух, выполняя последнюю волю своего друга, отказался удовлетворить претензии Иммермана, а посоветовал, не обращаясь в суд, войти с ним в выгодное соглашение о совместном пользовании этим капиталом для финансирования заграничных операций концерна «Фарбенверке». Проконсультировавшись с юристами, Иммерман принял это предложение и стал одним из уважаемых клиентов цюрихского банка Баруха.
После этого дела братьев Иммерман быстро пошли в гору. Пользуясь своим служебным положением, Рудольф поставлял на заводы брата бесплатную рабочую силу, заставляя работать там заключенных внутренней тюрьмы гестапо и ближайшего концлагеря, а Адольф, выжимая из них пот и кровь, получал баснословные прибыли, что позволяло концерну «Фарбенверке» расширять производство не только за счет введения новых цехов, но и за счет поглощения своих более слабых конкурентов. Только завод пластмассовых изделий, находившийся по соседству, не поддавался нажиму ненасытного удава, и благодаря самоотверженному труду талантливых конструкторов,
Деловое сотрудничество между братьями Иммерман на этом не кончилось, а после описанных событий, наоборот, с каждым днем еще больше крепло и расширялось. С началом войны на заводы «Фарбенверке», как и на другие предприятия, принадлежащие немцам, начали прибывать так называемые «иностранные рабочие», среди которых было немало военнопленных. Сначала это были поляки, затем бельгийцы и французы, потом греки и югославы и, наконец, советские люди. Вся черная работа легла на плечи этих несчастных. Кормили их плохо, а за труд ничего не платили. В погоне за прибылью хозяева перестали обращать внимание на отсутствие техники безопасности, что приводило к частым авариям. Вину за эти несчастные случаи сваливали на иностранных рабочих, а гестаповцы под руководством Рудольфа Иммермана услужливо фабриковали фиктивные дела, подвергая Часто ни в чем не повинных людей аресту и пыткам. Бывали, конечно, аварии и результатом не мнимого, а действительного саботажа со стороны недовольных рабочих. Более того, наиболее крупные диверсии совершались, как правило, подпольными антифашистскими организациями военнопленных или местных рабочих. Война есть война, и бои не прекращались не только на фронте, но и в глубоком тылу...
Война продолжалась уже пятый год. Если в начале ее немцы были уверены в близкой победе, то поражение под Москвой зародило сомнение, а Сталинградская катастрофа посеяла серьезное сомнение в возможности победы. «Не люди, а «вундерваффе» [Вундерваффе – чудо–оружие.] поможет нам выиграть битву за великую Германию»,– сказал немецкий обыватель. Геббельс и его пропагандисты поддержали эту абсурдную идею. В прессе и по радио поднялся невероятный шум о предстоящем появлении «чудо–оружия». После появления ракетного оружия «Фау–1», а затем и «Фау–2» в «чудо–оружие» поверили не только простые обыватели, но и некоторые военные специалисты. Появились и изобретатели «вундерваффе». Правда, при проверке многие из них оказались обыкновенными шарлатанами или же сумасшедшими, но были и серьезные изобретатели, которые при соответствующем материальном обеспечении действительно могли бы создать если и не «чудо–оружие», то грозное оружие уж наверняка. С одним из таких изобретателей «чудо–оружия» Рудольфа еще в 1941 году познакомил Гельмут Крамер. Это был профессор Вагнер. Тогда он, по словам Крамера, занимался синтезированием химических веществ, но Иммермана он не заинтересовал. Теперь же, когда немцев постигла ужасная катастрофа на Волге, гестапо разыскало ученого и представило своему брату.
Профессор познакомил братьев с наиболее важными открытиями в области токсикологии.
_– Я сам более десяти лет своей жизни посвятил изучению ядовитых веществ, образуемых микроорганизмами и некоторыми животными, обращая при этом особое внимание на возможное применение их в военных целях. Смею заверить вас, время потрачено не напрасно. Некоторые вещества, синтезированные мною и испытанные на животных, открывают перед нами фантастические перспективы для их применения на войне,– доложил Вагнер.
– Не могли бы вы продемонстрировать их на практике? – спросил практичный Адольф.
Профессор согласился и повел гостей в лабораторию, которая находилась в цокольном этаже его трехэтажного особняка.
– В условиях моей, так сказать, кустарной лаборатории делать это не легко, но вы увидите нечто такое, что несомненно возбудит ваше любопытство,– заверил он, открывая двойные двери просторного помещения, окна которого были плотно заделаны звуконепроницаемым мате риалом.
В центре зала находилось помещение для животных Сын профессора Рихард, выполнявший обязанности ассистента, впустил туда здоровенного сибирского кота, который сразу же начал важно расхаживать и обнюхивать незнакомое помещение. Потом привели немецкую овчарку похожую на матерого волка. У собаки загорелись глаза а кот фыркнул и, выгнув спину, сразу занял оборонительную позицию. Собака ответила на это злобным лаем и свирепым оскалом своих страшных зубов, а когда открыли вольеру, она стрелой помчалась к коту. Плохо пришлось бы «сибиряку», если бы в центре не стоял трехметровый столб. Кот в мгновение ока забрался на этот столб, что и спасло его от верной гибели.