Героический Режим. Злая Игра. Дилогия
Шрифт:
Я прошёл около квартала, но подавленный увиденным решил вернуться. В таверне у меня была отдельная коморка, куда я заказал ужин. В полном перечне услуг оказалась ещё и бадья с горячей водой, так что я взял и её — последний раз я мылся ещё за пару дней до отплытия сюда. За всё я заплатил монетой, заслужив первый радостный взгляд от трактирщика: он нёс убытки, содержа беженцев, и плата за мытьё хоть как-то покрывала его расходы. После той нищеты, увиденной на улице, было неудобно так шиковать, но мне хотелось смыть трупный запах, впитавшийся в мою кожу. Это не был запах разложения, трупы при минусовой температуре не разлагаются, но буквально каждую пору моего тела пропитал запах смерти.
За мытьём меня и застал Старейший. Как
— Я подожду. — Голос Старейшего был необычайно молодым. Он уселся на край лежака — дальше пройти мешала бадья.
— Я уже закончил, — быстро ответил я и выпрыгнул из воды.
Слуги убрали бадью и притащили небольшой столик, на который симпатичная служанка приволокла целый ворох закусок и кувшин с пивом. Всё это время мой гость сидел на лежаке, а я в одних нижних штанах ютился на трёхногой табуретке.
— Принеси нашему гостю нормальный стул и оставь нас, — сказал Старейший, когда служанка поставила на стол последнюю тарелку со строганной вяленой олениной.
Я уже поел, причём, во второй раз последние часа полтора, но сразу же запустил руку в тарелку с копчёной рыбой. А, пересев в глубокое плетёное кресло, взялся за пиво, налив сначала гостю.
— Я обычно не пью, но с тобой, пожалуй, глоточек выпью, — сказал Старейший. — Но сначала мне нужно раздеться, мне очень неудобно ходить в плаще. Надеюсь, мой внешний вид тебя не шокирует.
Старейший лукавил. Именно шокировать он меня и собирался, но на моём лице не дрогнул ни мускул.
Не одни оккультисты ставят эксперименты над людьми. Под плащом Старейшего скрывалось толстое тело с большой женской грудью, при этом лицо самого Старейшего было худым и молодым. Но старейший пришёл не один, если можно так выразиться, просто его сиамский близнец пока что спал. Хотя называть торчащего из области правой ключицы ребёнка лет трёх близнецом Старейшего было нельзя, слишком велика разница в возрасте, да и лицо не слишком-то похоже. К тому же, ребёнок явно был приделан к телу носителя искусственно — я видел большой шрам, связывающий поясницу ребёнка и тело Старейшего.
— Мои родители были странными людьми, — сказал Старейший. — Но очень любили своих детей. Мы гуляли втроём по лесу, когда на нас напал шатун. То, что ты видишь — всё, что удалось сохранить от нас. Сестра погибла, но части её тела позволили выжить нам двоим, хоть и в несколько своеобразном виде. Ты их осуждаешь за это?
Я покачал головой, не зная, что сказать.
— Это хорошо, иначе мне бы пришлось тебя убить, и Клинок Тени тебе бы не помог, будь уверен.
— Не говори это моему мечу, — сказал я, усмехнувшись.
— Мечу? — удивлённо переспросил Старейший. — Меч Ложной Тени был утерян больше тысячи лет назад, и это был полноценный бастард, а твой ножичек на меч явно не тянет.
Я, недоумевая, вытащил из "кармана" Меч Тени. Ему не нравилось то, что его беспокоят просто так, он сразу же захотел выпить жизнь моего гостя, но, повинуясь одному моему приказу, Меч притих.
— Вот.
Старейший вздрогнул, но видя, что меч своевольничать не собирается, осмотрел его, стараясь всё-таки держаться от клинка подальше.
— Ну, а я что говорю? Какой же это меч, это обычный тесак, хотя работа хорошая. Твоё оружие называется "Клинок Тени". Я понимаю, если женщина или маленький ребёнок перепутают меч с тесаком: для них всё, что длиннее ножа — меч, но тебе не нужно было вводить меня в заблуждение.
