Глоток дождя
Шрифт:
Оптовые партии мы перепродавали в розницу и имели на этом хорошие деньги. Однако все хорошее довольно быстро кончается. Шеф получил пулю от ваших людей, и чуть позже был застрелен чекистами...
— Увы-увы...
— Контакты у нас были более чем обширными. Прежде всего, это постоянная клиентура...
Андрей называл людей и думал о том, что легенда его надежна и что серьезных оговорок он не сделал. Цель Доктора — нащупать уязвимые точки в его рассказе. Почувствовал ли их Доктор? Учуял
Затем наступила долгая пауза. Доктор вертел портсигар, что-то обдумывал. Наконец снова предложил Черняку папироску, подытожил:
— Безрадостная судьба, не так ли? Какие имел планы до встречи с нами?
— Выбраться в американскую зону оккупации или через Швецию в Южную Америку.
— Разумно. Какие шаги предпринимал?
— Никаких. Выжидал.
— Поэтому не пошел с Блотиным... Он говорил тебе о маршруте движения? Нет? Хорошо. Теперь поговорим с Мареком...
Иона ввел Марека. Доктор не торопясь оглядел его.
— Я ненавижу людей, предавших меня. Но я пожалел твою молодость. Поэтому ты жив. Я хочу, чтобы ты правдиво ответил на несколько вопросов.
...Андрей чувствовал, какие усилия прилагал Марек, чтобы подавить страх и отвечать быстро и вразумительно. Доктор медленно покачивал головой, показывая, что он удовлетворен ответами. Марек сваливал все на Блотина: тот заставил, приказал, велел...
Доктор зевнул во время последней тирады Марека, но не прервал его, выслушал все до конца.
— Черняк знал о вашем маршруте?
Андрей уловил на себе прищуренный взгляд Доктора. На стеклах очков то и дело вспыхивали блики и было трудно понять, что же выражал этот взгляд.
— Нет, не знал. Ты уверен?
— Уверен. Я ни на шаг не отходил от Блотина.
Доктор посмотрел на часы и назидательным тоном сказал Андрею:
— Помни всегда — доверие заслуживают делом. Разговоры остаются разговорами. Ну, а пока ты остаешься с нами. Разумеется, на ограниченных правах. Иона, покажи ему место в общем отсеке. С тобой, Марек, решим позже...
Андрей протиснулся за Ионой через узкий проход и увидел ноздреватый бетон логова, нары, обитателей бункера, закутанных в одеяла. Иона указал на свободное место.
— Здесь. Выход по нужде — с сопровождающим.
Кунерт, задев плечом Черняка, нырнул к Доктору, а Андрей повалился на доски, прикрытые ветками. Молчание прервал Внук.
— С тебя причитается, корешок. Если бы не я, Кунерт сделал бы в тебе дырку. Слышь, что говорю?
— Слышу. При первой же оказии...
— А тебе, Марек, поить меня всю жизнь. Считай, с того света тебя вытащил.
Марек заворочался, шумно задышал.
— У меня ни гроша!
— Ничего, малец, появятся. Жидов тряхнешь при случае — в карманах зазвенит. Знаешь, как это делается...
— Внуку любой повод кстати, — засмеялся Удков. — Если бы мы шлепнули вас, он предложил бы справить поминки...
В отсеке появился Кунерт, разговор затих.
Андрей лежал лицом к бетонной стене, восстанавливал в памяти этапы недавнего допроса. Не слишком ли чиста легенда? Не насторожила ли она бандглаваря своей логической завершенностью? Поверил ли ему Доктор в самом главном — в том, что у Черняка есть основания прятаться от чекистов?
Самое неприятное в его положении — прерванная связь с Грошевым. Наверное, это труднейший момент операции. Рассчитывать здесь не на кого, выпутываться придется самому. Разве что Марек...
...Заснул Андрей внезапно. Уже под утро ему привиделись Кирики-Улиты, пристань на берегу реки, на ней — машущая, кричащая ребятня из его класса: «До свидания, Андрей Сергеевич!», «Возвращайтесь поскорее!»
Берег медленно уходил в сторону, деревенька мельчала, размывалась далью. Пароход выходил на фарватер...
Ощущение простора, свежего ветра и неосознанного счастья сверкнуло в Андрее на миг и пропало...
Колонисты, как себя называли бандиты, скрывались в бункере, предназначавшемся в свое время для «вервольфа». Под двухметровым пластом земли с аккуратными, одна к одной, елочками сверху, тянулась Г-образная бетонная нора, поделенная на пять отсеков. Два из них занимал Доктор и его старик-отец; так называемый «общий» давал приют бандитам; далее располагалась «кают-компания» и склад.
В атмосфере замкнутости и вседозволенности цепко правил Доктор. Колонисты доносили ему друг на друга, и он вовремя пресекал любой бунт. Доктор вел довольно активную жизнь (имел на личной связи людей из города, как проронил однажды Внук), часто совершал вылазки в лес и в обязательном порядке предполуденные прогулки при непременном сопровождении Ионы. Если в окрестностях бункера было спокойно и позволяла погода, на поверхность выносили старика, и Доктор считал своей обязанностью быть с ним.
Связником колонии с внешним миром являлся Кунерт. Он уходил из бункера на двое-трое суток, по возвращении отчитывался перед Доктором, получал инструкции и опять пропадал. Кунерту многое сходило с рук: он не раз доказывал Доктору свою преданность и был инициатором ряда кровавых расправ с поляками и русскими. Колонисты, Внук особенно, люто завидовали Кунерту. Все знали, что он жил в городе с женщиной, создавшей ему подобие дома и семьи. В моменты обострения болезни у старика Кунерт приводил эту женщину, и Рита исполняла обязанности медсестры. Как понял Черняк, Внук подкатывался к ней, но безуспешно, и теперь иначе как «грязной девкой» ее не называл.