Глубина в небе (авторский сборник)
Шрифт:
— Подожди меня! Подожди! — в отчаянии прыгала у его ног Болтушка.
Хамида подняло на два метра, потом на три. Он выдохнул и отпустил лоскут, больно ударился о бетон, полежал, живо представляя, что произошло бы, помешкай он еще секунду… Так, хватит. Он вытащил из кармана полоску антиграв-ткани. Та задрожала в пальцах. Хамид уставился на нее. Красновато-серая, украшенная сложным повторяющимся узором. Туристы говорили, это изделие иного класса, чем электрореакторы. Реакторы — продукт высокой технологии, но их в принципе можно изготовить и здесь, в Медленной Зоне. А вот антигравы… эффект имел теоретическое обоснование, но практическая применимость его зависела от мгновенной рестабилизации на атомном уровне. Туристы утверждали, что в ткань внедрены миллиарды специализированных процессоров. Антигравы импортировали не просто из Запределья, а из Трансчеловеческих Пространств. До сих пор Хамид относился к ним без особого удивления: полет — штука прозаическая. Но теперь… простой логики тут не просматривалось, они скорей походили на живые организмы или сложные контрольные системы. У них явно было много общего с «умной материей», которая, по утверждениям Ларри, повсеместно фигурировала в трансчеловеческих изделиях.
Хамид нарезал ткань на два куска разных пропорций. Разрезы получались гладкими, не как у кожи или ткани. Он выпустил обрывки из рук… Те медленно уплыли в небо, как листья на ветру. Но через несколько секунд больший вырвался вперед, оставляя маленький все дальше и дальше позади. Можно спуститься, просто нарезая ткань! И он вспомнил, как дергался ковер-самолет, в том направлении, куда тянул его Хамид.
Сирены завыли громче. Он смерил взглядом стопку антигравов. Как странно: неделю назад он нервничал в чартере на Западные Земли.
— Хочешь поиграть в игру, Болтушка? Самую интересную игру на свете.
Он залез обратно на штабель. Верхний слой начинал подергиваться. Если он такой же, как остальные, в запасе еще около тридцати секунд. Он завернулся в ткань вокруг себя и скрутил в узел.
— Болтушка! Шевелись, залезай сюда!
Она залезла, но без обычного энтузиазма. Ей нелегко пришлось этим утром — а может, Болтушка просто умней самого Хамида. Он подхватил ее под задние лапы и затянул другой конец узла под плечами. Антиграв дернулся, пытаясь взлететь, ткань словно сжалась: рассечь еще можно при желании, но узлы затянуты крепко. Хамид схватил Болтушку, подложив руку ей под ляжки, и прижал к груди — как делал папа, когда Болтушка еще не подросла. Но теперь-то она уже совсем большая. Передние лапы протянулись ему далеко за плечи.
Ткань под мышками напряглась. Хамид уже стоял. А вот ноги… оторвались от стопки. Он смотрел на расплавленные стеллажи сверху, видел, как текут по складскому полу реки серебристого металла, прорезая в нем глубокие каньоны. Болтушка захныкала, как маленький ребенок.
Они пролетели там, где раньше была крыша. Хамид вздрогнул: одежда пропотела и утренний холод пробрал до костей. Солнце только взошло, светит ярко, но не греет. От зданий падали длинные, резкие тени. Под ногами протянулся растерзанный склад; внутри темно, но кое-где еще сверкают сполохи. Из руин вылетали новые красно-серые лоскуты. На гравийной дорожке перед складом теснятся пожарные машины и броневики, в караулку и обратно бегают вооруженные люди. Вдоль стены здания крадется отряд бойцов. Двое в броне тычут пальцами в его сторону, другие задрали головы, глядя им вслед. Мальчик и его недособака под парашютом, уносящим их в неверную сторону. Хамид повидал много федералов и прочих стервятников, так что понимал: сбить его на землю — раз плюнуть. Один полез в кузов броневика. Если эти хоть вполовину так же охочи до пальбы, как те парни на складе…
Прошло полминуты. Хамид мог бы уже закрыть сцену внизу подошвами ботинок. Болтушка перестала плакать, а холод ей явно не доставлял неудобств. Зверюга вытянула шею, свесила голову через плечо Хамида. Он чувствовал, как Болтушка вертит ею, озираясь.
— Вау, — тихо сказала она. — Вау.
