Главная роль 5
Шрифт:
— Что значит «не смог собраться», Федор Логгинович? — сохранил я на лице безмятежную улыбку.
Мы же на карете сквозь праздничную толпу к дому едем, лицо надо держать — много глазастых людей в мире, увидят не то что через окно кареты, а и через сплошную стену!
— Не серчайте, Ваше Императорское Высочество, — пустился в объяснения генерал. — Нарушений закона здесь нет — Сейм собирался в прошлом месяце, и все важные вопросы Княжества на данный момент решены. Это все шведское лобби — эту заразу сколько не выжигай, она так и норовит внедриться в умы добрых финнов. Очень прошу вас, Ваше Императорское Высочество, не принимать отказ Сейма в качестве неуважения к Вашему
— Не принимать? — улыбнулся я. — А как это еще воспринимать, Федор Логгинович? Как возможность не дышать спертым воздухом Зала заседаний и заниматься более интересными вещами?
— Ваше Императорское Высочество, если мне будет дозволено говорить… — сделал паузу генерал.
— Дозволено. Георгий Александрович, — выкатил я разрешение и оптимизацию.
Чисто генерал-губернатора подбодрить, не больно-то ему легко дается этот разговор и выгораживание накушавшихся привилегий и от этого оборзевших финнов.
— Благодарю, Георгий Александрович, — поклонился Гейден. — Как вам без сомнения известно, волею Его Императорского Величества был разработан многолетний план по русификации Княжества и постепенному уравниванию его в правах с другими губерниями Империи. Согласно этому плану, мы с достойными людьми в течение многих лет не без успехов пытаемся ограничивать влияние местных шведов, шведской агентуры и вынашивающих реваншистские настроения подлецов.
— Делая ставку на собственно финнов, — кивнул я.
План-то неплохой, но путь от точки «а» к точке «бэ» на мой взгляд воняет полумерами и, судя по событиям из моей реальности, сделает только хуже, потому что давить национализм национализмом — это все равно, что тушить огонь керосином.
— Так, Георгий Александрович, — подтвердил генерал. — Мы заняли хорошие позиции, сформировали парламентское большинство из финнов, и, если мне будет дозволено…
— Дозволено.
— На наш с верными слугами Его Императорского Величества взгляд будет лучше не поднимать шума. Ваша репутация не пострадает — многие члены Сейма покинули Княжество по делам, другие объявили себя больными горячкою. Кроме того, состояние Зала заседаний ныне является совершенно недостойным для Вашего в нем пребывания — под конец лета там затеяли некоторый ремонт…
— Фёдор Логгинович, в целом я согласен с вами, — перебил я.
Генерал приободрился, но это он поспешил.
— Лягушку нужно варить на медленном огне — тогда ей и в голову не придет выпрыгнуть из кастрюли. Однако мы, здравомыслящие и обладающие властью люди, не должны быть идеалистами. Когда мой дедушка Александр II говорил Сейму, цитирую: «Вам, представители великого княжества, достоинством, спокойствием и умеренностью ваших прений предстоит доказать, что в руках народа мудрого… либеральные учреждения, далеко не быв опасными, делаются гарантией порядка и безопасности», это было красиво, возвышенно и без всякого сомнения благородно. Сейчас, десятки лет спустя, оглянувшись на пройденный Княжеством путь, мы можем заключить — финны и живущие в губернии шведы «народом мудрым» дедушкой считались совершенно несправедливо. Любая составная часть Империи при наделении ее неоправданными привилегиями начинает считать себя лучше других, а населяющие ее народы — особенно если эти народы были завоеваны — считать, что завоеватели им обязаны доплачивать материальными и нематериальными благами за лояльность. Папа, в отличие от дедушки, смотрит на мир трезво, и видит, что во всей Империи просто обязано существовать единство законов и правил. Без исключений для всяческих автономий.
— И я, как и другие верные подданные Его Императорского
— Его Императорское Величество даже сейчас, разбитый страшной болезнью, пашет как раб на галерах, — ввернул я еще одну фразу, которая неизбежно станет крылатой. — Держа руку на пульсе исполинской Империи. При этом он находит время оглядываться назад и осмысливать инициированные им и нашими предками процессы на долгой дистанции. Вывод отец сделал неутешительный — для финнов, а тем более шведов, мы, русские, обыкновенные варвары, и для местных мы всегда будем восприниматься не иначе как оккупанты. Не завоеватели — разве европейские политики заигрывали с покоренными народами? Принцип «Vae victis», «горе побежденным», родился не на пустом месте. Что «шведское лобби», что «финское лобби», являются проявлениями ничем необоснованного, пещерного национализма. Я ни в коем случае не умаляю ваших заслуг — вас закинули в банку с пауками, приказав воздерживаться от резких движений и оперировать лишь тонкими, дипломатическими инструментами, и вы великолепно справились с задачей.
Генерал-губернатор приосанился, порозовел лишенными бороды и волос частями лица и разгладил усы:
— Премного благодарен, Георгий Александрович!
— Дело — в прежнем подходе, который на момент принятия был единственно возможным, но теперь, спустя десяток лет, был признан неверным, — продолжил я. — Подходе, благодаря которому мы оказались здесь, в точке, когда финский Сейм кладет на Наследника Российского Престола исполинский…
Пока я крестился за бранную ругань, генерал обескураженно крякнул — крыть нечем, и он сам с самого начала знал, что хлипкие отмазки не помогут: демарш Сейма слишком очевиден, и не принимать мер попросту нельзя.
Я дернул за веревочку, карета остановилась, и казак Андрей, спешившись у двери, заглянул к нам.
— Журналюгу мне любого, — озвучил я заказ.
— Георгий Александрович, газеты… — вяло попытался отговорить меня генерал.
— Журналисты — это полезно и удобно, — отмахнулся я.
— Безусловно, Георгий Александрович, — смирился Гейден. — Позволю себе заметить, что в последние годы я, как и Его Императорское Величество, начал понимать, что пренебрежение подданных Княжества к остальным подданным Империи лишь усиливается.
Верю — не дурак же наш генерал-губернатор, дурак у нас флотом командует.
— Поработаем по-новому, Федор Логгинович, — пообещал я. — Авось чего и выйдет. Не робей, братец, садись, — указал пальцем на место рядом с генералом кланяющемуся в дверь кареты прилизанному мужику средних лет с моноклем. — Записывай новость, полученную от анонимного источника при Дворе.
— Слушаюсь, Ваше Императорское Высочество! — кивнул строчащий карандашиком журналист. — Клянусь вам унести в могилу секрет о персоне «анонимного источника».
— Правильно, — одобрил я. — Диктую: 'Государственный совет с одобрением воспринял инициативу Ландтага (так финны называют свой Сейм) о зачислении подданных Великого Княжества Финляндского на действительную солдатскую службу в Общеимперских частях…
Глаза генерал-губернатора полезли на лоб, журналюга от усердия высунул кончик языка.
— … Постановив проработать этот вопрос в кратчайшие сроки. Великое Княжество Финляндское за прошедшие с его образования десятилетия прочно вросло в единое тело Империи. Защищать нашу великую, общую Родину — высочайшая честь для ее подданных, и жители Княжества безусловно ее достойны'. От себя расширь части про «единое тело Империи» и «честь».