Герои без вести не пропадают (Роман. Книга 2)
Шрифт:
Вы приняли его предложение?
Нет.
Почему?
Среди партизан он пользовался дурной репутацией. Одни считали его провокатором, другие утверждали, что он власовец.
А кем он был в действительности?
Трудно сказать. Впоследствии говорили, что он собственноручно расстрелял полковника Планка, но я не ус пел докопаться до истины.
Не успели, потому что вам пришлось срочно вы ехать в Варшаву?
Нет. Однажды на партизанскую засаду напоролась группа подозрительных людей. Дело было ночью. Произошла перестрелка. Вся группа была уничтожена. Среди погибших наши партизаны опознали Астахова к его помощника Юманова. Я сам тоже до этого случая дважды встречался с Астаховым, поэтому узнал его сразу, когда утром прибыл к месту происшествия. Документов или иных материалов, подтверждающих его личность, при нем не оказалось. Поэтому я до сих пор не могу сказать с уверенностью, на кого он работал – на вас или на нас.
«Мы это выясним,–
Теперь расскажите, как вы оказались в Варшаве? Ведь наши санитары нашли вас не в Келецком воеводстве, где вы воевали.
Наша радистка, полька по национальности, до войны вместе с родителями жила в Варшаве. Отец ее был известным архитектором, имевшим там собственную архитектурную мастерскую, а мать – знаменитая художница. У таких людей нередко бывают немалые сбережения. По словам радистки, у них тоже водились деньжата. Когда ее отец почувствовал близость войны, все свои деньги превратил в золото и в иностранную валюту, но вывезти их за границу не успел, а когда немецкие танки начали окружать Варшаву, поспешно замуровал их в стене своего особняка на Маршалковской улице и вместе с семьей бежал из города. Узнав об этом, мы решили найти этот клад, переправить через линию фронта и сдать в фонд обороны. Партизаны эту операцию доверили мне. Вот каким образом в начале августа я оказался в Варшаве,– поведал полковник, искусно переплетая действительные события с вымыслом.
Вы завладели кладом? – загорелся Иммерман.
Не успели. В тот день, когда мы добрались до Варшавы, вспыхнуло восстание. Ваши войска быстро загнали повстанцев в центральные районы города. Вырваться из огненного кольца было невозможно, и я вместе со своими товарищами поступил в Армию Людову. Вы знаете, что через два месяца повстанцы капитулировали, а мы, советские люди, решили перейти через Вислу, чтобы присоединиться к Советской Армии. Что случилось с остальными, мне неизвестно, сам я был тяжело ранен и по пал в плен. Остальное вам1 известно,– закончил Турханов.
На этом допрос закончился. Иммерман аккуратно сложил все бумаги в сейф и закрыл на замок, а потом опечатал сейф личной печатью. Надо было сдать хефтлинга конвоирам и поспешить на обед, но тут к нему обратилась Фанни.
Дорогой Рудольф, не в службу, а в дружбу, сделайте мне небольшое одолжение,– попросила она.
Что вы хотите? – насторожился Иммерман.
Женщины любопытны. Выслушав историю этого человека, мне захотелось задать ему несколько вопросов. Можно?
Хорошо. Спросите, пока я заполню бланк. В вашем распоряжении три минуты,– милостиво разрешил он, взглянув на часы.
Девушка обернулась к арестанту, внимательно посмотрела на него и спросила:,
Скажите, пожалуйста, где, по–вашему, находится та радистка, о которой вы упомянули мимоходом?
Она погибла смертью храбрых,– ответил полковник.
Как?
Когда увидела, что враг целится из пистолета в командира, она прикрыла его своим телом.
Вас?
Да.
Скажите, она была красивая? – спросила и вдруг зарделась девушка.
Полковник посмотрел на нее и грустно улыбнулся:
– Да, она была такой же красивой, как вы.
Глаза девушки засияли от радости. Иммерман ни слова не понял из их разговора, но быстрая перемена, происшедшая в облике Фанни, ему не понравилась.
О чем вы говорили? – спросил он, передав арестанта в руки конвоиров.
О его радистке. Оказывается, она погибла, защищая своего командира. Как вы думаете, немки способны на подобные подвиги?
Почему бы и нет? Разве ты не бросишься на защиту, если враги нападут на меня? – осклабился штандартенфюрер.
