Глаза Сатаны

Волошин Константин

– Вот скотина! – обернулся Ромуло к Хуану. – Обязательно надо было в печёнку попасть? Теперь хана! Не выдюжит. Глубоко, сволочь пронзил!

Хуан моргал, готовый пустить слезу, но молчал.

– Макарио, Челато, думаете не выживет? – поднял глаза Менто.

Макарио медленно отрицательно покачал головой, а Челато проговорил:

– Ему лучше исповедаться, Менто. Дело тухлое. Послать бы на подворье за священником. – Он поискал глазами, подозвал мальчишку из чёрных, тихо что-то сказал тому, хлопнул подзатыльник и тот помчался прочь.

Луис открытым ртом мелко дышал, вся правая сторона подплывала тёмной кровью.

Прибежали две негритянки и принялись обтирать и обмывать Луису бок и рану. Одна всё вопросительно поглядывала вверх. Тогда Менто окликнул юношу:

– Ну-ка ты, метатель, вытащи свои кинжал, а то негритянки боятся!

Хуан тоже боялся. Но пришлось пересилить себя. Он присел, взялся за мокрую рукоять, повременил малость и рванул на себя.

Луис дёрнулся, застонал, а кровь густо полилась на землю. Женщины торопливо накладывали на рану какие-то листья, хлопковую ва­ту и туго перевязывали полосками полотна.

Луис был без сознания. Одна из негритянок посмотрела на Менто.

– Сеньор, он умрёт.

– Не твоего ума дело! Лечи!

Луиса перенесли в тень дерева, положили на конский потник.

– Что делать, Менто? – спросил тихо Макарио.

– Надо бы проверить слова Хуана, – кивнул Менто в сторону убитого от­чаянием юноши. – Иначе, как и что мы доложим хозяину? Пошли. Эй, Дон! Иди в хижину. Будем искать.

Только трое могли заниматься делом в тесном помещении. Быстро переры­ли вещи Луиса. Нашли его деньги. Хуан подтвердил, что это не его.

Подняли матрас, перетряхнули всю нехитрую одежду.

– Ничего нет, Менто, – обернулся к начальнику Макарио. и сурово глянул на Хуана. И тут голос Ариаса из-за спин проговорил негромко:

– Хорошо бы матрас прощупать, сеньоры!

– Пошёл ты! – огрызнулся Ромуло. Но Менто согласился.

– Что-то есть! – проговорил Челато. – И нитки свежие. Посмотрим!

Все придвинулись вплотную, наваливаясь на спины друг друга.

– Есть деньги! – Челато передал их Менто.

– Хуан, сколько было у тебя, если помнишь?

– Около пятидесяти песо. Плата за почти полгода, сеньор. Помню точно, что один реал и горсть мараведи. И мешочек из коричневой кожи с двумя строчками красной кожи, сеньор.

– Точно! Это твои деньги! Бери, Хуан! И моли Господа, что мы нашли их.

Хуан покорно принял мешочек, не зная, куда его деть. Он был ещё под си­льным впечатлением убийства и сильно переживал.

– Смотрите за Луисом, а мы с Хуаном пойдём сообщить хозяину, – прогово­рил Менто. – Топай, метатель! – толкнул юношу в спину испанец.

– Не может быть! – вскочил дон Рожерио с кресла, чуть не опрокинув бок­ал с вином. – Этот мальчишка смог прикончить Луиса? Чушь!

– Так получилось, сеньор, –ответил Менто. – Что теперь делать нам сэтим?

– Значит, деньги всё же онукрал! Вот скотина! Он не выживет?

– Куда там, сеньор! Рана на шесть дюймов глубиной. Прямо в печёнку!

– Хуан, ты так хорошо бросаешь кинжал? Хотел бы я посмотреть.

– Простите, сеньор! Но этополучилось само собой. Сам не пойму.

– Ладно, Менто. Альгвасилаприглашать не станем. Сами управимся.Когда Луис умрёт, немедленно похоронить на кладбище без обозначения. Всё же он вор, преступник. Его исповедали?

– За падре послали, сеньор, – ответил Менто.

– Это хорошо. Идите! Да, погоди, Менто! Ты деньги Луиса нашёл?

– Нашёл, сеньор. Что с ними делать?

– Давай сюда. Они пойдут на похороны, отпевание и услуги церкви.

– Вот проныра! – ругнулся себе под нос Менто, когда они спустились со ступеней крыльца. – То б мы поминки устроили, а так... – Он махнул рукой, а Хуан подумал, что здесь не очень-то уважают хозяина. Только боятся.

Поздно вечером Луис скончался. Падре Бакирисо торопливо отслужил по­ложенную службу, в темноте три раба быстро вырыли могилу и тут же засы­пали тело землёй.

Ромуло подозрительно поглядывал на Хуана и краем уха тот услы­шал несколько слов, сказанных Макарио.

Хуан понял из услышанного, что теперь у него появился враг, и этот враг весьма мстительный и злопамятный. Юноша заметил Ариасу:

– Чёрт! Вляпался я по самые уши, Ар. Следи теперь за каждым своим ша­гом, и не выпускай из виду Ромуло.

Ариас как-то странно молчал. Это насторожило Хуана. И он поинтересо­вался столь странным молчанием.

– Мне надоело, Хуан сидеть здесь, будто я раб! Хочу чего-то нового. Хо­чу на корабль. Там было много яснее и понятнее. А это Ромуло... С ним мо­жно управиться, Хуанито. Пока он не догадался, что ты кое-что пронюхал.

– Что ты хочешь этим сказать, Ар? – испуганный голос Ивася немного раз­веселил мулата.

– Пустое, Хуанито! Сам ничего не знаю, но поболтать охота. Слишком много в этот день произошло. Голова идёт кругом.

– Сдаётся мне, Ар, что недолго нам тут осталось прозябать, – сокрушённо проговорил Хуан.

– Что ты надумал? – вскинул голову Ариас.

– Я? Ничего. Но так мне почему-то кажется. Всё к этому идёт.

– Мне этого очень хотелось бы, – вздохнул мулат.

Дней десять спустя Хуан проходил мимо дома хозяина, когда от крыльца до него долетели слова, заставившие его стать, как вкопанному.

– Дон Хуан! Не поговорите ли со мной?

Он не оборачивался, чувствуя, как волна волнения залила его лицо румя­нцем. Тут же понял, что говорила Габриэла, дочь дона Рожерио.

– Чего вы стали, дон Хуан? Подойдите, а то мне это сделать совсем неу­добно! Ну же!

Хуан повернулся, ощутив, что краска покинула его лицо, сменившись бледно­стью, а волнение поубавилось.

Он медленно подошёл, поклонился, спросил, тщательно подбирая слова:

– Чего желает сеньорита?

– Мне папа рассказал про ваши подвиги. Я имею в виду Луиса, этого груби­яна и громилу.