Глубинка
Шрифт:
А послезавтра уже зима.
Продолжительные гудки в трубке, звуки набираемого номера. Голос, приглушенный расстоянием, но такой знакомый и близкий:
— Алло?
— Вера, это я!
— Филипп?
— Да! Я не мог тебе позвонить, сидел без денег, но вот приехал Андрей…
— Без денег… А я тебе звонила, ты был недоступен… Я думала, ты не хочешь со мной разговаривать. А ты без денег…
— Вообще-то, — напомнил я строгим голосом. — Это ты со мной разговаривать не хотела. И трубку не брала.
— Прости… Я вспылила. Я переживаю, как ты там, уже хотела
— И ты прости. Мне нужно кое-что тебе рассказать. Кое-что очень важное. Тебе нельзя сейчас ко мне. Но я скоро уже вернусь…
Когда холодное осеннее солнце поднялось над горизонтом, подтянулись проснувшиеся ребята. Мы с Агатом расположились на давешней лавке и завтракали поджаренным на костре хлебом. Увидев нашу трапезу, Витя укоризненно покачал головой.
— Ты чего это от коллектива отбиваешься? Одичал?
— Кто тебе такое сказал? — я с вызовом посмотрел на него, не переставая жевать.
— Я сказал, — с этими словами Витька плюхнул на лавку рюкзак, из которого ощутимо потянуло чем-то вкусненьким.
— Сосиски? — недоверчиво спросил я.
— Да здравствует цивилизация! — громко провозгласил Макс.
Такого замечательного завтрака у меня не было уже давно.
Глава XXV: В двух шагах
Два часа спустя к неширокому проливу, разделявшему Вальковское и Черепитское озера, подошла старая синяя лодка, приводимая в движение небольшим электромотором. В ней удобно расположились четыре человека. Немного покрутившись возле камышей, лодка скрылась в прибрежных зарослях, но спустя пару минут показалась снова, правда, пассажиров в ней стало вдвое меньше. Дав еще один небольшой круг, она пошла прочь от берега.
Мотор был позаимствован у оставшейся бесхозной лодки Эльвиры Добренко, что было очень кстати — грести пришлось бы немало. К тому же, новинка оказалась весьма тихой, что также было нам на руку. А вообще, незадолго до высадки мы едва не передрались, решая, кому сходить на берег, а кому оставаться. В итоге тянули жребий. Повезло Максу, что никого не удивило, так как ему всегда феноменально везло в играх, где присутствовал элемент случайности, а также мне. Мы договорились, что Витя с Андреем будут неторопливо крейсировать вдоль берега, время от времени заходя в бухточку, чтобы подобрать нас. Поскольку емкость аккумулятора была ограниченной, предполагалось, что дальше они будут двигаться на веслах. Собственно, поэтому никто и не хотел оставаться.
Само место высадки было выбрано не случайно: по описаниям берега, данным Эльвирой, а также с помощью старых советских карт, которые Андрей одолжил у отца, мы с высокой степенью вероятности вычислили местоположение усадьбы. Кроме того, именно на стыке озер находилась упомянутая Элей деревня Цветково, разоренная и покинутая жителями еще в сорок втором году. Так что, теперь мы искали не вслепую и имели все основания рассчитывать на успех.
— Ну, с богом.
— Да, без него сейчас никак. Но лучше бы вместо бога был пулемет.
— Тебе мало того, что дали? Уверяю, с богом, но без пулемета гораздо лучше, чем
Макс был вооружен одноствольным пятизарядным охотничьим ружьем шестнадцатого калибра. Ружье принадлежало Витьке, но, поскольку патронов к двустволке Андрей так и не привез, пришлось поменяться. Двустволка осталась в лодке. На всякий случай. У меня с собой был верный травмат, уже дважды оказавшийся весьма полезным.
План действий был следующим: продвинуться как можно дальше вглубь вражеской территории, по пути производя рекогносцировку местности. Задачей минимум ставилось определить существование усадьбы как таковой, задачей максимум — приблизиться на достаточное расстояние и сделать фотографии. Но на такую удачу мы не рассчитывали, поэтому хорошо, если просто получится что-нибудь найти.
Однако не успели мы с Максом толком углубиться в лес, как наткнулись на колючую проволоку. Круто, уже что-то нашли! Находка, кстати, знаковая и вполне логичная: тот, кто печется о своей неприкосновенности, вряд ли ограничится одними лишь маскировочными сетками на деревьях.
— Выходит, наши предположения оказались верными… — Макс задумчиво потрогал ногой шипастую стальную нить.
— Да, — отозвался я. — Усадьба где-то рядом. Только зря ты ноги суешь — вдруг она под напряжением? Пойдем поищем, где можно пролезть.
Однако, пройдя вдоль ограды метров пятьсот, прорех в ней мы так и не нашли. Пришлось вернуться немного назад и перелезть поверху, придавив проволоку валявшимся поблизости сухим бревном. Старались не шуметь, и не зря: преодолев препятствие, мы почти сразу же увидели людей.
Люди, впрочем, нас не видели, ибо были заняты тем, что, вооружившись граблями и тачками, сгребали и свозили в большие кучи опавшую листву. Мы притаились за деревьями: дальше пути не было.
— Придется ждать, — одними губами произнес Макс. Я кивнул в ответ.
Осторожно выглядывая из своего укрытия, я обратил внимание, что сразу за колючей проволокой шла неширокая полоса кустарника (в которой, собственно, проволока и была спрятана), а за ней начиналось что-то вроде парка: все кусты и молодая поросль были аккуратно удалены, оставлены только большие деревья. Вокруг них и суетились неизвестные труженики, собирая не только листву, но и упавшие сухие ветки. Таким образом, мы расположились на самой границе «благоустроенной» территории.
Люди (их было трое) работали еще минут двадцать, после чего, побросав инструмент, ушли, видимо, на обед. Невдалеке, полускрытые стволами деревьев, виднелись одно- и двухэтажные деревянные постройки.
— Дальше опасно идти, — заметил я, едва стало возможным говорить. — Мы рискуем оставить их в тылу.
— Ты, кстати, не думал о том, что здесь могут быть камеры? — на Макса первая же встреча с чужаками, кажется, произвела впечатление. Ну да, ему в новинку, это я уже привыкший.
— Они наверняка есть. Предлагаю вернуться к лодке и прийти снова, когда стемнеет.
— Окей.
Мы хотели уже дать задний ход, как вдруг сзади, практически с той стороны, откуда мы пришли, послышались голоса людей.