Я постарался не краснеть и убрал Клинок Тени в "карман".
— Что ж, думаю, нам пора перейти к делу, — проговорил Старейший, делая крохотный глоток из кружки. — Ты оказал нам неоценимую услугу, убив одного из высокопоставленных оккультистов и разогнав других, но уже сегодня
— Для этого вы и решили провести тактику выжженной земли? — догадался я. — Чтобы ни один одержимый не пережил зиму?
— Именно, — сухо сказал Старейший, — но, кажется, мы говорили о союзе?
— Нам нужно место, чтобы перезимовать. Припасов, оружия и прочего у нас предостаточно, но у нас совершенно нет крыши над головой. А мы поможем вас справиться со служителями Культа и будем охранять вас всю зиму.
Лицо моего собеседника скривилось.
— Ты не представляешь, сколько раз я уже это слышал. Мы пришли, чтобы помочь. Мы обеспечим охрану. Деньги на стол и ты забудешь, что такое опасность. В последний раз я слышал это от похожего на тебя пришлого. Он тоже был уверен, что делает и нам, и себе благо, и он тоже мне не нравился. Этот пришлый говорил о нашей безопасности, а его друзья в этот момент насиловали ту милую девушку, что принесла нам пиво. Знаешь, что я с ним сделал? — Старейший воздел над головой руки. То, что я до этого принимал за жир, оказалось мышцами. — Я раздавил ему голову вот этими руками, а мой брат вгрызся ему в горло и высосал из него остатки жизни.
— Не стоит меня запугивать, — холодно проговорил я. — И не нужно говорить, что вы справитесь. Я был на стене вчера ночью, и если бы трёхголовая химера убила тебя, стены бы пали. Вы и без химеры-то почти проиграли.
— Откуда ты знаешь? У меня есть пара козырей за пазухой.
— Знаю, потому что сижу перед тобой живой и здоровый, а не валяюсь в отвале с другими трупами.
Старейший вздохнул и слабо улыбнулся.
— Да, не поспоришь. Но пойми меня, мы с таким трудом перебили или изгнали прошлую вашу партию, что люди не захотят видеть вас в городе. Заметь, в и без того переполненном беженцами городе. У меня шестьсот человек умирают на улице, а ты предлагаешь разместить здесь ещё как минимум сотню человек?
— Несколько меньше.
— Пусть даже так. Конечно, кто-то погибнет в бою. Уверен, много кто погибнет, особенно из трёх сотен ополчения, что мы собрали. Но всё равно остаётся слишком много народа на улице, а зима не за горами. Что ж, пусть я разрешу вам жить за стенами города, пусть вы действительно будете помогать нам всю зиму. Здесь встаёт второй вопрос. С каждого, кого я впустил в город, мы брали определённую долю припасов. Не денег, а именно припасов: деньгами я беженцев прокормить не смогу, из монет не сварить супа для голодающей семьи. Внесёте ли вы свою долю, чтобы жить за стеной? Думаю, нет, потому что ты сейчас скажешь, что за вашу помощь мы ещё и кормить вас должны, хотя только что говорил о том, что припасы у вас есть. Ваши зелья и оружие — не то, что нужно городу. Городу нужна лишняя еда, а ты предлагаешь кормить мне лишнюю сотню человек. А у нас еды столько, что до конца зимы хватит только трём тысячам человек, да и то придётся подтянуть пояса. В городе же сейчас три тысячи восемьсот шестьдесят три человека. Я на полном серьёзе раздумываю на тем, чтобы уже начинать через жрецов Корда говорить о том, что одержимые — уже не люди, что их сущность извращена, и запрет на каннибализм на них не действует. В этом случае у меня будет ещё несколько сотен туш мороженного мяса. К весне их начнут выкапывать все, но, понимаешь, я не хочу доводить дело до голодных бунтов и воровства даже таких припасов.