Герои Таганрога
Шрифт:
Вот почему обер-лейтенант обратился на кладбище с речью к своим подчиненным. Он призывал солдат помнить о подвиге их врагов — русских летчиков, которые предпочли смерть позорному плену.
Жители Таганрога ежедневно носили на могилы героев живые цветы. Подпольщики расклеивали на городском кладбище листовки с призывами отомстить немцам за смерть советских летчиков.
А ортскомендант майор Штайнвакс решил использовать эти похороны в пропагандистских целях. По всему городу развесил он объявления, в которых разъяснил гражданам, с каким уважением немцы чтят героев, павших в открытом бою. «Но германское командование будет сурово карать большевистских агентов, действующих из-за угла, уничтожающих боевую технику немецкой армии и стреляющих в спину солдатам фюрера». Так заканчивалось это обращение.
Со дня на день ждал Василий Афонов появления в Таганроге представителя Красной Армии. Хотелось побыстрее сообщить командованию фронта ценнейшие разведывательные данные, собранные подпольщиками. Но после возвращения Копылова с той стороны прошло уже около месяца, а обещанный связной с радиостанцией так и не появился. Потеряв всякую надежду дождаться его, Василий решил вновь послать Копылова через линию фронта.
В воскресенье вместе с Максимом Плотниковым он отправился в Михайловку. Не успели они выйти из города, как им повстречался Акименко. Незаметно озираясь по сторонам, он как бы невзначай подошел к Василию и Максиму, попросил у них прикурить. Нагнувшись над горящим фитилем зажигалки, тихо проговорил:
— Копылов арестован. Забрали вчера ночью. Я к вам собрался, но, кажется, и за мной следят...
— Возвращайся к себе в Михайловку. В городе не показывайся, — сказал Василий, исподлобья оглядывая немноголюдную улицу.
Вечером к Василию заглянул Георгий Тарарин. Услышав об аресте Копылова, он посоветовал направить через линию фронта военнопленного старшего лейтенанта Мусикова. Это предложение пришлось Василию по душе. Он понимал, что военный опыт советского командира, умение ориентироваться на местности помогут Мусикову выполнить эту ответственную задачу. Вместе с ним для большей гарантии руководители подпольного центра решили послать еще двух-трех надежных ребят из группы Георгия Пазона. Выбор пал на Николая Кузнецова, Анатолия Назаренко и Виталия Мирохина.
Схему военных объектов зашили в подкладку пиджака Анатолия Назаренко. Остальные должны были охранять его во время рискованного перехода через линию фронта. Мусикову Василий вручил карту крупного масштаба, которую один из подпольщиков выкрал из полевой сумки немецкого офицера.
В назначенное время все четверо собрались в условном месте и под покровом ночи двинулись в путь.
До самого утра бродили они по талым полям между Самбеком и Таганрогом. Не раз натыкались на немецкие подразделения, скрывались в оврагах с журчащими ручьями, ползали в жирном глиняном месиве пустующих траншей, но так и не смогли подобраться к линии фронта. К рассвету, вконец выбившись из сил, они вернулись обратно в город.
Оправдываясь перед Василием и Тарариным, Мусиков только разводил руками:
— Здесь пройти невозможно. Пустая это затея. Давайте повременим.
Думая, что Мусиков просто струсил, Василий отобрал у него карту и отправил домой отсыпаться.
Для перехода через линию фронта нужен был смелый и решительный человек, и Василий вспомнил Женю Шарова.
Сергей Вайс разыскал Василия у Максима Плотникова. Там уже были Тарарин, Константин Афонов, Пазон и Петр Турубаров. Они сидели у стола, на котором стояли бутылки с самогоном, тарелка, наполненная солеными огурцами, вяленые чебаки и котелок с вареной картошкой.
— В городе давно патрули расхаживают, а вы будто напоказ собрались. Окно хоть завесьте как следует. На улице во какая щель светится, — сказал Вайс и кивнул на окно, небрежно закрытое черным тюфяком.
— А чего нам бояться? Пусть хоть сам Стоянов заходит. Завтра у Гитлера день рождения. Вот мы и отмечаем, — рассмеялся Василий. — Садись, выпей за фюрера... чтоб он трижды сдох.
Когда Вайс сел за стол, Василий спросил:
— Ты что так поздно?.. Докладывай.
Вайс снял с руки белую повязку полицая, с которой ходил по городу после комендантского часа, и молча окинул взглядом присутствующих.
— Ладно, потом. Это не срочно, — устало проговорил он.
— А чего ты скрываешь? Здесь все члены штаба собрались. Лишних никого нет, — сказал Тарарин. — Так, что ли, Василий?
— Вроде так. Просто сухо у него во рту, вот и не хочет рассказывать. Налей-ка ему, Максим.
— Правильно, пусть поначалу выпьет за фюрера, царство ему небесное, — поддержал Максим Плотников.
Вайс выпил полстакана самогонки, закусил огурцом и сказал коротко:
— Нашел я Манина.
— Где? — встрепенулся Пазон.
— Лида Лихолетова у одного рыбака обнаружила... Ходил я к нему.
— Ну и что? Почему он сбежал? — в один голос спросили Тарарин и Плотников.
— Говорит, испугался. Пазон с Николаем Кузнецовым все перешептывались за его спиной. Подумал он недоброе, да и махнул в окно. Ушел через сад.
— Хорошо, если все так, а не иначе, — сказал Василий, — почему же тогда Сахниашвили арестовали?
— По какому-то доносу. Это я установил точно. Во время обыска у него нашли в кармане нашу листовку.
— Откуда у тебя такие сведения? — спросил Максим Плотников.
— А это уже его личное дело. Тайна, так сказать, о которой даже я не расспрашиваю, — остановил Максима Василий.
— То, что сведения точные, могу поручиться. Сахниашвили сидит в арестном отделении полиции. Это в подвале бывшего Дома пионеров. Там и Морозова содержали... А Копылова там нет. Видно, в гестапо он или в зондеркоманде. Кстати, могу доложить членам штаба, что мной установлено наблюдение за полицией и полевой жандармерией. Туда дважды ходила Раневская, сожительница старшего лейтенанта Мусикова, который является членом нашей организации. Раневская работала в госпитале военнопленных и знает Первеева и Сахниашвили. Доктор Сармакешьян рассказывает, что Сахниашвили называл и ее в числе тех, кому он давал наши листовки...
— Постой, постой, Вайс — прервал его Василий. — Во-первых, Мусиков знает меня, знает, что я член подпольной организации. Видимо, и Раневская знает об этом. Да и Пазон с Тарариным ходили к нему домой. Она и их, наверное, видела... Но нас-то не арестовали.
— Нет, Василий, — вмешался Тарарин, — когда мы к нему заходили, у него никого не было.
— Как члены организации, мы его мало интересуем. А что ты командир, он может только догадываться, — сказал Вайс.
— Тогда понятно, почему он через фронт не пошел, — проговорил Пазон.