Главный фигурант
Шрифт:
Кричать было невозможно, да и бессмысленно. Где-то впереди уже слышалась музыка, вырывающаяся из приоткрытых окон «Бригантины», и любой писк в лесу будет воспринят случайными прохожими как истому девицы, углубившейся в лесок со своим пареньком, дабы им никто не мешал.
Она смотрела в синее небо, а с него на нее смотрели холодные звезды. Она все отдала бы сейчас для того, чтобы поменяться с любой из них местами.
Одежда с девушки слетала какими-то лохмотьями. Наверное, тот, кто ее срывал, помогал себе ножом. Что с ней делали дальше, она не понимала. Она умрет за несколько минут до того,
Убийца вынет из ее сумочки телефон, найдет искомого абонента в адресной базе и на вопрос: «Ира, ты?» – ответит:
– Нет, не она.
«Рома, ты, что ли?» – раздастся из трубки, и убийца ответит:
– И не он. Я его даже не знаю. Но отныне он мой должник. Его сучка больше никогда не изменит ему.
Через час Царицынский парк заполнят люди в форме, люди в штатском, кинологи и их собаки. А в трехстах метрах от того места, где они будут изучать каждый сантиметр местности, будет грохотать музыка и Рома, не дождавшись Иру, будет танцевать с другой. И будет очень удивлен, когда его выведут из зала двое крепких мужчин из МУРа и доставят в парк.
Все, что останется памятью о последнем дне Иры Галкиной, уместится на нескольких сантиметрах пленки телефонного автоответчика.
– Жанна?
– Нет, не Жанна.
– Тимур?
– Не он. Но он мне обязан, что эта сучка Жанна никогда не похитит его юность...
– Инга, ты где?
– Это не Инга.
– А кто это??
– Тот, кому мужчина вашей Инги останется должным на всю жизнь.
– Алена, твои ночные вылазки без предупреждения становятся невыносимы!
– Я не Алена. Я спаситель того, кто хотел связать с ней свою жизнь.
Этот вечер начинался необыкновенно. Она посидела в ресторане на свадьбе старшей сестры, выпила превосходного вина, которое привез сестрин свекор из Шампани, потанцевала с мальчиком (завтра нужно позвонить по телефону, который он написал на салфетке), и, когда проспавшийся в углу ресторана, прямо под барабаном родственник сестриного мужа распахнул мутные, как воды Терека, глаза и воскликнул «горько», она посмотрела на часы.
Боже! Отец приедет из Надыма – будет разговор...
Уйти она решила, не попрощавшись – уж очень счастливо было лицо сестры, танцевавшей с мужем. Домой! Бегом в гардероб – и домой!
О, этот холод... Утром было под тридцать, днем – тридцать один. Она сама видела термометр за окном кухни. Сейчас, наверное, под сорок. Нужно было надеть рейтузы, мама была права.
От ресторана до дома – две остановки на автобусе. Но сейчас автобуса не дождешься – в такой мороз по дорогам ездят только такси. Опять незадача – садиться в полночь в чужую машину не очень хочется. Хоть в этом маму послушать...
И она посеменила через лесопарк Жулебина, думая только о том, как побыстрее
И вдруг лес перевернулся. Больно ударившись головой о натоптанную тропинку, она попыталась встать на ноги. Но кто-то сильно ударил ее ногой в грудь, и она опрокинулась, как кукла, на спину.
Кричать! Что есть сил!
И в этот момент что-то холодное, нестерпимо ледяное вошло ей в грудь. «Сосулька?» – думала она, теряя силы.
А потом был второй удар, оборвавший для нее все в этом мире.
Что было дальше, Сабрина не знала...
– Не надейся, что на этот раз отец ничего не узнает! Завтра он придет с работы и узнает, как его дочь проживает дни подготовки к экзаменам! Ты слышишь меня? Ты слышишь?!
На этот раз убийце пришлось звонить дважды. И только тогда мать назвала девочку по имени.
– Сабрина, твои детские выходки совершенно неуместны...
– Это не ваша дочь, – отчетливо произнес незнакомый женщине голос.
– Витя?
– И не Витя.
– Тогда... кто?..
– Витин ангел-хранитель.
Распечатки коротких телефонных разговоров, их точные копии в допросах матерей, еще до изъятия кассет из приемников телефонных аппаратов, допросы тех, чью жизнь «спас» убийца. И фотографии, фотографии, фотографии... Снимки форматом 9ґ12 и 10ґ15, раскрывающие таинство того, как это «спасение» осуществлялось.
К окончанию седьмого дня работы он вошел в приемную Смагина с папкой для докладов в руке.
Смагин принял его как обычно. Как принимал одного Кряжина – придвинул к месту за длинным столом, выбранному Кряжиным, пепельницу и сам нажал на чайнике кнопку. Тот сразу же зашумел, что свидетельствовало о том, что Смагин даже более чем приветлив. Чаепитие он закончил только что, но из-за Кряжина готов выпить еще.
Устав от монотонных дней последней недели, когда он только и делал, что читал, помечал и размышлял, советник был не так приветлив, как его начальник. И вид его, невозмутимо-равнодушный, словно говорил: «Чуть не умер от скуки, но сделал все, о чем просили». Смагин ожидал, что из папки появится дюжина листов с привычной взгляду «шапкой» на листе титульном: «Обвинительное заключение», однако вместо этого принял в руки рапорт, и по лицу Кряжина можно было предположить, что это рапорт об увольнении.
– Что это? – Вопрос можно было не задавать, потому как Смагин читать уже начал, а текст едва занял страницу.
Кряжин терпеливо выждал две минуты.
– Объясни, зачем тебе нужно встречаться с Разбоевым?
– Для меня остались непонятными два вопроса.
– Назови второй, – Смагин снял очки и закусил дужку.
Следователь виновато улыбнулся и вытянул из кармана сигарету.
– Я так и знал, что мой первый вопрос у вас сомнений не вызовет. Перечитав материалы дела, я так и не уяснил для себя мотив, который двигал Разбоевым. Что касается второго... – Щелчок зажигалки разорвал тишину неожиданно возникшей паузы, как граната. – Егор Викторович, если я не ошибаюсь, то основной причиной, почему был задержан Разбоев, явился телефонный звонок соседки в ночь первого убийства.