Девушка потупилась от смущения, подумала, но в ответ не произнесла ни одного слова. Иммерман не обиделся. Вообще он не верил, чтобы кто–нибудь добровольно пошел на смерть, защищая другого. «Выдумки писак,– говорил он, когда слышал или читал в газетах о подобных подвигах. – Каждый немец должен сам уметь постоять за себя, а не ждать когда его спасет какая–нибудь дура». Рудольф, как вы думаете, правду рассказал он о себе или опять сочинил небылицу?
В устах врага ложь и правда всегда тесно переплетаются. Но мы своего добьемся.
Вы опять вызовете его на допрос?
Да, и не раз еще.
С вашего разрешения, переводчиком буду я,– попросила она.
Я не прочь, но боюсь.
Боитесь. Чего? – удивилась девушка.
Не чего, а кого. Боюсь, как бы этот красный у меня не похитил тебя,– с улыбкой ответил Иммерман.
Не смейтесь надо мной! – надула губки девушка. – Как же он похитит меня, когда сам сидит за решеткой?
К сожалению, решетка – не гарантия. Ее можно Перепилить.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Братья Иммерман – старший Адольф, младший Рудольф – в Верхнюю Австрию прибыли из Германии в начале тридцатых годов. Родились они в семье мюнхенского
Узнав о том, что Адольф Иммерман все еще не мог привыкнуть к Америке и время от времени испытывает сильное желание вернуться на родину, Гольдман предложил ему приехать к нему в Австрию и взять на себя руководство работами по реконструкции его предприятия, пообещав не только приличный оклад, но и долевое участие в прибылях.
– После окончания работ по реконструкции моего завода, заработав круглую сумму, вы можете возвратиться в Германию, если к тому времени у вас не пройдет ностальгия. А пока я не рекомендовал бы вам возвращаться в Германию. Вот уже больше года там идет настоящая резня. Режут, причем, не только коммунистов, но и состоятельных людей, даже некоторых руководителей нового нацистского режима.
Адольф знал об этом. С января 1933 года, с момента прихода Гитлера к власти, в газетах было полно сообщений о кровавых событиях в Германии. Кроме того, его регулярно информировал об этих событиях родной брат Рудольф – непосредственный участник кровавых оргий фашизма. Оставшись в Мюнхене без гроша в кармане, Рудольф поступил в отряд штурмовиков, принял деятельное участие в фашистском перевороте, за что был произведен в офицеры и награжден орденом самим фюрером. Впрочем, Адольф о брате при Гольдмане ни словом не обмолвился, сам же, раздобыв нужные сведения о процветающем промышленнике, прикинул в уме все «за» и «против», после чего принял его предложение и переехал жить в Австрию. При благосклонном отношении хозяина его недюжинный талант здесь развернулся вовсю. Реконструкция завода, первоначально рассчитанная на два года, под его руководством была завершена в течение одного года., и в следующем году чистая прибыль предприятия удвоилась. К этому времени Иммерман уже стал душой рабочих, служащих и инженерно–технических работников. Всем, нравился новый главный инженер, а жадный до денег хозяин, когда на деле убедился в его способностях превратить захудалый заводик в современное и прибыльное предприятие, так обрадовался, что начал принимать его не только в своем служебном кабинете, но и у себя дома, приглашая на праздники и на различные семейные торжества. При этом всячески подчеркивал уважительное отношение к нему. Дорогой гость при этом вел себя весьма скромно, но в то же время не забывал и о собственном достоинстве. Это импонировало и хозяйке дома, и ее дочери, прелестной Иде, которой в то время как раз исполнился двадцать один год. Ее мать по своему опыту знала, как неприятно быть старой девой. Чтобы ее милую дочь не постигла такая же участь, она давно приглядывалась к молодым людям своего круга, но подходящей кандидатуры на роль жениха не могла найти. Появление Иммермана изменило дело. «Это он! – мысленно воскликнула она. – Такой умный человек, как он, не упустит возможности жениться на такой богатой невесте, как наша Ида. Дело только в самой Иде. Захочет ли она стать женой немца, зная, как его земляки в своей стране подвергают жестокому преследованию евреев?» Но ее опасения не оправдались. Ида раньше матери обратила внимание на молодого инженера, полюбила его и ждала только официального предложения.