ГЛАЗ ТИГРА (сборник боевой фантастики и приключений)
Шрифт:
Я обнаружил выступ болота, поросший молодыми манграми и жесткой травой ядовито-зеленого малярийного цвета. Я прошел вдоль края этих зарослей и вышел к такому месту, где поваленный ствол пальмы лежал через узкий выступ болота наподобие моста, давая путь в обе стороны. Рядом густым слоем валялись сорванные ветром пальмовые ветки и росла густая трава. Это было удобным укрытием для засады.
Я лежал позади этой взлохмаченной кучи сухой растительности и в правой руке держал наготове для броска тяжелый нож. Цепь преследователей неумолимо приближалась, их голоса были слышны все отчетливей по мере их приближения к болоту.
Вскоре я уже мог различить треск и шелест ветвей, когда кто-то из них двинулся прямо в моем направлении. В футах двадцати от меня он остановился и позвал, а я, прижавшись лицом к мокрой земле, наблюдал за ним сквозь сухие ветви. Там внизу была небольшая щель, и мне были видны его ступни и ноги ниже колен. На нем были синие саржевые брюки и дешевые белые кроссовки на босу ногу. При каждом его шаге обнаженные щиколотки мелькали черной африканской кожей.
Это был матрос спасательного судна, и я был рад этому. У него наверняка был автомат. Мне это оружие нравилось больше, чем пистолеты, которыми были вооружены ребята Мэнни Резника.
Я медленно перекатился на бок и освободил руку, в которой был нож. Матрос прокричал уже совсем близко и так громко, что нервы мои закипели и в кровь ворвался адреналин. Ответ на его крик донесся издалека, и матрос пошел дальше. Я уже мог различить шорох его шагов по песку: он приближался.
Внезапно, когда он огибал поваленный кустарник, я увидел его в полный рост. Он был лишь в десяти шагах от меня. На нем была морская форма, а на голове голубая бескозырка с легкомысленным красным помпоном. Но на бедре он нес вселяющее ужас смертоносное оружие. Это был высокий худой парень лет двадцати, с гладким лицом. Он взмок от напряжения, отчего кожа его приобрела фиолетовый отблеск, на фоне которого резко выделялись белки глаз. Заметив меня, он попытался вскинуть автомат, но тот висел у него на правом бедре, и он сам себе блокировал поворот. Я нацелился в ямку у основания шеи, где сходились ключицы — она виднелась в расстегнутый ворот его формы, и метнул нож, с силой разжав пальцы в момент броска. Лезвие пронеслось серебристым следом и вонзилось туда, куда я метил. Нож ушел в горло по самую рукоятку из темного орехового дерева.
Он попытался закричать, но не смог издать ни звука, так как нож повредил ему голосовые связки. Он медленно опустился на колени, глядя на меня в немой мольбе, руки безжизненно болтались у него вдоль тела, а автомат повис на ремне. Несколько мгновений мы смотрели друг на друга, и они показались мне вечностью. Затем его передернуло, изо рта вырвался, булькая, поток густой крови, и он упал лицом вниз. Низко пригнувшись, я перевернул его на спину и с трудом вытащил торчащий у него из горла нож и вытер о рукав его формы. Быстрым движением я снял с него оружие и связку запасных магазинов, что болтались на поясе. Затем, не разгибаясь, оттащил его за ноги в липкую грязь и нажал коленом ему на грудь, чтобы он погрузился в болото. Грязь медленно натекла на его лицо толстым, похожим на расплавленный шоколад, слоем, и когда его целиком поглотила топь, я застегнул на поясе ремень, взял автомат и прошмыгнул через брешь в разорванной мною цепи преследователей. Я бежал, низко пригнувшись, используя любые прикрытия. Прямо на бегу я проверил автомат. Я был знаком с этим оружием. Мне довелось пользоваться им в Биафре. Я убедился, что магазин полон, и автомат готов к стрельбе. Затем я повесил ремень на правое плечо, держа оружие наготове у бедра. Когда я прошел назад около пятисот ярдов, я остановился и прислушался, укрывшись за толстым пальмовым стволом. Позади меня цепь автоматчиков, кажется, наткнулась на болото. Они с громкими криками пытались выбраться из топи. Я слушал их выкрики и резкий звук свистка. Он был похож на судейский сигнал, подумал я и криво ухмыльнулся. Я только что убил человека, и меня не покидало ощущения тошноты.
