Глаз бури
Шрифт:
– Пойдем, Саймон, - сказал Бинабик, дергая его за рукав.
– Я питаю намерение пустить Кантаку очень немного бегать, потому что дождь сейчас уменьшался. Мы имеем должность пользоваться этими моментами. Я все еще не потерял своей любви к думанью, когда ветер ударяется мне в лицо… и очень много о чем я имею должность думать.
– Бинабик, - сказал Саймон, измученный этим ужасным днем.
– Ты помнишь тот сон, который мне снился… всем нам снился… в доме Джулой? Пик Бурь… и эта книга?
– Да, - мрачно сказал маленький человек.
– Это тоже относится
– Ду… Ду Свар… - Саймон боролся со своей измотанной, запутавшейся памятью.
– Ду…
– Ду Сварденвирд это было, - вздохнул тролль.
– Заклятие Мечей.
Горячий воздух беспощадно жег незащищенное безволосое лицо Прейратса, но он не подавал виду, что ему это неприятно. Проходя по литейной в своей развевающейся красной сутане, он с удовлетворением отметил, что рабочие, одетые в маски и плотные плащи, испуганно расступаются при виде его. Озаренный пульсирующим светом горна, он даже усмехнулся, представив себя архидемоном, шагающим по плитам ада, перед которым лебезят и суетятся подручные дьяволята.
Но настроение тут же упало, и он нахмурился. Что-то не то происходило с этим негодным мальчишкой колдуна - Прейратс чувствовал это так же ясно, как если бы кто-нибудь ударил его в спину кинжалом. Какая-то невидимая связь была между ними со времени Ночи камней; это грызло его и мешало сосредоточиться. Свершившееся в ту ночь было слишком важным, слишком опасным, чтобы допустить любое вмешательство. И вот теперь мальчишка снова думает об этой ночи - вероятно, рассказывает что-нибудь Лугу, Джошуа или кому-нибудь еще. Пора принимать серьезные меры к этому отвратительному, сующему повсюду нос мальчишке.
Священник остановился у огромного тигля и встал, скрестив руки на груди. Он стоял так довольно долго, и чем больше проходило времени, тем больше он свирепел. Наконец один из литейщиков поспешил к нему и преклонил колено, обтянутое плотной брючиной.
– Чем мы можем служить вам, господин Прейратс?
– спросил он. Голос был приглушен мокрой тканью, закрывавшей нижнюю часть лица рабочего.
Священник молча смотрел на него, выдерживая паузу, пока выражение частично открытого лица не изменилось, от услужливой неловкости к откровенному страху.
– Где ваш надсмотрщик?
– прошипел Прейратс.
– Здесь, отец, - человек указал на одно из черных отверстий в стене пещеры-литейной.
– На лебедке сломалось ослабевшее колесо, ваше высокопреосвященство.
Титулование было безосновательным, потому что официально он все еще оставался простым священником, но прозвучало очень гармонично.
– Ну?..
– спросил Прейратс. Человек не ответил, и священник сильно лягнул его по затянутой в кожу голени.
– Так приведи его тогда!
– завопил он.
Склонив трясущуюся голову, человек заковылял прочь, походкой едва научившегося ходить
Наконец подошел надсмотрщик, огромный и неторопливый. Когда он наконец дотащился до места и навис над Прейратсом, священник подумал, что за один только непомерный рост этого человека можно было бы расценить как ходячее оскорбление.
– Я думаю, ты знаешь, почему я пришел сюда?
– Черные глаза священника яростно сверкали, рот вытянулся в тонкую Полоску.
– Насчет машин, - ответил надсмотрщик голосом тихим, но по-детски капризным.
– Да, насчет осадных машин, - рявкнул священник.
– Сними эту проклятую маску, Инч, нечего прятаться, когда с тобой разговаривают!
Надсмотрщик протянул заросшую грубой щетиной руку и сдернул маску. Его изувеченное лицо, покрытое чудовищными шрамами от ожогов, с пустой правой глазницей, снова вызвало у священника ощущение, что он находится в передней верхнего ада.
– Машины не готовы, - упрямо сказал Инч.
– Потерял трех человек, когда большая развалилась в последний дрордень. Медленно идет дело.
– Я знаю, что они не готовы. Достань еще людей. Эйдон свидетель, что их в достатке шатается по Хейхолту. Мы и некоторых благородных приставим к делу, не вредно им заработать несколько мозолей на свои нежные ручки. Но король хочет, чтобы они были готовы сейчас! Он отправляется в поход через десять дней. Десять дней, будь ты проклят.
Одна бровь Инча медленно поднялась, напоминая подъемный мост.
– Наглимунд. Он идет на Наглимунд, так ведь?
– Не твоя это забота, ты, паленая обезьяна!
– презрительно сказал Прейратс.
– Ты делай свое дело! Ты знаешь, за что получил это место, но мы можем и отнять его.
Уходя, Прейратс чувствовал на себе каменный взгляд Инча, его молчаливое присутствие в задымленном зале. Он опять задумался, стоило ли сохранять жизнь этому животному, а если нет, нужно ли исправить ошибку.
Священник дошел до площадки перед следующим лестничным маршем, от которой в обе стороны уходили темные коридоры. Внезапно из тьмы выскользнула темная фигура.
– Прейратс?
Священник спокойно мог не закричать после удара топором, но сейчас он почувствовал, как его сердце забилось быстрее.
– Ваше величество, - сказал он ровно.
Элиас, как будто в насмешку над своими литейщиками, надел черный плащ с капюшоном, прикрывая лицо. В эти последние дни он всегда одевался так - по крайней мере когда покидал свои комнаты, - и никогда не вынимал меч из ножен.
Обладание этим мечом принесло королю такую власть, которой немногие из смертных когда-нибудь обладали, но груз этой власти был очень тяжел.