Глиф
Шрифт:
— Ну, предположите… — подтолкнула его Ника.
— Месяца три назад Радомский затеял большой бизнес-проект. Не хочу, да и не имею права вдаваться в подробности, скажу только, что дело было связано с недвижимостью. Что, естественно, привлекло внимание Киселевича…
— Стоп, — перебила Ника. — Кто такой этот Киселевич?
— Спекулянт. Мошенник. Вор. Один из главных конкурентов Радомского. А сейчас еще и кандидат на пост мэра.
— А причем тут дед? И «Тульпа»?
— У меня есть основания полагать, — сказал Влад осторожно, — что главным и единственным клиентом рекламного агентства «Тульпа»
— И какие же это основания? — поинтересовалась Ника.
— Разные. Как существенные, так и не очень… Например, ваш дед несколько раз консультировал Радомского по вопросам рекламы и маркетинга. И счета за эти консультации выставлял, скажем так, нешуточные. Потом это модельное агенство, которое завел себе Радомский как раз в то время… В принципе, ничего особенного, любовниц ведь надо куда-то пристраивать, но очень уж серьезно Романыч подошел к вопросу. Как-то чересчур серьезно…
У Ники возникло впечатление, что Вязгин не столько объясняет ей, сколько проговаривает ситуацию вслух для себя. Он ведь совсем запутался, поняла Ника, и просто делает вид, что все окей. А на самом-то деле… Как он там назвал рядовых ментов? Служаки? Начальство меняется, служаки остаются. Вязгин и сам служака, волею судьбы вынужденный замещать начальство. Верный пес, идеальный исполнитель чужих решений впервые в жизни оказался в ситуации, когда решения надо принимать самому — и сразу запутался… Бедняга.
— Подождите, — прервала Ника. — Давайте так. Факты — отдельно, предположения и догадки — отдельно. Что вы знаете точно?
— Я точно знаю, что у нас завелся крот, — мрачно сказал Вязгин.
— У вас?
— В «Радомбуде».
— Пока вы его не поймали, давайте отнесем это в разряд предположений, — посоветовала Ника. — Факты, Влад. Только факты. Документально подтвержденные.
Вязгин покосился на нее с тем видом, который напускают на себя мужчины, вынужденные прислушиваться к советам женщины.
— Ладно, — согласился он. — Пусть будут факты. Машина, сбившая Белкина в ту ночь — и, как вы предполагаете, — он выделил голосом последнее слово, — переехавшая этот ноутбук, была приписана к гаражу «Радомбуда».
— Хорошо. Дальше.
— Дальше — больше. Склад, на котором держали Рому, находится в долгосрочной аренде все того же «Радомбуда». Квартира, которую снимали похитители, так же принадлежит одной из дочерних компаний «Радомбуда». Деньги в мешке у Чоппера, если пробить номера купюр, наверняка окажутся снятыми с одного из наших счетов.
— Стоп. Вас опять заносит в область гипотез. Факты, Влад…
— Факты. Позавчера, в субботу, по инициативе Киселевича — и это факт, мне об этом сказали сами исполнители — начался рейдерский захват предприятий «Радомбуда». Несколько фирм закрыты, на имущество наложен арест. Радомский в тюрьме, и это тоже факт. Его подставили — это факт…
— Нет, Влад, — мягко, но настойчиво поправила Ника. — Это — еще не факт. Это то, во что вы хотите верить.
Вязгин оторвал взгляд от дороги и посмотрел на Нику пристально. Ника взгляда не отвела.
— Ладно, — скрипнув зубами, согласился он. — Тогда с фактами все. Что у вас? Глифы? Маги? Ведьмы?
— У меня дед пропал, — сказала Ника. — Двенадцать лет не виделись. Позвал в гости. И пропал. Попросил за собакой присмотреть, обещал скоро вернуться. И вот уже две недели как. И собака сбежала. А теперь вдруг выясняется, что он был замешан в какой-то гешефт вашего босса, и вместе с Чаплыгиным и Чоппером организовал всю эту Игру. Я хочу во всем этом разобраться не меньше вашего, Влад, просто не люблю делать поспешные выводы.
— И думаете, что в ноутбуке Белкина мы найдем какие-то ответы? — уточнил Вязгин.
— Надеюсь, — пожала плечами Ника. — Ведь не зря же Белкина из-за него чуть не убили…
В кармане у Влада затрещала коротковолновая рация. Он сунул наушник в ухо и поднес к губам микрофон.
— Да. Так. Так. Я понял. Спасибо.
Договорив, он вынул наушник, сбросил скорость и остановился у тротуара.
— Вылезайте. Ноутбук можете забрать. К Белкину мне с вами ехать некогда.
— Что-то случилось? — Ника запихнула ноутбук в сумку.
— Случилось, — мрачно сказал Вязгин. — Радомский сбежал.
14
Краеведа пришлось ждать почти весь день. Марина успела дважды выпить кофе, поругаться со строителями, трудившимися в поте лица и без перекуров, не покладая дрели, угоститься у Оксаны Владимировны двумя ложечками коньяка в кофе, а у Иванки — аспирином (мигрень не отпускала), и тщательно перерыть отложенные краеведом материалы.
Помимо ее, Марины, подборки по истории Житомира и области, среди подшивок и ксерокопий обнаружились и книги по магии. Обычная чепуха, или, как это называла Анжела, «малый типовой набор начинающего эзотерика». «Краткая энциклопедия практической магии», «Оккультизм в Третьем Рейхе», «Утро магов» (куда же без него!), и еще какая-то ерунда в мягких обложках с кричащими картинками… Из интересного Марине подвернулись только «Тайны вуду» Лаэнека Юрбона и «Кубинская сантерия» Рауля Каназареса. Делать ей все равно было нечего, а о вуду она знала совсем чуть-чуть — только то, что нарыла, распутывая загадку v'ev'es — и Марина решила скоротать время за чтением, попутно расширяя кругозор.
Уже к обеду она разгадала одну из главных тайн Игры. Аномальное, необъяснимое, немотивированное поведение людей, прежде к таковому поведению вовсе не склонных. Проще говоря, во время Игры люди иногда совершали поступки, ни смысл, ни причины которых потом сами объяснить не могли. Как Илона, нацарапавшая руну Перт на своем запястье. Как Женя, нарисовавший кельтский трискелион на стене склада, и вытатуировавший себе иероглифическую монаду на руке. Или бритый гопник, разукрасивший лицо Ромы кровавой руной Ансуз… Как сама Марина, бросившая мать с гипертоническим кризом ради пылающей печати Соломона.
Очевидного смысла в этих поступках не было, и внятно рассказать, зачем они это сделали, участники Игры не могли.
Как тогда сказала Анжела, «игра стала играть в людей»…
Это было удивительно похоже на поведение людей, вступающих в контакт с лоа — духами вуду. Одержимость, вот правильное слово. Гигантские v'ev'es, начертанные на улицах и домах Житомира, истончили реальность и пропустили в наш, грубый и материальный мир, обитателей мира тонкого. И духи-наездники оседлали людей.