«Держись крепче, малышка». Под антиграв-парашютом их мотало из стороны в сторону. Туда и обратно… С каждым новым колебанием все сильнее. Небо и земля поменялись местами, Хамида затошнило. Голова его запуталась в антиграв-ткани. Он с трудом высвободился и обнаружил, что теперь не висит под антигравом, а лежит на нем вместе с Болтушкой. Чушь какая-то… Да как вообще эта конструкция удерживается, раз они наверху? Еще секунда, и их вытряхнет в бездну. Он прижал Болтушку к груди… но качка не возобновилась. Такое впечатление, что эта изначальная позиция была неустойчива. Лишнее доказательство, что антиграв из «умной материи», напичкан процессорами, чья работа обеспечивает кажущееся издевательство над законами природы.
Да это в натуре ковер-самолет! Конечно, при туго затянутых узлах квадрат ткани четыре на четыре метра, перекрученный и смятый, напоминал скорее Болтушкину лежанку, чем ковры-самолеты из сказок.
Склады пропали из виду. Устремляясь вперед и ввысь, летунов обгоняли десятки антигравов — некоторые пролетали в считаных метрах, иные казались пятнышками в небе. На западе высились башни Маркетта (Хамид и Болтушка уже взлетели до их верхушек): стены коричневые и оттенка слоновой кости, окна широкие, зеркальные, отражают утренний пейзаж. На юге лежал Анн-Арбор: тонкая сетка улиц, полускрытая гребешком безлистных деревьев. Ясно различимы административный корпус университета, внутренние аллеи кампуса, а вон крохотной красной искоркой сверкнул Морал-Холл. Почти такую же картину Хамид наблюдал всякий раз, возвращаясь с фермы… но теперь вокруг было пусто. Только Хамид и Болтушка… и бескрайние воздушные просторы. У Хамида захватило дух, и некоторое время он не осмеливался опустить взгляд.
Они продолжали подниматься. Свежий ветер дул прямо сверху и усиливался. Хамид непроизвольно поежился, у него застучали зубы. Как высоко они взлетели? На три тысячи метров, четыре? Он замерз, а шевелясь, чувствовал, как на куртке потрескивает лед. Его укачивало и подташнивало; на Срединной Америке пять тысяч метров — предельная высота, куда можно взобраться без кислородного прибора. Он считал, что сумеет остановиться; если же нет, их унесет в космос вместе с остальными антигравами.
Но перед ним стояла куда более сложная задача, чем сброс высоты или скорости. Он поглядел на лотлримарскую баржу. Расстояние до нее заметно сократилось, и она висела метрах в двухстах к востоку. Если не удастся заложить боковой маневр, поможет лишь активное содействие моллюска.
Об этом он уже размышлял там, на складе, — в общей сложности секунд пять. Будь антиграв обычным летательным аппаратом легче воздуха, надежды не осталось бы. Без винтов или движков такие шары летят по воле ветра; единственный способ управления ими — найти высоту, на которой ветер тебе помогает. Но когда Хамид уцепился за этот ковер, ткань ведь подалась именно в ту сторону, за которую он держался…
Он перелез на край ковра. Антиграв вильнул, но не сильней обычной шлюпки. Рядом выглянула за край, прямо в бездну, Болтушка. Повела мордой из стороны в сторону.
— Вау, — повторяла она. Понимает ли она, что видит?
Ветер немного изменил направление. Теперь он дул чуть сбоку, а не прямо сверху. Получается! Хамид улыбнулся, клацая зубами.
Ковер поднимался все быстрее. Ветер сверху обжигал арктическим холодом. Они делали кликов пятнадцать-двадцать в час. Лотлримарская баржа нависала над ними… а теперь оказалась почти точно в стороне. Господи, да они уже выше ее! Хамид вытащил нож, завозился онемевшими пальцами с пружинным механизмом. Нож внезапно раскрылся и чуть не выпал из его трясущейся руки. Он начал отрезать от края ковра маленькие кусочки. Ветер с небес не унимался. Кусочки крупнее. Потом он вцепился в ткань и отчаянно дернул: отлетела длинная полоса, еще одна. Ветер ослабел… унялся. Хамид перегнулся через край ковра, насилу подавив головокружение и рвоту. Превосходно. Они оказались точно над баржей и пошли на сближение.
Один из четверки сферических автоклавов оказался так близко, что скрыл из виду остальные. Хамид видел человеческую жилую секцию и конференц-зал. Ковер опустится на широкой плоской площадке рядом со сферой. Нельзя было и мечтать о лучшем курсе. Хамид догадался, что слизень тоже маневрирует, подтягивая баржу точно под гостя.
Внезапно его обдало жаром, и по ковру словно врезал незримый кулак. Хамид и Болтушка закувыркались — то они под ковром, то на нем. Хамид мельком увидел баржу. Из автоклава била желтовато-белая струя: аммиачно-водородная смесь под давлением в тысячу атмосфер. Верхняя сфера пробита. Струю сжатого газа венчало бледное пламя: водород сгорал в атмосферном кислороде.