Теперь, когда я прорвался сквозь цепь, я повернулся и кинулся прямиком через остров на рандеву с Чабби у южного пика. Как только я выбежал из пальмовой рощи на нижние склоны гряды, я очутился среди высокой растительности и помчался быстрей под спасительным прикрытием.
На полпути к гребню я вздрогнул от возобновившейся стрельбы. На этот раз я отчетливо расслышал знакомый, похожий на щелканье кнута треск карабина, прозвучавший на более резкой, но протяжной ноте, чем ответивший ему в тот же момент сплошной огонь из АК47. Судя по продолжительности очередей, магазины обоих соперников должны были быть пусты. Наступила гнетущая тишина.
Чабби решил пострелять, несмотря на все мои увещевания. Хотя я был ужасно зол на него, меня в то же время тревожила мысль, в какую беду он мог угодить. Я был уверен в одном — в кого бы он ни стрелял, он непременно промахнулся.
Я перешел из рыси в стремительный бег, повернув к гребню — я рассчитывал попасть именно туда, откуда доносились выстрелы. Выскочив из кустарника на узкую, еле заметную тропинку, что вела в нулевом направлении, я свернул на нее и помчался что было сил. Добежав до самого гребня, едва не угодил в объятия одного из матросов, который так же стремглав несся навстречу мне. За ним гуськом бежали шестеро его товарищей, изо всех сил стараясь не отстать от него. В тридцати ярдах позади виднелся еще один, что потерял оружие. Его форменная куртка пропиталась свежей кровью. На их лицах застыл непреходящий ужас, и они мчались, одержимые единственной мыслью — поскорее унести ноги от следующих за ними по пятам легионов ада.
Я сразу понял, что эта горстка состоит из оставшихся в живых после встречи с Чабби Эндрюсом, и нервы у них сдали. Они неслись назад, домой, спасаясь от нечистой силы. Видимо, каким-то чудом Чабби Эндрюс превратился в искусного стрелка, и я мысленно принес ему извинения. Матросы были так напуганы встречей с самим дьяволом, что не замечали меня в течение нескольких секунд — мне их хватило как раз на то, чтобы вскинуть предохранитель автомата и, согнув в коленях, крепко расставить ноги. Я развернул ствол, целясь им по коленям. Работая «Калашниковым», надо все время целиться в ноги — тело, падающее под стеной огня, будет обязательно несколько раз прошито пулями. А кроме того, нет необходимости прижимать короткий ствол, прыгающий вверх при отдаче. Они рухнули на тропу кричащей массой; подкошенные тяжелыми пулями они падали назад, сбивая друг друга с ног.
Я не снимал палец с курка, пока не досчитал до четырех, затем повернулся и нырнул с тропинки в густые заросли кустарника. Я тут же исчез в нем и согнулся в беге, увертываясь от ударов ветвей. Позади меня раздалась автоматная очередь и густую листву с треском прошили пули. Однако никто не посмел приблизиться ко мне и я снова пустился бежать. Я предполагал, что моя внезапная, абсолютно для них неожиданная атака навсегда уменьшила их ряды на двух или трех товарищей, и еще один или два были ранены.
По-видимому, их боевой дух окончательно испарился, особенно, если учесть неравную атаку Чабби. Вернувшись в безопасное место на спасательном судне, они не осмелятся еще раз ступить на остров, как бы долго и настойчиво их не уговаривали. Во втором раунде мы одержали решительную победу, однако Шерри Норт все еще оставалась в их руках. Это был их главный козырь. Пока она была их пленницей, они могли диктовать условия игры.
Чабби ждал меня среди камней на седловине между пиками. Этот человек был непотопляем.
— Господи, Харри, где ты пропадал? — недовольно произнес он. — Я жду тебя здесь уже целое утро.
Я заметил, что он принес из расщелины, где я его бросил, мой рюкзак. Он лежал у его ног рядом с двумя трофейными «калашниковыми» и связками амуниции.
Он протянул мне бутыль с водой, и лишь тогда я ощутил сильную жажду. Хлорированная вода показалась мне вкуснее «Вдовы Клико», но я ограничился тремя глотками.
— Я должен извиниться перед тобой, Харри, я немного пострелял. Ну, никак не мог удержаться, браток. Они там сбились в кучу и стояли на поляне, как школьники на пикнике. Ну, никак не мог удержаться, и всыпал им как следует. Двое свалились сразу, а другие разбежались, как куры. И при этом все палили в воздух.