Глухая стена
Шрифт:
— У нас никакой цели не было.
Пожалуй, так оно и было, подумал Валландер. Но решил отложить этот вопрос на потом.
— Как вы надумали напасть на шофера?
— Мы говорили об этом.
— Когда сидели в ресторане?
— Ага.
— То есть заранее вы об этом не говорили?
— Нет. С какой стати?
Лётберг рассматривал свои руки.
— Попробуем подвести итог: по твоим словам выходит, что вы надумали напасть на таксиста,
— Моя.
— И Эва не возражала?
— Нет.
Это неправда, подумал Валландер. Она врет. Но врет ловко.
— Такси вы заказали из ресторана. А потом сидели и ждали, когда придет машина? Так?
— Так.
— Где же вы взяли молоток? И нож? Если заранее ничего не планировали?
Соня Хёкберг смотрела прямо на Валландера, не пытаясь прятать глаза.
— Я всегда ношу в сумке молоток. А Эва — нож.
— Почему?
— Мало ли что. На всякий случай.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, на улицах полно психов. Для защиты.
— Значит, ты всегда носишь с собой молоток?
— Всегда.
— Раньше ты его пускала в ход?
Адвокат встрепенулся:
— Едва ли вопрос релевантный.
— Что это значит? — спросила Соня Хёкберг.
— Релевантный? Адвокат имел в виду, что вопрос не относится к делу.
— Все равно могу ответить. Я его в ход никогда раньше не пускала. А Эва как-то раз порезала руку одному хмырю. Когда он к ней полез.
Неожиданно Валландеру пришла в голову одна мысль, и, повинуясь интуиции, он спросил:
— В ресторане вы ни с кем не встречались? Может, свидание там назначили?
— Кому?
— Тебе видней.
— Нет. Никому мы свиданий не назначали.
— А не было там, к примеру, парней, которых вы хотели повидать?
— Нет.
— У тебя что же, нет парня?
— Нет.
Слишком уж быстро она ответила. В самом деле слишком быстро, мысленно отметил Валландер.
— Подъехало такси, и вы ушли?
— Ага.
— Что вы делали потом?
— Что люди делают в такси? Сказали, куда ехать.
— Стало быть, вы сказали, чтобы он отвез вас в Рюдсгорд? Почему именно туда?
— Не помню. Должно быть, случайно в голову пришло. Что-то ведь надо было сказать.
— Эва сидела впереди, а ты сзади. Вы заранее так решили?
— Такой у нас был план.
— Какой?
— Ну, попросим водилу остановиться, чтоб Эва пересела на заднее сиденье. Тут мы его и сделаем.
— Значит, вы с самого начала решили применить оружие?
— Будь водила помоложе, то нет, не стали бы.
— А как бы вы тогда поступили?
— Задрали бы юбки повыше, и он бы сам остановился. А мы бы кое-что предложили.
— Что же именно?
— А вы как думаете?
— Значит, вы бы попытались заманить его сексом?
— Блин, словечки у вас!
Лётберг поспешно подался вперед:
— Ты бы выражалась поаккуратнее.
Соня Хёкберг посмотрела на адвоката:
— Как хочу, так и выражаюсь.
Лётберг пожал плечами. Валландер решил продолжить, и поживее:
— Но за рулем такси был пожилой человек. Вы велели ему остановиться. Что случилось потом?
— Я стукнула его по голове. А Эва ударила ножом.
— Сколько раз ты его стукнула?
— Не помню. Несколько раз. Я не считала.
— Ты не боялась, что он умрет?
— Нам были нужны деньги.
— Я спросил не об этом. Я спросил, сознавала ли ты, что он может умереть.
Соня Хёкберг пожала плечами. Валландер ждал, но она молчала. А он чувствовал, что в данный момент не в силах повторить этот вопрос еще раз.
— Ты говоришь, вам были нужны деньги. Для чего?
Вот она опять, легкая неуверенность, миг колебания перед ответом.
— Да так, ни для чего особенного, я же сказала.
— Что было дальше?
— Мы забрали бумажник и мобилу и пошли домой.
— Что вы сделали с бумажником?
— Деньги мы поделили, а бумажник Эва выбросила.
Валландер полистал мартинссоновские бумаги. В бумажнике Юхана Лундберга было примерно 600 крон. Его нашли в урне, там, где указала Эва Перссон. Мобильник взяла Соня Хёкберг, он был изъят у нее дома.
Валландер выключил диктофон. Соня Хёкберг наблюдала за ним.
— Теперь я могу пойти домой?
— Нет. Тебе девятнадцать. Иными словами, тебя можно привлечь к уголовной ответственности. Ты совершила тяжкое преступление. И останешься под следствием.
— Что это значит?
— Будешь сидеть за решеткой.
— Почему?
Валландер посмотрел на Лётберга. Потом встал:
— Думаю, адвокат тебе объяснит.
Валландер вышел из комнаты. Чувствовал он себя паршиво. Соня Хёкберг не притворялась. Она вправду была совершенно невозмутима. Он зашел к Мартинссону, тот разговаривал по телефону, но жестом указал на посетительское кресло. Валландер сел и стал ждать. Ему вдруг захотелось курить. Такое случалось редко, однако встреча с Соней Хёкберг здорово его вымотала.