Глухая стена
Шрифт:
— Курт?
Голос Валландер узнал сразу. Стен Виден. Самый давний из его немногочисленных друзей.
— Сколько зим, сколько лет.
— Н-да, как всегда, мы с тобой давненько не разговаривали. Как самочувствие? В управлении сказали, ты заболел.
— Горло болит. Ничего удивительного.
— Я думал, мы повидаемся.
— Как раз сейчас сложновато. Ты, наверно, смотрел новости?
— Я новости не смотрю и газеты не читаю. Разве только результаты скачек и погоду.
— У нас арестованный сбежал. И я должен его задержать. Тогда и повидаемся.
—
У Валландера защемило под ложечкой. Стен что же, заболел? Допился до цирроза печени?
— Почему? Почему попрощаться?
— Я продаю ферму и уезжаю.
В последние годы Стен Виден все время говорил об отъезде. Ферма, доставшаяся ему в наследство от отца, себя не окупала, постепенно превращалась в безнадежную обузу. Долгими вечерами Валландер слушал мечтательные разглагольствования Стена о том, что, пока не состарился, надо начать жизнь заново. И относился к ним так же, как к своим собственным, то бишь не принимал всерьез. И оказывается, ошибался. В подпитии — а выпивал он частенько — Стен, бывало, сгущал краски. Но сейчас он, похоже, был трезв и полон энергии. Даже голос изменился, звучал бодро, оживленно.
— Ты не шутишь?
— Нет. Я уезжаю.
— Куда?
— Пока не решил. Но скоро.
Щемящее ощущение под ложечкой исчезло. Вместо этого Валландер почувствовал укол зависти. Мечтания Видена, несмотря ни на что, оказались куда осуществимее его собственных.
— Заеду, как только смогу. Постараюсь на днях.
— Я буду дома.
Положив трубку, Валландер некоторое время праздно сидел на диване. Да, ему завидно, что правда, то правда. Собственные мечты об уходе из полиции были бесконечно далеко. Он сам никогда не решится последовать примеру Стена.
Допив чай, он отнес чашку на кухню. Термометр за окном показывал один градус выше нуля. Холодновато для начала октября.
Валландер вернулся на диван. Музыка звучала едва слышно, и он взял пульт, собираясь прибавить громкости.
В этот миг погас свет.
Сперва он решил, что полетел предохранитель. Но, выглянув в окно, увидел, что уличные фонари тоже потухли.
Вернулся в темноту, на диван, и стал ждать.
Ему и в голову не пришло, что во мрак погрузилась значительная часть Сконе.
7
Олле Андерссона разбудил телефонный звонок.
Он попробовал включить ночник, но безрезультатно, света не было. Что ж, причина звонка ясна. Олле зажег мощный ручной фонарь, который всегда держал возле кровати, и поднял трубку. Так и есть, звонили из круглосуточного ремонтно-эксплуатационного центра компании «Сюдкрафт», где сегодня ночью, 8 октября, дежурил Руне Огрен. Уроженец Мальмё, он более тридцати лет работал в энергетике и на будущий год собирался на пенсию. Без лишних слов Огрен сообщил:
— На четверти территории Сконе упало напряжение и прервана подача электричества.
Олле Андерссон удивился. Ветер, конечно, задувает уже который день, однако до бури ему далеко.
— Черт его знает, что там стряслось, — продолжал Огрен. —
Олле Андерссон знал, что медлить нельзя. В сложнейшей сети, по которой электричество доставлялось в города и веси, истадская подстанция была одним из узловых пунктов. Всякий тамошний сбой мог оставить без света изрядную часть Сконе. На случай экстренных обстоятельств кто-нибудь из персонала всегда находился на дежурстве. На этой неделе по истадскому региону дежурил Олле Андерссон.
— Я спал, — сказал Олле. — Когда прервалось электроснабжение?
— Четырнадцать минут назад. Нам потребовалось некоторое время, чтобы установить, где произошел сбой. Будь добр, поторопись. Вдобавок у кристианстадской полиции отказали резервные генераторы. Сигнализация вырубилась.
Олле Андерссон знал, чем это чревато. Положив трубку, он начал одеваться.
— Что случилось? — спросила его жена Берит, которая тоже успела проснуться.
— Мне надо ехать. Сконе в потемках.
— Неужто ветер такой сильный?
— Нет. Тут что-то другое. Спи.
С фонарем в руке Олле спустился вниз. От Сварте, где он жил, до трансформаторной подстанции минут двадцать езды. Надевая куртку, он гадал, что могло случиться.
Вдруг авария окажется настолько серьезной, что в одиночку с ней не справиться? А ведь при таком обширном отключении необходимо восстановить подачу электроэнергии как можно скорее.
На улице по-прежнему бушевал ветер. И все же Олле Андерссон не сомневался, что дело не в ветре. Он сел в машину (точнее, в мастерскую на колесах) и по рации связался с Огреном:
— Выезжаю.
Через девятнадцать минут Олле Андерссон добрался до подстанции. Ни огонька кругом, все тонет в кромешной тьме. Каждый раз, когда случался сбой в электроснабжении и он выезжал к месту аварии, его преследовала одна и та же мысль: каких-нибудь сто лет назад этот непроглядный мрак был в порядке вещей. Электричество все изменило. Сейчас уже и людей не найдешь, которые помнят те давние времена. А еще Олле думал, каким уязвимым стало общество. При неблагоприятном стечении обстоятельств самый незначительный сбой на важной узловой подстанции способен обесточить и парализовать огромную территорию.
— Я на месте, — доложил он Огрену
— Ну давай. Время не ждет.
Трансформаторная подстанция стояла в чистом поле за высоким ограждением. Повсюду развешаны таблички, предупреждающие, что посторонним вход воспрещен и нарушение запрета опасно для жизни. Олле Андерссон. вылез из машины и, превозмогая напор ветра, зашагал к калитке. В руке у него была связка ключей. Кроме того, он надел очки, вернее, осветительное приспособление собственной конструкции — оправа без линз, по верху которой, над глазами, приделаны маленькие, но мощные лампочки. Отыскав на ходу нужные ключи, Олле подошел к калитке — и остолбенел: замок был взломан. Огляделся по сторонам — никого. Ни машин, ни людей. Достал рацию, сообщил Огрену: