Главное управление
Шрифт:
– У каждого – свой театр, – сказал я. – Тебе куда сложнее. У меня хотя бы одна роль, а у тебя – вон сколько…
Филинов, окрыленный нащупанной нитью, ведущей к томящемуся в горних далях Чечни советнику президента, ежечасно требовал от меня продвижения в расследовании. Кроме того, о наших доблестных достижениях в данном вопросе он умудрился протрепаться в высоких сферах и был пойман за язык. Теперь обнадеженные им начальники в Администрации, не желавшие платить унизительный выкуп, измерявшийся несколькими миллионами долларов, давили на нас тяжким прессом, а потому мне пришлось лично участвовать в оперативных закавыках, покинув командный кабинет и с головой окунувшись в омут многотрудного сыска.
После того как кавказцы вошли в установленную квартиру, весь последующий день из нее никто не выходил. А вечером в разоренном жилище нашего ограбленного страдальца раздался телефонный звонок.
– Прочли твою маляву, – доложил ему развязный голос. – Восемь штук – мало!
– Больше нет, и эти деньги едва наскреб, – последовал твердый и неприязненный ответ.
– Десять давай! Последнее слово!
– Восемь с половиной – это все! Вообще без гроша остаюсь!
– Одолжи.
– Ха! А откуда эти восемь взялись? Их и одолжил.
– Ладно… – откликнулись устало. – Положишь завтра в девять часов утра туда же…
– А вещи где?
– Вещи на пустыре возьмешь, в мешке… Где – объясним.
– А какие гарантии?
– Много разговариваешь!
Следующим утром после закладки в нишу полиэтиленового пакета, в котором лежал конверт с долларами, опер Боря Твердохлебов, одетый в рабочий комбинезон, толкал вместе с напарником «Ауди» с открытым капотом, из-под которого отчетливо и густо парило благодаря умещенной в подкапотное пространство кастрюле с крутым кипятком.
«Ауди» толкали в направлении того угла дома, где располагалась искомая ниша, дабы установленная в салоне видеокамера могла с близкого расстояния зафиксировать во всех подробностях процедуру извлечения пакета и личность исполнителя акции.
Вымогатели, не сумевшие завести «Ниссан» с забитой выхлопной трубой, на сей раз вызвали на подмогу ржавенький слабосильный «жигуленок», на котором с прежним упорством принялись исследовать местность в поисках затаившейся наружки.
«Жигуленок», проезжавший мимо «Ауди», был остановлен Борисом – озабоченным, взлохмаченным, с руками, перемазанными сажей перегоревшего моторного масла, следы которого, кроме того, виднелись у него на щеке и на подбородке.
– Мужик! – с мукой в голосе обратился Борис к водителю «жигуленка». – Не знаешь, где тут поблизости техстанция? Драндулет, сука, напрочь накрылся! Доконал, сволочь! – И пнул озлобленно колесо парившей машины, принося в душе извинения безотказному железному другу.
– Где-то там… – неопределенно ответил водитель – молодой чеченец с беспокойными, пронзительными глазами.
– Может, дотащишь на тросе? Я заплачу!
– Времени нет, друг…
– Э-эх! – И обреченно махнув рукой, Борис полез в автомобильные потроха, выкладывая на асфальт воздушный фильтр, патрубки и болты.
– Да ты снимай термостат и заведешь телегу! На хрен тебе станция! – прокомментировал ситуацию помощник-опер, игравший роль уличного доброхота. – Напрямую соединишь шланги, вот и все дела!
– Тогда труба нужна, переходник…
– Да просто шланг подлиннее, спроси у ребят…
– Ребята, – вновь обратился Борис в сторону уже тронувшегося «жигуля», – а шланга не найдете?
– Какой еще шланг, слушай! – донесся возмущенный ответ, и бандиты тронулись прочь.
Как и предполагалось, в надлежащий час, с точностью хронометра, к углу дома проследовала уже известная кормилица беспризорного кошачьего племени, и началась раздача пищевых отбросов санитарам московских помоек и подвалов.
Копавшийся в двигателе Борис внезапно услышал напряженный шепот опера, протянувшего ему гаечный ключ:
– Бабка взяла пакет.
– Да ты чего?.. – оторопел он.
– И ловко так… Сунула в сумку.
– Нормально… – не отрывая взора от двигателя, промолвил Борис. – Давай в салон и передай: пусть бабулю ведут. В случае чего – задерживайте. И сам в дело включайся… Бери канистру, делай вид, будто за водичкой отправился…
– А ты?
– Я еще с движком покопаюсь, мне тут теперь этот конструктор собирать и собирать…
Через двадцать минут, услышав зовущий писк рации в салоне, Борис пробормотал в микрофон:
– Первый на связи.
– Бабулю взяли, – доложили растерянно. – Но это… Пакет у нее, конверт, а денег нет…
– Как?!
– Говорит, вчера заметила, будто какой-то парень чего-то из ниши вытащил, а сегодня решила проверить – вдруг там опять что?..
– А как «Жигули»?
– Притормозили с обратной стороны дома, и в них какой-то тип уселся… Из кустов вышел…
– И что?
– Подъезжают к подъезду, где «Нисан» вчерашний стоит…
– Так! Срубайте всех! – решительно распорядился Борис.
– Сделаем…
Он уже прикрутил воздушный фильтр и вылил из кастрюли остывший кипяток, как вдруг возле угла дома появился высокий, ладно сложенный кавказец лет тридцати в новеньком джинсовом костюме.
Эту сцену я лицезрел из оконца на чердаке, где располагался наш наблюдательный пункт.
Парень остановился напротив ниши, внимательно вглядываясь в ее черный зев, потом настороженно зыркнул по сторонам, отошел на два шага в сторону, вновь вернулся на прежнее место и – снова уставился на нишу.
После перевел взор на Бориса. Взор был оценивающе прям и враждебен.
Словно уяснив что-то одному ему ведомое в облике копающегося в моторе человека, кавказец резко повернулся и уже отправился восвояси, когда Борис, выхватив перемазанной в масляной копоти рукой удостоверение, вынырнул с боку от него, требовательно поведав:
– Ваши документы!
Незнакомец, сузив вспыхнувшие ненавистью глаза, в тот же момент сделал неуловимо короткое движение рукой и, прежде чем Борис успел каким-то образом на это движение отреагировать, сверзился на асфальт от удара сгибом локтя в челюсть.