Глинтвейн для Снежной королевы
Шрифт:
— Это не я.
— Конечно, не вы. Вы — брюнетка. А на окурке в сливе унитаза была яркая перламутровая помада. Мой сыскной опыт позволяет утверждать, что помадой такого фиолетового оттенка пользуются только блондинки. Ваша подруга и коллега по работе, если не ошибаюсь, Лиза?…
— Лизавета… — прошептала Маруся.
— Подруга Лизавета. Где она?
— В морге, — Маруся села, глядя в пол.
С лица Самойлова начало сползать выражение веселого удовлетворения.
— Это в каком морге? — спросил он. — Не в том ли, где работает патологоанатом Кощеев?
Маруся кивнула.
— А
— В морге… — почти неслышно прошептала Маруся.
— Мария Ивановна, расскажите мне, что случилось? — доверительно попросил Самойлов.
— В половине третьего ночи мне позвонила Элиза. Сказала, что Лера спит у нее, а она сама глотает таблетки и запивает их водкой. Я не рекомендовала смешивать такие компоненты, но она сказала, что пьет от страха. Боится, что умрет проклятой и станет привидением. Не уберегла внучку от насилия, не предупредила, не дала ей пистолет — защититься. Помогла злодеям украсть ребенка. Очень боялась, что заснет, опять проворонит Леру, и от этого накачивалась транквилизаторами.
— К четырем утра она заблевала свою спальню и крепко уснула, — успокоила ее Лера.
— Ее совесть мучила. Она, как и все мы, думала, что Антон благополучно живет с отцом в Бостоне. А Лера увидела там другого мальчика! Я сопоставила эту информацию со словами Кощея и поехала к Лизе. А Лиза, наоборот, чтобы заснуть, намешала спиртное со снотворным. Пришлось в машину ее почти тащить на себе. Доволокла, — кивнула Маруся. — Отвезла в морг. Приперла Кощея к стенке. Электропилой. Но он бы и так все рассказал. Он был против того, чтобы вывозить живые аномалии. Так и сказал: «Я против вывоза живых аномалий, мертвым все равно, а живые имеют право на самостоятельный выбор места смерти». Вдвоем мы привели в чувство Лизу. Та созналась, что по просьбе Попакакиса подготовила вместе с Кощеем медицинскую карту Антона Капустина с новыми снимками и заключением. Она якобы была уверена, что Капустины, узнав о подсунутом им чужом ребенке, не будут против, что его заберет родной отец. А когда я узнала, что Кощей за деньги помогал вывозить анатомический материал!.. Сами понимаете, какой у нас бывает материал. Младенцы с разными отклонениями.
Маруся тяжело вздохнула и замолчала.
— И что вы сделали? — спросил Самойлов.
— Связала их, обоих, и вколола по два кубика… Положила в кабинете Кощея на пол. Проспят часов шесть.
— Антон убежал из повозки, когда за ним пришел человек, — тихо сказала Лера. — Он убежал за карликами, скорей всего, они отсиделись в мусорном баке или в подъезде. Маруся, Кощей не говорил, где может быть мой брат?
— Информация от Кощея такая. Он занимался, так сказать, анатомическим материалом. Под такой маркировкой и уходили контейнеры — «анатомический материал». Был еще один человек, он занимался живыми экспонатами. Что-то сорвалось — недавно. Со слов Кощея, адвокат очень нервничал и налаживал связь с тюрьмой — этот человек находится в какой-то тюрьме, пока идет следствие.
Самойлов встал, подошел к своему стенду, обвел синим фломастером фигурки адвоката, Кощеева и Лизы.
— Почему она убила адвоката? — спросил он, не поворачиваясь. — Что не поделили? Деньги?
— Вы не поверите, —
— К вам?
— К ней, — Маруся показала на Леру.
— У нас были сугубо деловые отношения! — дернулась Лера.
— Никто не убедит в этом Лизу после того, как она увидела белье, которое тебе купил Попакакис.
Гоша закрыл глаза и стиснул зубы.
— А этот молодой человек почему так нервничает? — с подозрительным участием поинтересовалась Маруся.
— Не обращай внимания, он дурак, — ответила Лера, дождалась, когда Гоша выскочит из комнаты, и легла головой Марусе на колени. — У тебя на даче живет вьетнамская женщина, которая родила мертвую ящерицу?
— Откуда ты знаешь? — Маруся метнула быстрый взгляд на Самойлова.
— Отвечайте, Мария Ивановна, — попросил тот. — Почему вы ее прячете?
— Она меня попросила. Сказала, что за нею охотятся.
— Как она на вас вышла?
— Рожала у меня… — Маруся задумалась. — В каком году-то?… Тебе было одиннадцать, — она погладила волосы Леры. — Сбежала после родов. Потом позвонила в родильное отделение через два дня — у нее началось кровотечение. Сказала, что у меня работают нехорошие люди, она им не доверяет. Я еще ездила в общежитие, делала ей уколы. Оставила свой номер телефона. Прошло больше четырех лет, вдруг — звонит и просит ее спрятать. Всерьез я это не восприняла — мало ли какие разборки у вьетнамцев, дала адрес дачи, я туда последнее время почти не езжу. Я только сейчас, после смерти адвоката, узнала, что он интересовался этой женщиной.
— Вы можете сегодня поехать на дачу? — спросил Старик.
— Да, но Кощей и Лиза…
— О них позаботятся люди из уголовного розыска. Уговорите Саию Чен встретиться со мной. Спрячьте ее в машине и привезите в Москву вот по этому адресу.
— А как мне сказать, кто вы? — засомневалась Маруся.
— Скажите, что я ее страховой агент. Она поймет. Фирма, в которой я работаю, очень заинтересована, чтобы эта женщина избежала насильственной смерти.
— Старик, а ты куда собрался? — подняла голову Лера.
Воронеж
Самойлов позвонил Колпакову.
— Башлыков молчит? — спросил он.
— Молчит.
— У меня для вас есть информация. Обещайте, что подождете с выводами, пока я не вернусь из Воронежа.
— Двадцать четыре часа еще не прошло, — улыбнулся на том конце провода Колпаков.
— Тут пруха пошла, случается и у меня везение. Запишите адрес. — Самойлов дал Марусе ручку и показал, где писать, а сам диктовал. — Записали?
— А что там интересного? У меня беременных сотрудниц, слава богу, пока нет.
— Там в морге в боксе номер двенадцать лежит тело адвоката Попакакиса.
— О как! — воскликнул Колпаков.
— Вот так.
— А почему мне звоните? Порадуйте своих бывших сослуживцев. Я еще разрешение на обыск у него не получил.
— Звоню, потому что в кабинете патологоанатома — это там же, в морге, — лежат два связанных тела. Женщины и мужчины. Женщина застрелила Попакакиса, сама вам потом расскажет, почему. А мужчина работал, как и адвокат, на поставках поделочного материала для доктора Хигенса. Он патологоанатом.